Пришел, увидел, соблазнил - Маргарита Южина

И женщина поднялась. Правда, сапоги у нее уже были расстегнуты, поэтому она их скинула и просто взяла в руки. И уже собралась уходить, но Буранов просто никак не мог ее отпустить.

– У вас был такой день, так давайте выпьем шампанского, а? У меня... у меня тоже денек не из легких.

– Вы тоже художник? – блеснула она глазами.

– Н-не совсем, – промямлил он. – У меня... несколько другой бизнес.

– Наверняка вы... железнодорожник или... или владелец рыбного киоска, отчего-то мне так кажется, – на полном серьезе пыталось угадать небесное создание.

– Вы почти угадали, – кивнул Вадим. – Я владелец магазинов автозапчастей.

– Ну вот! Что-то подобное я и предполагала... Жалко, – вздохнула прекрасная незнакомка. – Я хотела показать вам дивное место! Ехать совсем недалеко, но пейзаж! Я прямо настаиваю! Завтра же ровно в двенадцать мы с вами должны сбежать от всех и уехать любоваться красотой! Вы сможете завтра в двенадцать?

Еще бы он не смог!

– ...Ровно в двенадцать я буду ждать вас возле своей машины. Или лучше возле вашего номера... Если позволите.

– Да, возле моего номера лучше, – согласилась красавица, по-царски кивнув. – Только не вздумайте опоздать, я не терплю опозданий. Вы, кстати, взяли с собой мольберт? Ах, простите, вы же не художник... а вы знаете, это даже замечательно! Все художники немного помешаны на своей профессии, а так порой хочется рядом с собой видеть мудрого мужчину.

– Да уж... – зарделся, выпятив грудь вперед, Буранов.

– Да только где их возьмешь, – улыбнулась она. – Вы со мной согласны?

Конечно, он согласился. Идиот.

Через минуту он уже поднимал тост за прекрасных дам.

– Простите, а вы сами ничего не можете придумать? – чуть лукаво сощурила она глаза. – Вы до такой степени неоригинальны?

Буранов смутился.

– Ну тогда... за знакомство! – нашелся он. – Кстати, меня зовут Вадимом. А как вас?

– Меня... меня Лина.

– За вас, Лина! И черт с ним, пусть я буду неоригинален! – с чувством воскликнул Вадим и приник к фужеру.

Она едва пригубила шампанское, взяла гроздь винограда и стала отрывать по ягодке. Он мог бы часами смотреть, как она ест этот виноград... ничего прекраснее ему видеть не доводилось.

– Вы всем дамам смотрите в рот? – нежно улыбнулась она.

– Нет, только таким, как вы, – тихо проговорил Вадим. – На вас невозможно не смотреть. Вы... вы как маленькая, сверкающая звездочка, прямо в мой номер опустилась...

– Почему – маленькая? – насторожилась Лина. – Я в своей области достаточно крупная звезда. Что ж вы меня так...

– Простите! Я не имел в виду... вашу деятельность, я только...

Она его вовсе и не слушала, медленно подошла к музыкальному центру и поставила диск.

А он... Он уже нарисовал себе, как славно они проведут вечер, как они будут танцевать... долго, до самого рассвета, и как (о боже!) он будет прижимать к себе этот стан... Но тут Лина вдруг обернулась, быстро собрала шубку и сумочку с дивана и легко помахала ему рукой:

– Ну все, сосед, пока! Встретимся завтра!

– Как это пока? – оторопел Вадим. – Но... мы же еще не выпили!

– Мы не напились, так будет правильней, – фыркнула Лина и легко выскользнула за дверь.

Вадим попытался ее задержать, но Лина не оглянулась – она и без того потратила на случайного знакомого уйму драгоценного времени.

Вадим закрыл двери и рухнул на диван, раскинув руки. На душе пели птицы. Наверное, это были соловьи, потому что утверждают, именно они поют так сладко и переливисто.

– Ну и что, господин Буранов? – сам у себя спросил Вадим. – А не расхотелось ли вам уезжать?

И сам же себе ответил:

– Ну что вы, как можно?! Уезжать от такой женщины могут только слепцы и неудачники!

Спал он настолько спокойно и крепко, что даже не проснулся в семь часов, как обычно. Раскрыть глаза ему удалось только тогда, когда сквозь шторы пробился назойливый солнечный луч.

– Да что ж такое... – с ворчанием перевернулся он на другой бок и вдруг вскочил. – Сколько времени? Меня ж в двенадцать ждут!

Часы равнодушно показывали пять минут двенадцатого.

– Обалдеть! Мне ж еще... в душ! И за цветами!

В душе он пробыл дольше обычного – ему все казалось, что выбрит он не до зеркального блеска, что волосы торчат совсем не в ту сторону, а дорогой одеколон именно в этот день пахнет не так сногсшибательно.

И с цветами он весь извелся – отчего-то, кроме банальных роз, никто ему ничего предлагать не додумался. А ведь Лина – художница! Ей нельзя купить обычный горшок с геранью!

В первом цветочном киоске он даже не стал задерживаться. Во втором тоже ничего достойного не наблюдалось, но его просто так никто выпускать не собирался.

– Посмотрите, какой роскошный букет! – кинулась к нему пожилая женщина с хризантемами в затрапезном целлофане.

– Нет... нет, мне надо что-то... что-то более оригинальное, – поморщился Вадим и уже собирался уйти, но женщина вцепилась в него мертвой хваткой.

– У нас есть!!! У нас есть именно оригинальное! – возопила она и тут же сунула ему в руки букет из трех багровых роз, которые уже склонили головки. – Этот букет называется «Не обойди меня своим вниманием!». Правда удивительно?

– Да уж... остается только удивляться, как они еще выжили столько времени...

– Я все поняла! Вам необходимо это! – И дама выудила откуда-то горшок с огромным круглым кактусом. – От этого не сможет отказаться ни женщина, ни мужчина.

– Да вы что... издеваетесь? – накинулся на продавца Буранов. – Что она – верблюд, что ли, чтоб колючкам радоваться?!

Он выбирался из магазинчика, а на его руках висла продавец.

– Ну погодите же! Ну вы еще не смотрели у нас азалии! И гортензии – совершенно изумительные!

Вадим прыгнул в машину, чертыхнулся и ударил по газам – до двенадцати оставалось пятнадцать минут, а он!..

В третьем магазине, вернее даже в маленьком павильончике, он сразу заметил то, что ему хотелось, – молоденькую умненькую девушку, которая разбирается в цветах.

– Мне нужно... только... быстрее пожалуйста!

– Жене? Любовнице? – равнодушно спросила девушка, оглядывая покупателя с ног до головы и, вероятно, оценивая его кошелек.

– Н-не... она еще никто, но...

– Тогда орхидею, – вынесла вердикт девчонка. – И лучше, если прямо с этой композицией.

Она поставила перед Бурановым что-то невообразимое – то ли высокую колбу, то ли вазу необычайной формы, внутри которой... черт, Вадим даже не понимал, что там такое – с одной стороны туман... ну да, какой-то подсвеченный туман, причудливо изогнутая ветвь и... и цветок красы необыкновенной.

– Ну наконец-то! – выдохнул Вадим, бережно спрятал колбу у себя на груди и, не дрогнув, выложил удивительно кругленькую сумму.