Ловушка для адвоката - Майкл Коннелли

Он резко развернулся и зашагал к парковке.

— Насколько я знаю, детектив Борщ, в том дереве нет ничего особенного. Просто дерево…

Босх отмахнулся на ходу. Вот дурень, хоть бы читать научился!

17

Среда, 24 февраля, 14:15.

Мои успехи в адвокатуре были неизменно связаны с неожиданными ходами и неготовностью к ним обвинения. Вся государственная машина движется вперед, скрипя по рельсам рутины, и система преследования тех, кто преступил законы государства, привязана к тем же рельсам. Внезапно став обвинителем, я обещал себе не забывать об этом и не поддаваться соблазну наезженных путей, суливших удобство, но чреватых многими опасностями. Я зорко следил за Ройсом, словно снайпер в кроне дерева, пытаясь заранее распознать и обезвредить задуманные им уловки, одну за другой.

Именно с этой целью мы с Грозной Мэгги встречались в моем новом офисе чаще обычного, обсуждая стратегию и тактику, и сегодня нам нужно было договориться, как отражать главную возможную атаку предварительного этапа. Мы знали, что Ройс до начала процесса непременно подаст ходатайство о прекращении дела. Это была азбука защиты. Неясными оставались лишь аргументы, которые он приведет, но подготовиться следовало к каждому. Известно, что снайпер, подстерегающий вражеский патруль, в первую очередь должен поразить командира, радиста и врача. В случае удачи остальные впадают в панику и разбегаются. Наши ответы на ходатайство Ройса должны были оказаться столь же быстрыми и точно рассчитанными. Главное — деморализовать противника. Если это получится с Джессапом, то вполне возможно, что не понадобится и судебного разбирательства. Он может пойти на сделку, то есть признать себя виновным, а это уже победа.

— К примеру, он может заявить, — сказала Мэгги, — что обвинения недействительны без нового предварительного слушания. Так он убивает двух зайцев: если судья и не прекратит дело, то по крайней мере слушание назначит.

— Но отменен только приговор, — возразил я, — как результат основного разбирательства. Результаты предварительного слушания никто не отменял.

— Значит, так и скажем.

Я кивнул:

— Вот и подготовься к такому варианту. Что еще?

— Ага, — фыркнула Мэгги, — значит, я буду давать варианты, а ты — поручать мне к ним готовиться. Это уже третий, а за тобой пока только один!

— О'кей, так и быть, беру следующий не глядя. Давай!

Она ехидно улыбнулась, и я понял, что сам вырыл себе яму. Однако едва Мэгги открыла рот, в комнату вошел Босх.

— Уфф, — с облегчением вздохнул я, — Гарри, ты мой спаситель. Как дела?

— У меня есть свидетель, которого стоило бы выслушать. Кажется, от него будет польза, и на первом процессе он не выступал.

— Кто он? — спросила Мэгги.

— Билл Клинтон.

Сначала я растерялся, потом наморщил лоб, вспоминая. Мэгги опередила меня:

— Шофер, который работал вместе с Джессапом?

— Правильно! — Босх ткнул пальцем в ее сторону. — Водитель из «Аардварк-эвакуации». Теперь у него своя автомастерская в Ла-Бреа возле бульвара Олимпик — называется «Президент моторс».

— Ну да, как же иначе, — улыбнулся я. — И чем он нам может быть полезен?

Босх кивнул на дверь:

— Он сидит в приемной у Лорны. Пускай сам расскажет.

Я взглянул на Мэгги, она кивнула. Босх шагнул к двери, но сначала шепотом сообщил, что в полицейских базах данных этот Клинтон не числится.

— Совсем ничего, — добавил он, — нет даже штрафов за парковку.

— Отлично, — сказала Мэгги. — Веди, послушаем.

Небольшого роста, явно разменявший шестой десяток, Клинтон был одет в голубую рабочую униформу с надписью «Билл» на нагрудном кармане. Тщательно причесан, без очков, ногти черные от смазки. Я подумал, что отмыть их не удастся даже для выступления на суде.

Босх взял от стены стул и поставил в центре комнаты.

— Присаживайтесь, мистер Клинтон, мы зададим вам несколько вопросов.

— Прежде всего, мистер Клинтон, — начал я, — позвольте поблагодарить вас за согласие приехать и побеседовать.

Он кивнул:

— Не за что. Все равно с работой сейчас напряга нет.

— А чем, кстати, занимается ваша мастерская? Есть какая-нибудь специализация?

— Ну да, мы по большей части реставрируем. Британские модели в основном — «триумфы», «ягуары» и так далее, для коллекционеров.

— Понятно. Интересно, на сколько тянет в наши дни «Триумф TR2-50»?

Клинтон взглянул на меня с удивлением. Не каждый может похвастаться знакомством с такими машинами.

— Все зависит от сохранности. Одну красотку я уступил в прошлом году за двадцать пять тысяч… правда, вложил своих двенадцать и рабочих часов немерено.

— У меня такая в школе была, — улыбнулся я, — до сих пор жалею, что продал.

— Их выпускали только один год, — покивал Клинтон, — в шестьдесят восьмом. Теперь коллекционеры с ума сходят.

На этом обсуждение машины и закончилось — да я и не смог бы добавить ничего толкового. Мне нравились в ней деревянная приборная панель и откидной верх, я гонял по выходным в Малибу и околачивался на серфинговых пляжах, хотя сам с доской обращаться не умел.

— Ну что ж, давайте теперь перепрыгнем из шестьдесят восьмого в восемьдесят шестой, о'кей?

Клинтон пожал плечами:

— Как скажете.

— Не возражаете, если мисс Макферсон будет записывать?

Он снова пожал плечами. Я продолжал:

— Итак, начнем. Вы хорошо помните тот день, когда убили Мелиссу Лэнди?

Клинтон развел руки:

— Ну а как же? Такие дела, ребенок, а я еще и работал вместе с убийцей!

— Должно быть, это сильно вас потрясло?

— Да, не без того.

— Но потом, конечно, все забылось?

— Да нет, не совсем… хотя когда закрутился, начал свое дело, уже реже вспоминал.

Говорил он искренне и вполне разумно. Начало хорошее. Я удовлетворенно кивнул, поглядев на Гарри. Пускай продолжает, ему виднее, о чем спрашивать.

— Билл, — начал Босх, — расскажите немного о том, что происходило с «Аардварком» в те дни — в смысле бизнеса.

— Ну да, ну да, дела у нас тогда шли неважно. Вы, наверно, знаете, вышел такой закон, что вдоль Уилшира на боковых улицах нельзя никому парковаться, кроме местных, у которых специальный стикер. Вот мы и грузили всех, кто без стикера. Приезжали по воскресеньям перед церковной службой и забирали машины пачками. Это в начале так было. Мистер Кориш, наш хозяин, даже взял нового водителя и стал платить нам сверхурочные. Да мы и не одни были — еще две компании тем же промышляли, вот и соревновались, кто больше соберет, — вроде спорта получалось. Интересно, в общем.

Он оглянулся на Босха, словно ища одобрения. Тот с улыбкой кивнул, и Клинтон продолжал:

— Ну а потом все пошло на спад. Народ узнал, и машин там стало меньше. Говорят, даже в церкви объявляли, чтобы, мол, к северу от Уилшира никто не парковался. Так что работы нам стало не хватать. Тогда мистер Кориш сказал, что придется урезать расходы и одного из нас уволить, а может, и двоих, а смотреть он будет по выработке каждого.

— Он сказал это до или после убийства? — спросил Босх.

— Как раз перед этим — нас же тогда еще трое было, никто пока не был уволен.

Опередив Босха, я спросил, как решение хозяина повлияло на отношения водителей.

— Ну понятно, лучше от этого не стало, — покачал головой Клинтон. — То мы были друзьями, одной командой, а то вдруг стали конкурентами — понятно, каждый хотел сохранить свое место.

— А Джессап?

— Джейсон совсем озверел, если можно так выразиться.

— Он нервничал?

— Ну конечно — он же оказался последним! Мистер Кориш повесил специальную доску, где отмечал, кто сколько машин привез, и у Джейсона было меньше всех.

— И он был недоволен?

— Не то слово! Злой был, как не знаю кто.

— Вы помните, как он вел себя в день убийства?

— Кое-что помню. Я уже говорил мистеру Босху: Джейсон хотел застолбить улицы — типа, Виндзор весь его плюс Лас-Пальмас и Люцерн, ага. Мы с Дереком, другим водителем, говорим ему, мол, нет таких правил, а он на дыбы: попробуйте, увезите оттуда хоть одну машину, пожалеете!

— То есть он вам угрожал.

— Ну да, можно и так сказать.

— Вы точно помните, что Виндзор он упоминал?

— Точно.

Очень ценная информация — с точки зрения психологии подозреваемого, — хотя и не слишком надежная без дополнительного подтверждения со стороны Уилберна или Кориша. Кто знает, живы ли они, и если да, то можно ли их найти.

— Джессап делал попытки как-то исполнить свои угрозы? — спросила Мэгги.

— Нет, а как бы он смог? Разговор был в тот самый день, когда… Его арестовали, и все закончилось. Так что не могу сказать, что сильно горевал, когда его забрали… а Дерека мистер Кориш тогда же выгнал — за то, что он скрыл судимость. Я один остался и проработал еще четыре года, пока не подкопил на собственное дело.