Ледяная колыбель - Ярослав Гивиевич Заболотников

где можно пожарить мясо, — ассасин облокотился на сани.

— Сколько энтузиазма, — щурясь от метели, улыбнулся Джон. — Ты, конечно же, с нами? Щит одолжить, чтоб копать?

— Да, Рэкси, чем займёшься ты? — вдруг выказала странное любопытство Эрминия. — Упряжка и без тебя никуда не денется.

— Я?.. А я схожу отолью, — выкрутился ассасин, но, поймав немигающие взгляды, с неохотой добавил: — Ну и хвои заодно наломаю, так и быть. Не то, вижу, четвертуете здесь, прямо на алтаре.

— С пригорка не сходи: роща граничит с обрывом, — предупредила северянка, привязывая вожжи к дереву.

— Не переживай. С такой видимостью я далеко соваться не собираюсь. Вдоль ближайших елей пройдусь да вернусь по своим следам.

Джон заметил, что Лайла проверяет колдовские руны на ладонях:

— Лучше без магии.

— Так же быстрее… — натянув перчатку, подняла на него глаза вампирша. — Тревожить животных не стану, какими бы смелыми они ни казались. Отойдём, и я осторожно растоплю снег, где скажете. А воду вычерпаю твёрдым пламенем. Давно хотела попробовать.

— В том-то и дело. Ягель воды в себя вберёт и потом будет сродни льду. А перестараешься и подпалишь — олени могут забраковать. Больно привередливые. Сделаем всё по старинке: раскопаем.

— Хорошо, — на лице Лайлы промелькнуло разочарование. — Что именно нужно будет искать?

— Не поверишь. Белый мох в белом снегу, — усмехнулся следопыт. — Верно же, Эрми?

— Ага. Белёсый такой. Начинать можно откуда угодно. В этой роще его всегда тьма росла. Копни здесь, что ли, между деревьями…

Слушая их разговор, всё больше заглушаемый воем ветра, Рэксволд добрёл до ближайшего пня и, не забыв проклясть тугие пуговицы штанов, с облегчением намочил его. Затем подошёл к соседней ели, высокой, словно корабельная мачта, задрал голову и стал лениво наламывать колючие ветки, до которых иногда без подпрыгивания было не дотянуться. По сути, чтобы собрать увесистый «веник», нужно лишь обойти дерево, обкорнав нижний ярус ветвей. Здесь уже стоило сказать спасибо капюшону: насколько бы убого он ни выглядел, хорошо защищал от снежных водопадов, ссыпавшихся с плотной хвои, — достаточно отвернуться. Так пролетело несколько минут.

Очередной раз подпрыгнув, впритирку к другому дереву, Рэксволд показал снегу спину и чуть не напоролся на растущую из коры причудливую сосульку, загнутую, будто козий рог. Её ледяное остриё метило прямо в лицо. Если бы не отменная реакция, вернуться к саням можно было калекой. Свалил отлить — пришёл без глаза. История, достойная передачи из поколения в поколение.

— Грёбаный Грондэнарк… — ассасин снёс сосульку кулаком, и она со стуком разлетелась по ближайшим стволам.

Сорвав ещё пару разлапистых веток, Рэксволд вернулся к упряжке, закинул в неё собранное и направился к остальным. Эрминия, Джон и Лайла рвали ягель на расчищенном от снега участке. Похожий на цветную капусту лишайник клался на щит, в специально оборудованную ямку, в подол тулупа — кому как было удобно.

Прикинув, что занятие небыстрое, ассасин, с видом делавшего одолжение, присел на корточки около Эрминии и принялся помогать.

— Шустрый ты, — бросил на него взгляд Джон.

— Я ж не вы, — просиял улыбкой тот. — И принёс не как украл. Хотя, — Рэксволд махнул ладонью, — твоей свинье сколько ни принеси, сточит за один раз.

— Вот не надо…

— Вы это слышали? — вдруг встрепенулась Лайла. — Будто писк какой… — она обвела взором силуэты деревьев, а потом и недоумённые лица спутников.

— Панику не разводи, — шутливо погрозил пальцем ассасин. — Здесь вон ветер белугой ревёт, деревья скрипят, как колени старика. С голодухи и не такое почудится. А будешь нервничать, ещё сильнее жрать захочется. Так что надо поживее надёргать этой плесени-переростка, забуриться куда-нибудь и… — услышав странный писк, он резко замолчал.

— Что я говорила? — Лайла незамедлительно поднялась и тут же пригнулась, схватившись за макушку. — Ау… — по её плечам скатились округлые ледышки. Отойдя, вампирша посмотрела на толстую ветку с обломанной сосулькой. — И как я её не заметила? Не будь капюшона, могла и голову пробить…

— Э-э-э, меня такая же чуть не накуканила пять минут назад, — ошарашенно сказал Рэксволд и, недоверчиво оглядевшись, встал. — Взялась из ниоткуда…

— Это не похоже на совпадение… — насторожился Джон.

Снова раздался до дрожи неприятный писк, на этот раз намного ближе, однако из-за ветра не удалось определить направление.

— Спина к спине! — оголив мечи, скомандовала Эрминия.

С обнажёнными клинками и пылавшей на ладони огненной сферой, странники заняли круговую оборону. В буране что-то таилось, и оно явно не было настроено дружелюбно — четыре взора метались между очертаниями стволов, упряжки и зловещей статуи бога, которая, казалось, вот-вот оживёт. А меж тем леденящий душу писк прозвучал ещё ближе.

— Больше всего ненавижу ждать… — сквозь зубы процедил Рэксволд. — Покажись, падла…

— Давайте сместимся ближе к саням, — озирался Джон. — Животные привязаны. У них мало шансов отбиться…

— Дело говоришь… — согласилась Эрминия.

— Там! — Лайла указала свободной рукой на плывущий в метели силуэт, высотой по пояс, не больше, напоминавший бочку с конечностями осьминога. Словно поняв, что его заметили, существо замерло и осело. — Подождите… Я знаю, кто это… — вампирша с облегчением развеяла огненный шар. — Если не делать резких движений, он безобиден.

— Может, пояснишь? — возмутился ассасин. — Что это ещё за пенёк с корнями? И почему возле моего сапога выросла сосулька?

— Плотоядный корневик. Создание магии Природы. В Эльтароне такие водились, по библиотеке знаю. Выглядит, как ты и описываешь. Медлительный. Но пугает жертву резким звуком, вынуждая её натыкаться на деревянные шипы, которые он быстро выращивает на её пути. Это, по-видимому, его дальний родственник, практикует сосульки. Скорее всего, относится к магии Воды. Местная фауна мне, к сожалению, незнакома…

— Побежал, напоролся, стал ужином, — Джон опустил меч и повесил щит за спину. — Хитро. Ничего не скажешь.

— Странно, что он напал на нас, — подивилась Лайла. — Они обычно за мелкой проворной дичью охотятся.

— Я, кажись, помочился на него… — задумчиво проговорил Рэксволд.

— Ай, Рэкси, ай, молодца, — хлопнула его по плечу северянка. — Гордись собой: обоссал северного хищника! — она забросила за спину ножны с клинками. — А теперь все продолжаем ковырять ягель…

* * *

«Мефиты — единственные создания, обладающие врождённым умением совершать энергетический рывок. И чем больше накоплено сил, тем длиннее подвластное телепортации расстояние. Следует отметить, что эти маленькие создания любознательны, преданны и умны, отчего часто становятся идеальными компаньонами колдунов, и, пребывая в научной среде, способны развиться до уровня пятилетнего ребёнка», — писал когда-то в своём дневнике Дельвинус эн’Сандро.

Скарги, совершивший уже несколько энергетических рывков, летел над морем. Вокруг простиралась тёмная синева, исчерченная белыми гребнями волн. Ни конца, ни края. Ему хотелось быстрее добраться до тёплого песка с такими красивыми ракушками, растянуть на нём тщедушное тельце и погреться под лучами жёлтого солнца. Но вопреки желаниям заморосил дождь, забрызгался, как вышедшая из реки собака. Со всех сторон. Не увернуться.

Мефит удручённо заурчал, а затем вновь нырнул в огненную воронку, выпорхнув из горячих всполохов за десятки миль от точки телепортации. Песочек? Песочек⁈ Нет. Опять вода. Гадкая, мокрая вода… Паря, подобно птице, он смотрел на мелькавшие в воздухе снежинки, застывавшие на мордочке леденящими уколами. Страшно. Страшно упасть, страшно подвести хозяина. Особенно, когда медальон столь точно указывал направление: подёргивал вперёд и рисовал в сознании девушку с волосами цвета того гладкого, найденного в лаборатории кругляшка, названного Дельвинусом «прошлогодним каштаном».

Кожаные крылья дубели на ветру — лететь становилось всё труднее. Обняв когтистыми лапками висевшую у груди гексаграмму, холодную, словно зимнее окно, Скарги стиснул челюсти и усиленно замахал крыльями…

* * *

Ардонэйзийская ночь растеклась по северному побережью пением цикад и птиц, убаюкивающим дремавший на облаках месяц. Прибой полнился цветочной пыльцой, а вдоль всего берега благоухали кусты жасмина, ронявшие лепестки на песок, где тёплый ветерок и волны складывали из них перламутровые узоры.

Не замечая этой красоты, Хризальтера, вновь примерившая человеческое обличье, стояла на берегу. Её пристальный взор бродил по горизонту: небосклон ещё хранил частицы энергетического разряда — жёлтое свечение в тёмно-синей дымке, видимое лишь демоническому глазу.

— Я чувствую тебя, маленький негодник… — губы суккуба явили обворожительную улыбку, добрую и приятную, в отличие от зревших в голове дум. — Скоро мы встретимся…

— У тебя это,