Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения - Виктор Боков

* * *

На тихом кладбище в ТобольскеСпит старый сказочник Ершов.Рифмач изысканный, не бойсяИсконности его стихов.

Ведь, как-никак, их Пушкин начал,Первопрестольный соловей,А он-то что-нибудь да значил,В садах поэзии своей!

Над кладбищем ревут моторы,Слышна стальная дрожь частей.Необозримые просторыПотребовали скоростей.

А там над Обью, за ТоболомПо приказанию людейЖжет скважина своим глаголомСердца машин и дизелей.

Там нефть, жестокая жар-птица,Простите, если образ груб,Бунтует, действует, толпитсяПо темным коридорам труб.

Там ходят мастера буреньяИ жаждут скважину начать,Там я ищу стихотворенья,Чтоб быль на сказке повенчать!

1970

Слово к вологжанам

Россия теперь не убогая нищенка,Не странник, стоящий и ждущий подачки,Россия теперь как весенняя вишенка,И нет на земле государства богаче.

В лесах вологодских — и это мне нравится,И этому рада сторонка льняная,—Не только заря глухариная плавится,Клокочет без удержу плавка стальная.

Вот так-то держава шагает Российская,Вот так-то относится к делу серьезно.Гармонь вологодская — ох, голосистая,А девушки — и описать невозможно!

А как же ребята? Ребята на уровне,А уровень, знаете, послевоенный.Ребята — они овладели культурою,Да так, что выходят в просторы Вселенной.

Мои дорогие друзья вологодские,Я знаю, что вы не на солнышке греетесь,Для вас не помога теперь воля господа,Вы больше на руки и разум надеетесь!

Вы время свое понапрасну не тратите,Пришли вы с успехами к ленинской дате,И ткутся, как сказки, волшебные скатертиИ чудные ткани на льнокомбинате.

Успеха, здоровья вам, неувяданияИ жизни нормальной и в меру веселой,Вот все, что хотел я сказать. До свидания,А если хотите, до встречи, до скорой!

1970

Хатынь

Не умолкают звонницы Хатыни,Оплакивая сельские святыни,—Звонит, звонят, звонят колоколаСожженного фашистами села.

Не благовест, а реквием печальный,Стон матери-земли многострадальной,И горе той единственной страны,Что вынесла все тяготы войны.

Как беженцы, бредут печные трубы,Воспоминаний горестные губыВещают день и ночь:           — Здесь жизнь была!.. —Звонят, звонят, звонят колокола!

1970

* * *

Волга плещетсяБелой рыбою,В берегах лежитСиней глыбою.

С берегов ее,С молодецких плечСмотрит на водуБогатырский лес.

Волга витяземПо земле идет,На спине онаКамский лес несет.

Волга-мать река,Ты могучая,Ты суровая,Ты певучая.

Волга — силища,Волга — вольница,Каждый с гордостьюЕй поклонится.

Скажет: — Матушка,Я твой сын родной,Я пришел к тебе,Чтоб побыть с тобой.

Над волной твоейВольно дышится,БогатырскаяПесня слышится.

Волга-мать река,Вся ты вспенена,Над тобой, как свет,Имя Ленина!

1970

Вечность

О, вечность восторга —Весною, вином, красотою!Лицом человеческим,Истиной и добротою!

О, вечность волненьяВоды, называемой морем,Колосьев, которые гнутсяИ скачут над полем!

О, вечность контрастов —То буря, то ясная за́тишь.Ты утром смеялся,А вечером плачешь!

О, вечность исканийС открытою свежестью раны,Которая гонит ТолстогоИз Ясной Поляны!

1970

Стало рано смеркаться

Стало рано смеркаться,Стало поздно светать.Журавли закричали:— Пора улетать! —Как-то сразу замолклиРупора пристаней.И степные дорогиЖаждут скрипа саней.

И в тебе переменаНаступила, мой друг.Все спокойней меняВыпускаешь из рук.Говоришь: — НикудаОт меня не уйдешь.— А уйду?— Не уйдешь!А уйдешь — пропадешь!

Оголенно, печальноПустуют над речкой поля.В косяке журавлейПятым слева считайте меня!

1970

* * *

Есть музыка водыВесеннего напора,Есть музыка бедыИ горестного горя.

Она не к тем идет,Кто алчен и греховен,Ее ночами ждетСедой, глухой Бетховен.

Она на окрик: — Стой!Назад! Вернись обратно! —Смеется: — Часовой,Слаба твоя ограда!

Недаром мудрый БахВ минуты тяжкой болиС печалью на губахВпускал ее в соборы.

Когда она слышнаВ божественном органе,Ничуть мне не страшнаСмерть, спящая в нагане!

1970

Лётная сказка

Зароюсь в сено молодое,Раскину руки широко,А сам под небо голубоеВзовьюсь мечтою высоко.

Преодолею притяженьеСебя к земле своей родной,Как космонавт, начну движеньеОрбитой околоземной.

И вот мой стог взлетел у речкиПод крик людей на берегу.Емеля — тот летал на печке,А мне удобней на стогу!

Лечу! Уже хребет уральский.Лечу! Уже внизу Тюмень.За ней зеленый угол райскийИ вереница деревень.

Мелькнул Иртыш, блеснула Лена,Глаз от нее не оторвать.А подо мною пахнет сено,Моя небесная кровать.

Тревожно было над Байкалом,Шалил байкальский баргузин.Я помахал рукою скалам,Седому сонмищу вершин.

Я пролетал над океаном.Там шла селедка в кошельки.Не за космическим туманомШутили крепко рыбаки.

Меня качнуло над Камчаткой,У черной каменной горы.Плохие, видимо, запчастиВсучили мне из-под полы.

Признаться, малость напугался,От страха дрогнула рука,Когда увидел у ПегасаХудые, впалые бока.

Лечу. Уже район Иркутска.Лечу. Уже Новосибирск.От скорости и от нагрузкиИ от всего в глазах рябит.

Шумит тайга, не умолкает.Необозрим таежный край.Но чувствую — меня толкают,Мне говорят: — А ну, вставай!

Куда вы делись, горы, реки?Кто вас разбил, развеял в прах?Стоит мужчина в телогрейке,С большими вилами в руках.

Он говорит мне: — Извиняюсь, —Сам сено нюхает в горсти,—Я вашу спальню собираюсьК себе в сарай перевезти!

Бери свое добро, владелец!Вези его скорей отсель!Я оптимист, и я надеюсь,Что будет мне другой отель.

Прощай, мое лесное ложе,Я выспался и бодро встал.Когда бы был чуть-чуть моложе,Уж не один бы тут я спал!

Как весело шумело сеноНа острых вилах мужика.Стог таял, таял постепенно,Растаял весь — и ни клока!

Вздохнул мужик: — И вся работа! —Шофер дал газ и тронул воз.И за Горелое болотоМое убежище увез.

Где было круглое остожье,Чернела черная нора.И я сказал себе: — Ну, что жеСтою, как пень? И мне пора!

По этой же лесной дороге,Поддерживаясь посошком,Мои испытанные ноги,Как в старину, пошли пешком.

Зачем рассказываю это?Зачем спешу стихи читать?Затем, что есть в природе лето,А летом учатся летать!

1971

Суета