Третья причина - Николай Дмитриев

— Воины! — громко выкрикнул Пётр, поднимая пса так, чтоб все могли его видеть. — Я побывал в царстве теней и принёс вам доказательство!

В тот же момент из поваленного сундука густо пахнуло вонью, послышалось шипение и словно в подтверждение слов Шкурина, громыхнул взрыв. Конечно же опрокинутый Петром ацетиленовый светильник не только разорвался сам, но и разнёс всю хитрую машинерию.

И тут на поляне началось нечто невообразимое. Испуганные невиданным зрелищем, а потом и взрывом, одни воины начали кидаться из стороны в сторону, другие остолбенело торчали на месте, а третьи, охватив головы руками, попадали на землю.

Тем временем, воспользовавшись моментом, Шаво схватил Шкурина за локоть и лихорадочно зашептал в самое ухо:

— Слушайте, Томбер, предлагаю работать вместе…

— А иди ты, знаешь куда!.. — и отшвырнув от себя француза, Шкурин пошёл прямо на сбившихся в кучу воинов, которые с почтительным ужасом расступились…

* * *

Сапоги уже требовали ремонта, и красноватая пыль, при каждом шаге вылетавшая из кожаной прошивки, образовывала вокруг носка лёгкое облачко. Пётр потоптался на месте, проверяя, держится ли подошва, и тут заметил перед дверью своего жилища острую палочку, украшенную красным пером попугая. Осмотревшись вокруг и не увидев хозяев игрушки, Шкурин взял палочку и из озорства воткнул её за ремешок шлема.

После неудачного выступления Шаво в роли фокусника жители селения со страхом поглядывали на Петра и старались держаться от него подальше. Однако это его мало беспокоило, настроение было прекрасным, и сейчас он на ходу прикидывал, какова цель очередного приглашения к вождю.

На этот раз вождь, который вместе с Мбиа ждал его возле своего дома, едва увидев Шкурина, вместо обычного приветствия с беспокойством показал на перо попугая, торчавшее над шлемом Петра.

— Мхашимиува, откуда оно у тебя?

— Это? — Пётр вытащил палочку из-под ремешка. — Возле дверей нашёл, наверное, дети играли.

— Это плохая примета, — вождь отобрал у Петра палочку. — Нельзя брать на охоту перо попугая…

Назначенная на сегодня охота, о которой Пётр вспомнил только сейчас, мало волновала Шкурина, и на слова вождя он лишь безразлично пожал плечами. И хотя последнее время и вождь и Мбиа всё время толковали о леопардах, мысли Петра были заняты совсем другим.

Конечно, он охотнее остался бы дома, но вождь так настаивал, что пришлось скрыть своё истинное настроение и с наигранной радостью согласиться. В общем, через час, опять-таки по просьбе вождя, Пётр уже шёл впереди, возглавляя целый отряд охотников…

Однако и здесь, чувствуя на руке придающую уверенность тяжесть «винчестера», Пётр размышлял о своём. Правда, идущий рядом Мбиа всё время мешал сосредоточиться, в который раз рассказывая Шкурину, что когда зверь нападает, он обязательно хватает за горло и старается разорвать когтями живот.

Похоже, столь несвойственные Мбиа опасения говорили, что верный спутник, не в пример всем прочим случаям, чего-то здорово боится. Удивлённый Петр хотел было поинтересоваться, откуда такой страх, но тут один из шедших чуть в стороне негров предостерегающе поднял руку.

Леопард, которого секундой позже заметил и Шкурин, из-за кустов казался маленьким и неправдоподобно тонким. Медленно пятясь задом и горбясь от напряжения, зверь тащил вверх по наклонному стволу дерева только что пойманную антилопу, весившую никак не меньше пяти пудов.

Прижавшись губами к самому уху Петра, Мбиа прошептал:

— Импиа…[14]

Не отвечая, Шкурин вскинул карабин и выстрелил.

Пуля сбила леопарда со ствола, извиваясь всем телом, он грохнулся вниз вместе со своей недавней добычей. Бросившись вперёд, Шкурин увидел, как смертельно раненный зверь катается по земле. Не выходя на открытое место, прямо из густого кустарника, Пётр выстрелил вторично.

Получив пулю в лопатку, хищник в последний раз прыгнул высоко вверх и распластался на жёлтой траве, а Пётр, опустив карабин, внезапно подумал: сколько бы в Европе отыскалось бездельников, согласных заплатить любые деньги за столь экзотическую охоту…

— Чуй, Куба, чуй!!![15]

Дикий крик Мбиа мгновенно вернул Петра к действительности.

В первый момент Шкурин решил, что подстреленный им леопард ожил, но в траве, уже возле самых ног, послышался низкий гортанный рык, а потом оттуда метнулась пара свирепых жёлтых глаз и пасть с длинными белыми зубами.

Инстинктивно отпрянув в сторону, Пётр выстрелил в леопарда почти в упор, но зверь увалился в сторону, и пуля срезала ему лишь кончик правого уха. На момент ошалев от выстрела, хищник лежал на земле, молотя вокруг своими страшными лапами.

С внезапным исступлением Пётр занёс карабин над головой и изо всей силы хватил зверя прикладом между глаз. Не выдержав страшного удара, шейка «винчестера» с треском разлетелась. Отшвырнув обломившийся приклад в сторону, Пётр торопливо дослал патрон и выпалил прямо в голову оглушённому леопарду.

Отдача искалеченного карабина чуть не сломала Шкурину палец, но это уже не имело значения. Не обращая внимания на боль, Пётр как завороженный смотрел на убитого хищника, на обломки «винчестера» и совсем не слышал испуганных воплей сбежавшихся со всех сторон негров…

* * *

Тщательно выделанные шкуры обоих леопардов, убитых Петром, почему-то сразу повесили на наружной стене жилища вождя по обе стороны от входной двери. Зачем так сделали, было не ясно, но вождь, самолично встретивший Петра на пороге, любовно погладил шерсть и произнёс:

— Теперь, мхашимиува, я могу быть спокойным…

Какая связь между шкурой леопарда и покоем, Пётр не понял, но тем не менее, вспомнив чуть ли рукопашную схватку со зверем, согласно кивнул.

— Мхашимиува, — без всяких пояснений и несколько другим тоном сказал вождь, — я хочу, чтобы ты пошёл со мной.

Последнее время Шкурин привык к таким неожиданным приглашениям и потому, не удивляясь, закинул на плечо ремень своего нового карабина.

Миновав селение, вождь свернул в густые заросли и пошёл едва заметной тропкой. Десять воинов, сопровождавшие вождя и Шкурина, чтоб не мешать разговору, шли сзади, шагах в пятнадцати. Путь оказался тяжёлым, но в конце концов они всё-таки выбрались на берег какого-то водоёма.

Пётр вздохнул с облегчением и тут же замер от неожиданности. Совсем рядом, там, где тропка сбегала к воде, природа решила показать им одно из своих жутко-захватывающих зрелищ.

Огромный жёлто-зелёный крокодил, схватив за морду чёрную антилопу, медленно стягивал её в воду. Ноги упиравшейся антилопы ушли в грязь и внезапно, сделав последнее отчаянное усилие, она почти вытащила рептилию из воды, но было ясно, что через минуту-две борьба кончится.

Повинуясь невольному порыву, Пётр вскинул карабин и выстрелил. Крокодил взвился в воздух, звонко шлёпнулся об воду и, взбив розовую пену, ушёл на дно. Тем временем антилопа сначала рухнула на землю, потом встала, и, стряхивая кровь с ободранной до кости морды, побрела прочь.

— Зачем, мхашимиува? — грустно произнёс вождь. — Она всё равно погибнет…

— Наверное, — с сожалением согласился Пётр.

На душе Шкурина вдруг стало тоскливо. Что антилопа, волей случая спасённая от крокодила, что он сам, неизвестно зачем путающийся здесь… Вождь слегка подтолкнул Петра, и они, прошагав вдоль берега минут десять, остановились возле заводи, с трёх сторон окружённой кустами.

К удивлению Шкурина здесь их уже ждали несколько негров. Один из них, сутуловатый старик с морщинистым лицом, но без единого седого волоса, выступил вперёд и, обращаясь к вождю как к равному, негромко сказал:

— Ньонго[16] сейчас придёт…

Затем, сделав шаг в сторону, старик жалобно свистнул. Этот свист напомнил Петру писк насмерть перепуганного цыплёнка. Почти сразу вода в заводи всколыхнулась и на поверхности показалась голова большого крокодила.

Чудовище не спеша выбралось из воды, ковыляя на коротких лапах, подошло к негру и устроилось у его ног. Костяной панцырь рептилии лоснился от ещё не успевшей просохнуть воды, а длинный и страшный хвост лежал без движения…

Пётр с изумлением наблюдал эту невиданную картину. Но, оказалось, представление на этом не кончилось. Негр наклонился к крокодилу и что-то тихо, даже, казалось, нежно зашептал и вдобавок погладил вытянутую морду…

— Это Ньонго. — Вождь говорил негромко и уважительно. — Я привёл тебя, мхашимиува, чтобы он посмотрел на тебя, потому что ты только человек и нуждаешься в защите…

На обратном пути Петр всё время пытался понять смысл необычной встречи и в конце концов спросил:

— Скажи, бвана мкубва, ты очень рассердился, когда я застрелил того крокодила?