Газета Завтра 51 (1203 2016) - Газета Завтра

Они действительно рьяно работали — само понятие "работа" было синонимом десятилетия. Повышенное внимание к технике — ко всем этим станкам и моторам, которые казались разумнее, прочнее и… чище хомо-сапиенса. Человек должен стать машиной, а потом и лучше машины. Пока же — фиксируем свой восторг на плёнку, пишем стихи о новом заводе, бежим в сторону Послезавтра, и, как утверждал Родченко, "…современная безудержность всегда будет таить в себе тщательную педантичность сегодняшней техники". Индустриальный пафос — шестерни, провода, рельсы, колёса. Родченко заворожённо фотографирует стыки и сочленения, крепёжные детали, тумблеры. Макросъёмка — любимая затея 1920-х годов — она позволяет созерцать прелести гаечного ключа: "Чтобы приучить человека видеть с новых точек, необходимо снимать обыкновенные, хорошо знакомые ему предметы с совершенно неожиданных точек и в неожиданных положениях, а новые объекты снимать с разных точек, давая полное представление об объекте". Вещная, производственная эстетика 1920-х приводила к мысли, что актуальны только рукотворные предметы — в них сермяжная правда бытия. Виньетки, рюши, рокайльные облака, барочные излишества — уродливо и старообразно. Прекрасна тонкая линия радиомачты. Винтик. Штифт. Вот Шуховская башня — памятник инженерной мысли. Ракурсы и наклоны: то она устремляется ввысь, то выглядит странным переплетением — этакой большой корзиной. Родченко находил всё новые нюансы и прочтения: "Толчёшься у предмета, здания или у человека и думаешь, а как его снять — так, так или так? Всё старо. Так нас приучили, воспитывая тысячелетия на разных картинах, — видеть всё по правилам бабушкиной композиции. А нужно революционизировать людей, видеть со всех точек и при всяком освещении". Боязнь прослыть несовременным, страх перед старением, ночной кошмар — скатиться в прошлое. Полное равнодушие к природе. Она — не вычерчена карандашом чертёжника, и посему — бессмысленна. Родченко отмечал: "На даче в Пушкино хожу и смотрю природу; тут кустик, там дерево, здесь овраг, крапива… Всё случайно и неорганизованно, и фотографию не с чего снять, неинтересно. Вот ещё сосны ничего, длинные, голые, почти телеграфные столбы. Да муравьи живут вроде людей…". Он фотографирует те сосны — им повезло, что они похожи на телеграфные столбы. Снисходительное фиксирование. Случайное — банально, а потому — зачем?

Художественная атмосфера 20-х — это горячая полемика, спор нового с ещё более новым. "Не будьте могильщиками современной фотографии, а будьте её друзьями!", — призывал Родченко своих оппонентов. Солнечный мир: смеющиеся пионеры, светлый угол дома с балконами — от них контрастная тень, московский Планетарий — здание, напоминающее дамский кринолин. Каждая фотография — как формула. Женщины: хищная, со змеиными глазами Лиля Брик — пожирательница мужчин. Ироничный прищур и широкая улыбка Регины Лемберг — музы Родченко. Неряшливая и талантливая Варвара Степанова — с сигареткой и вся какая-то мужеподобная. Такая, как есть, — эмансипированная фемина "ревущих двадцатых". Гении-современники, друзья, собеседники: глыба Владимир Маяковский, отстранённый Осип Брик, задумчивый Константин Мельников. Работа с кинематографистами: с Дзигой Вертовым и Львом Кулешовым. На выставке можно увидеть фрагменты фильмов "Киноглаз" и "Журналистка" ("Ваша знакомая").

В 30-х, когда авангард сделался некомильфотен, а точнее — враждебен, Родченко не уходит из профессии и не превращается в изгоя, хотя перестройка была для него мучительной. Он запечатлевает парады физкультурников — увы, эти его фотографии почти неотличимы от аналогичных снимков Бориса Игнатовича. Причём Игнатович здесь куда ярче. Мощнее. Стройнее. Поездка на Беломорканал. Работа над шикарным альбомом "Красная Армия". Тема цирка. Всё это качественно и со вкусом. Но без искры. У каждого творца — своя эпоха и свой предел. Многие из конструктивистов сгорели и выдохлись, не вписались, тихо умерли. Или доживали где-то на задворках великой сталинской цивилизации. Александр Родченко скончался в 1956 году, а через год после его смерти открылась персональная фотовыставка, устроенная Союзом журналистов СССР и подобранная Варварой Степановой. На волне Оттепели входили в моду конструктивистские наработки, чистота прямых углов и аскетично-стильная мебель. А ракурсы Родченко и теперь смотрятся очень современно. Ведь он работал на Послезавтра…

Время "изгоев"

Сергей Угольников

22 декабря 2016 0

"Изгой-один. Звёздные войны: Истории". США, 2016, режиссёр — Гарет Эдвардс, в ролях: Фелисити Джонс, Диего Луна, Джонни Йен, Риз Ахмет

Девушку-преступницу (Филисити Джонс) похищает отряд повстанцев, чтобы "на живца" вытащить её папу, который работает на вражеский ВПК. Она соглашается, но юноша-шпион (Диего Луна) не говорит ей, что цель — папу убить, а не вырвать из лап противника. В ходе операции девушка узнаёт, что отец-вредитель (Мадс Маккильсен) сделал оружие дефективным, после чего папа умирает сам, не дав особисту сделать чёрное дело. Хотя у последнего уже проснулись совесть да любовь, он уже передумал, а тут вдруг и повод. Движимая силами установления ложно понятой справедливости и выполняя папины заветы, девушка плюс клюнувшая на её харизму команда головорезов проникают на вражескую базу, куда потом призывают всех людей доброй воли. Неподготовленная атака приводит к многочисленным боевым потерям, в результате которых девушка, юноша и все остальные погибают, но функцию похищения информации выполняют. А люди, которым вся их суета особо и не нужна была, улыбаются и наполняют зрителей надеждой, что в следующий раз они уж точно победят. Вот такой сюжет, но это "Звёздные войны", в которых сюжет — не самое важное.

Истории, рассказываемые в "Звёздных войнах", не отличаются разнообразием, что не делает их менее притягательными. Южная рабовладельческая демократическая федерация ведёт бой с северной республиканской империей, в которой чуть не побеждает, но чудом уносит ноги. История хрестоматийная: Афины против Рима, США против Англии, американский Юг против Севера. При этом южане индивидуальны, одухотворены и справедливы, а северный Мордор — однообразен, суров и всех всегда угнетает. Тоже верно: зачем грекам работать, у них такая природа хорошая и песни красивые, а вот в Германии природа плохая, пусть ишачат 24 часа в сутки, чтобы дороги строить и делиться с теми изгоями, у которых климат лучше. А если империалисты не хотят делиться, то надо у них что-нибудь стырить, а потом их же в этом обвинить.

Естественно, есть в этой картине мира некоторые нестыковки с реальностью. Южане, чтобы поддерживать идеологическую гегемонию (экономическая-то всё равно на севере), должны строго держать в узде меньшинства, а не разводить толерантность. Но об этом может рассказать только мультфильм "Южный парк" и Эрик Картман. Или Трамп, за что мы его и любим. Все счастливые империи счастливы одинаково, а несчастные демократии — каждая по-своему. Понятно, что такую модель легко и приятно использовать в целях прикладной пропаганды, и само начало эпопеи "Звёздных войн" предвещало скорое появление Рейгана, который раздавит ничтожного демократа Горби.

Конечно, появление однополярного мира счастья не принесло. Разнообразные "несчастные повстанцы" превратились в однообразных исламских боевиков, которые гуманизмом не страдают и башни ВТЦ рушат. И чтобы их усмирить, надо по лекалам разнести в пух тоталитарных диктаторов, но новые борцы за свободу оказываются всё хуже и хуже прежних. Длительная сага "Звёздных войн" стала использоваться во внутренней политике, что и привело к благодатному результату последних американских выборов.

Фильм "Изгой-один", вероятно, должен был стать констатацией застоя, номенклатурной победы мадам Клинтон (на которую весь Голливуд работал двадцать лет). Но, кажется, создателей начали терзать смутные сомнения. "Когда ведьма глупа — не так уж легко победы добьётесь вы её", — как сказал бы магистр Йода, самый пушистый и сильный персонаж саги. Поэтому создатели фильма убрали его, да и всех джедаев из нового произведения. "Изгой-один. Звёздные войны: Истории" — это не продолжение или начало эпопеи, это вообще "спин-офф", побочная ветвь основного произведения. Авторы долго думали, топить за Трампа или за Клинтон. А потом плюнули и решили совместить.

К примеру, слепой азиат в фильме машет мечом и стреляет на слух, сражаясь за сторонников федерализации, что всё-таки намекает на антитрамповский подход в сценарной части. В довершение, на имперскую базу сторонники федерации высаживаются, стреляют и идут на таран в условиях радимолчания — практически как вой­ска микадо на Перл-Харбор. Усиливает эффект общего "антиамериканизма" фильма то, что погромщики хотят стырить секрет установки повышенной мощности, способной разрушать планеты. По аналогии — зритель должен сочувствовать тем, кто крадёт секреты атомной бомбы.