Фатальное колесо - Виктор Сиголаев

Этот старичок что, специально выбирает слова с неудобной для себя буквой?

Комик кг-гаеведческий.

– Ребята… – Галина Анатольевна говорит мягко, успокаивающе, только стальные нотки в голосе все же позвякивают.

– Пг-г-гедлагаю пг-гойти к истог-гической галег-г-гейке…

– Давид Абг… Абрамович, – Галина оговаривается. О-о-о! Толпа уже бесшумно воет, слезится и сучит ножками. – Можно вас на секундочку? Пусть ребята самостоятельно походят.

– Конечно, конечно, любезная Галина Анатольевна. – Повезло деду с именем нашей инструкторши, а нам можно понемногу выдохнуть и расслабиться. – Всенепг-г-геменейше. Пг-г-гойдемте, г-газ наззг-гела г-гоковая потг-гебность, пг-г-гойдемте. Г-говненько в каптег-гочку…

А-а-а! Скотина! Группа уже в полнейшей истерике, спотыкаясь и пихая друг друга в спины, ломится в обратную сторону. Кто-то впереди падает, пытается подняться, о него спотыкаются, опять падают, девчонки рыдают, парни лупят друг друга по всем частям тела, пытаясь хлопками заглушить гомерический хохот. Бесполезно. Дурдом!

Экскурсия удалась на славу.

Галина Анатольевна в дверях «каптегочки» оборачивается и бросает на нас негодующий взгляд. Мы, поскуливая и вытирая слезы, разгромленной армией на ощупь пробираемся к выходу.

Я ищу глазами капитана.

Его нет.

Отличный позитивный заряд перед походом!

Это что, так и было задумано? Олег, самый старший из нас, говорит, что музей посещается участниками секции перед каждым выходом. Только Давид Абрамович радует юных туристов своими бенефисами довольно редко. Мне просто повезло. Обычно в качестве экскурсовода выступает инструктор, акцентируя внимание на той местности, куда направляется группа. До экспозиции Крымско-татарского ханства в музее мы сегодня не дошли ну самую малость. Она как раз и находилась в «истог-гической галег-г-гейке», оказавшейся одной из капелек в нашей переполняющейся чаше терпения.

Фу-у! Развеселил, старый черт.

Тупое, конечно, веселье. Детское. А с другой стороны – а я тут кто? По крайне мере, взрослым по паркету от хохота не покатаешься. А как тонус поднимает! Группа готова сейчас горы свернуть.

Из административного корпуса выходит Галина Анатольевна. В руках у нее пачка брошюр, несколько книг и… пакет вощеной бумаги размером с книгу.

Размером с книгу?

Так-так. Абсолютно естественная ноша, если бы не…

…В памяти всплывает рука девушки, выуживающая целлофановый пакет такого же размера из каменной ниши, потом этот же пакет за резинкой трусов. И белая полоска кожи…

Эй, ребенок! Охолонь!

– Ну что? Позорники! Не стыдно? Автобус в Бахчисарай через час. Время есть. Давайте все в класс. Раз не хотим слушать, будем листать брошюрки. И думать над своим поведением… г-гебятки…

Ну вот. Ну вот кто просил?

Начинаются поддавливания, похрюкивания, подрыгивания и… душной волной всех накрывает очередной приступ истерики. Сил нет смеяться, все уже скорее плачут, трут глаза, просят о пощаде. Смеется и Галина Анатольевна. Смех делает ее некрасивое лицо симпатичным, появляются привлекательные ямочки на щеках.

– Ну хватит… Хватит, озорники. У нас еще один музей по плану – в ханском дворце. Там хоть меня не позорьте. Нет, серьезно. Обещаете?

– Обещаем! У-ух… Железно! Век воли не видать! Чтобы нас альпенштоком придавило! Чтоб нам пустую гречку жрать без тушенки! Да чтоб нам глаз на…

– Стоп! До-остаточно! Убедили. Верю. Олег, Оксана, держите книги. Рустам, вот пакет, тут карты, регламент и схемы ориентирования, разберись. Леночка, раздашь брошюры. Все. Время не теряем.

Ну вот. Приплыли.

Черноголовый паренек на ходу в класс уже надрывает подозрительный пакет, привлекший мое такое пристальное внимание. Пустышка.

Проклятая паранойя!

Глава 16

Новая команда

Возможно, я ошибаюсь, но отсюда, с забытой временем кочки семидесятых застойных лет, у меня складывается впечатление, что ребятня начала двадцать первого века находится под чудовищным гнетом культа воинствующего эгоизма.

«Учись выживать, сынок».

«Ты должен уметь постоять за себя».

«Знай и помни о своих правах».

«Никто о тебе не позаботится, кроме тебя самого».

«Нет денег – нет счастья».

Сами себе не отдавая отчета, современные папы и мамы растят бойцов-одиночек, думающих в первую очередь о себе. Да что там далеко ходить! У меня ведь тоже сын, уже взрослый. И хоть, к его чести, ни разу в своем детстве он не закатывал истерик на тему «Хочу! Купи!», сам я, тем не менее, всегда учил его бороться с обстоятельствами и тянуть на себя по возможности, все, что тянется…

И вот теперь я вижу и вспоминаю, что здесь совершенно другие дети!

Здесь не говорят: «Мама, я хочу есть!» Здесь говорят: «У нас есть что покушать, мам?»

Здесь попрошаек, канючащих в магазине «Купи мне это!», мы, презрительно переглянувшись, вычеркиваем из круга своего общения.

Здесь за велосипед в подарок надо с полгода не косячить и хорошо учиться.

Здесь на дни рождения еще дарят книги. А именинники при этом не чувствуют себя обманутыми. И никогда не запоминают специально – кто что принес.

Здесь не встречают «по одежке». Всем наплевать, что у тебя дорогая обувь или импортный ранец. Хотя все же перешитая куртка студенческого стройотряда – это круто! Или туристическая штормовка. Или тельник…

Здесь часто дерутся до крови, но никогда не бьют девчонок! И даже не матерятся при них. Нет, ну конечно, можно дернуть за косичку свой объект симпатии, толкнуть, сделать подножку. Но всегда будь готов к тому, что за это тут же может прилететь со стороны. Заступиться за девчонку – не стыдно!

Возможно, я идеализирую. Только такое у меня впечатление. ИМХО, так сказать…

Ну вот, пожалуйста!

Я наблюдаю, как мальчишки застойных лет молча и деловито вытряхивают из рюкзаков девчонок тяжелые вещи и перераспределяют их у себя. Девчонки протестуют, возмущаются, но все равно лишаются палаток, тяжелых мешочков с крупой, консервов и связок увесистых металлических колышков. Их рюкзачки становятся легкими, мягкими и удобными. Внутри только пушистые спальники и теплая одежда со сменкой. Снаружи принайтованы только легкие пучки обвязок. Парни же значительно отяжелели: рюкзаки в два этажа, рулоны палаток, брезента, висят котелки, толстые связки альпийской веревки, палки, топоры…

И это не рисовка с их стороны! Это – норма. Слабый должен быть под защитой.

Мой рюкзак, к слову, тоже не особо меня тянет к грунту. Его тоже должным образом ополовинили. Я ведь самый юный член команды.

Команды!

Это еще одно маленькое, но значительное отличие застойной детворы от несовершеннолетних индивидуалистов наших дней. Здесь повсюду «команды» – дворы, районы, шайки, банды, кружки, спортивные секции. Я помню, как за верхушку крутизны самозабвенно дрались учащиеся музыкальной студии Дворца культуры строителей с зазнайками из музыкальной школы на Очаковцев.

«Наше сольфеджио лучше!», «Нет, наше!», «Ах так? На, получай…» Команды!

Сейчас наша команда грузится в автобус. Тяжести отправляют в багажные карманы, рюкзаки аккуратно складывают под сиденьями. Мою помощь деликатно игнорируют. Тогда я занимаю одно из кресел в центре, сажусь ногами в проход (мешая всем) и начинаю набренькивать на гитаре.

Моментально вокруг меня возникает девчачье кольцо, и оказывается, что я откуда-то знаю походную «Картошку», «Подружку-кружку», «Дикарский гимн» и «Отважного альпиниста», на мотив известной песенки «Детей капитана Гранта».

Жил отважный альпинист, был он молод и речист,

И не часто, скажем пря-амо, был чист…

«Мамин сын!», – орут из продолжения песни уже и присоединившиеся пацаны, хулигански поглядывая на Галину Анатольевну. Она улыбается своими милыми ямочками.

Автобус давно уже в пути. За окном мелькают диковатые склоны Лабораторной балки. Мы выезжаем из города. Слева на холме кипит стройка: там скоро появится микрорайон «Победа» – «PREX», как нарекут его юные обитатели-оторвы.

Проводив глазами ускользающие подъемные краны, я пытаюсь удивить девчонок «Несмеяной» Маркина, которому сейчас лет четырнадцать. Оказывается, что все эту песенку отлично знают!

Ах та-ак! А это? «Плакала девчонка, слезы не унять…» Знают! А так? «Мне бы жизнь свою как кинопленку прокрутить на десять лет назад…» Знают!!! Правда, почему-то без припева про зацелованный песок. Но припев выучивают моментально и орут так самозабвенно, будто всю жизнь пели.

Все уже слегка охрипли. Потому что не поют, а горланят, азартно выпучивая глаза и стараясь перекричать друг друга.

Господи!

Да откуда же у вас столько необузданного энтузиазма и энергии? На каком поганом жизненном вираже наше поколение растеряло все это золото? Слегка взгрустнув, я наигрываю: «На недельку до второго… я уеду в Комарово…»