Экс-баловень судьбы - Марина Серова

— Да, конечно. Все равно, спасибо вам за информацию.

— Ну что вы, Танечка, какая уж это информация… А чем вы планируете заниматься дальше?

— У меня есть еще две версии, которые нуждаются в тщательной проверке, — сказала я, не уточняя, что одна из версий напрямую касается моей клиентки. — Когда я получу конкретные результаты, я сразу же сообщу вам о том, на каком этапе находится расследование.

— Спасибо, Танечка, желаю вам успеха, поскорее найдите этих негодяев!

— Благодарю вас, до свиданья.

Итак, вполне возможно, что Вера Иосифовна Зильберг имеет возможность посещать загадочные загородные дома, принадлежащие лицам, «близким к правительству Тарасовской области», и снабженные вневедомственной охраной, благодаря старым связям своего мужа. Это тоже не мешает взять на заметку. Если придется отрабатывать Зильберг по второму разу, такие сведения пригодятся.

А сейчас нужно определиться, с кого же мне начать: со студента или с жены?

Принимая во внимание мое постоянное ощущение какой-то несерьезности и непродуманности совершенного преступления, а также учитывая методы его совершения, студент — кандидатура гораздо более вероятная, чем жена. Хотя в прошлый раз я тоже думала, что Залесский — наиболее вероятная кандидатура, а вышло, что он не виновен. Да, забыть о противоположностях это дело не даст мне, наверное, до самого конца.

Завтра я займусь студентом. Им самим и его товарищами. Если Влад Незнамов причастен к преступлению, то явно с кем-то еще, учитывая его хлипкое телосложение. Съезжу завтра в Покровск, побеседую с ребятами, наведу мосты. Запущу пробный шар. А там уж определится и более конкретное направление, по которому мне следует двигаться.

Глава 8

Выучив уже наизусть расписание, по которому занимаются студенты высших учебных заведений, я приехала в Покровский институт кооперации к началу большой перемены. Выяснив, в какой аудитории находится нужная мне группа, я поднялась на третий этаж и застала студентов уже выходящими в коридор.

— Влад! — позвала я.

Высокие худощавый юноша слегка вздрогнул, услышав свое имя, но потом улыбнулся и подошел ко мне. Следом за ним подошли еще несколько человек, видимо его друзья.

— Я бы хотела побеседовать…

— Ну мы пойдем? — проявила тактичность одна из девушек, подошедших вместе с Владом.

— Нет-нет, — поспешила остановить ее я, — напротив, я буду очень рада, если вы тоже согласитесь поговорить со мной.

— Это Татьяна, — представил меня Влад. — Она расследует обстоятельства смерти Анатолия Федотовича.

— Не расследую, а собираю дополнительные материалы, — скромно потупив глазки, сказала я. Однако опущенный долу взгляд не помешал мне заметить некоторое напряжение, возникшее на всех лицах при упоминании о профессоре. Впрочем, оно быстро исчезло.

— Мне бы хотелось побольше узнать о том, каким человеком был профессор, — начала я «наводить мосты», — особенности его характера, привычки, склонности…

— О! Анатолий Федотович был прекрасным человеком! — снова с неуемной восторженностью начал Влад (и почему меня каждый раз так коробит от его тона?). — Он всегда заботился о тех, кто был близок к нему, могу сказать хотя бы по себе: когда бы я ни обратился к нему, всегда он находил для меня время, объяснял все, что было непонятно, консультировал…

— Ты ведь, кажется, писал какое-то исследование под его руководством?

— Да, исследование о первых христианах. Мы вообще много занимались дополнительно, вот и ребята скажут… — при этом Влад устремил на одного из стоявших рядом парней пронзительный взгляд, в котором явственно читалось: «Ну давай и ты поговори, чего я один отдуваюсь?»

Парень тут же оживился и, как будто у него вдруг нажали кнопку «пуск», затараторил:

— Да-да… мы занимались… факультативно… Часто оставались после занятий, изучали дополнительные исторические материалы, было очень интересно! Анатолий Федотович — хороший рассказчик, слушать его всегда было очень увлекательно. Конечно, на факультатив ходили в основном те, кто и раньше увлекался историей, но благодаря ему многие из нас смогли по-новому взглянуть…

Пока парень отбарабанивал свой монолог, как хорошо заученное стихотворение, я исподволь изучала лица стоящих вокруг меня молодых людей. На большинстве этих лиц читалось полное отсутствие интереса к происходящему, многие смотрели по сторонам и считали ворон, другие слушали оратора с едва заметной, но довольно циничной усмешкой. Только две-три девочки, которые оказались в этой мужской компании, слушали, как мне показалось, с участием.

Снова вспомнив о противоположностях, я попыталась разгадать секрет загадочных ухмылок, так не соответствующих произносимым словам. Ведь именно эти студенты, если верить словам Надежды Сергеевны, должны были «души не чаять» в профессоре Разумове. На поверку же выходило, что все их восторженные отзывы крайне неискренни. Почему? Потому что дружба с профессором в действительности была обусловлена не интересом к истории, а каким-то другим? Например, беспрепятственным получением зачетов по истории и обеспечением протекции перед другими преподавателями? Вполне возможно. Но не будем забывать, что это — только предположение, а настоящая причина может быть совсем другой.

Чтобы получить больше шансов на выяснение этой настоящей причины, я наметила для себя одну из девочек, которая выглядела наиболее искренней, и решила по окончании общей беседы отозвать ее в сторонку и побеседовать индивидуально.

Красноречивый парень разливался соловьем. Время от времени его эмоционально перебивал Влад, вставляя восторженные реплики. Если бы их слышала сейчас жена профессора, она, без сомнения, была бы на седьмом небе.

— …и невозможно даже представить себе, кто мог совершить такой ужасный поступок… в голове не укладывается…

В это время довольно близко от нас проходил по коридору угрюмого вида молодой человек в черной кожаной куртке, очень коротко стриженный. Если называть вещи своими именами, «под Котовского». Судя по выражению его лица, он был очень чем-то недоволен, и, скорее всего, это недовольство было его повседневным состоянием. В общем, типичный представитель бритоголового движения.

Поравнявшись с нашей компанией, он, видимо, услышал обрывок разговора и взглянул в нашу сторону так, что мне показалось — вот-вот кому-то из нас или всем вместе придется отвечать за его плохое настроение. Но дело ограничилось тем, что, проходя мимо, он пробормотал что-то вроде: «Туда и дорога», снабдив эти слова еще некоторыми выражениями в исконно русском духе.

Неприветливое поведение паренька заметила не я одна: оратор прервал свою речь, и на всех лицах снова промелькнуло какое-то странное выражение, как будто всех в одночасье озарила одна и та же мысль.

— Не знаете, кто это? — как бы невзначай поинтересовалась я.

— Это Сережка Жигалин с параллельного потока, — сказала одна из девушек. — Он Анатолию Федотовичу все никак не мог историю сдать, раз двадцать приходил.

— А что, Анатолий Федотович строго принимал?

— Нормально принимал, но ведь что-то знать все равно нужно, что же ему — ставить оценку только за то, что студент на экзамен пришел?

— Может быть, между ними был какой-то конфликт?

— Да не было никакого конфликта! Анатолий Федотович, наоборот, всегда навстречу шел. Если видел, что человек совсем ни в зуб ногой, даже давал конкретные задания: выучи от сих до сих и сдашь экзамен. Так любой первоклассник сможет сдать! А Жигалин даже по такому варианту не сумел. Не знаю — или совсем тупой, или просто не хотел… Зато каждый раз грозился: «Я его достану», «Я его урою».

Я очень внимательно посмотрела на девушку, пытаясь угадать: говорит ли она правду или пресловутый Сергей Жигалин в настоящую минуту подвергается оговору? Но выражение ее лица было совершенно естественным, и даже лица всей остальной компании стали попроще. Похоже, девочка не лукавила, и непонимание между профессором Разумовым и студентом Жигалиным действительно имело место. Но тогда это меняет все мои планы!

Если принимать версию о хулиганском нападении, то Жигалин — идеальная кандидатура. Агрессивен, несдержан, не контролирует свои эмоции и к моменту убийства находился в состоянии ссоры с профессором Разумовым.

— Жигалин, он действительно угрожал?

— Каждый раз! И к месту, и не к месту…

— И в лицо Разумову все это говорил?

— В лицо не говорил, но за глаза — постоянно.

— Хм… А как по вашему мнению: Анатолий Федотович был конфликтным человеком?

— Конечно, нет! По-стариковски ворчал иногда, но чтобы провоцировать кого-то или, как некоторые любят, раздувать из мухи слона, это было совсем не в его характере.

— То есть, если бы к нему на улице стали приставать пьяницы или бомжи, он не стал бы устраивать скандал?