Экс-баловень судьбы - Марина Серова

Благополучно достигнув облюбованного мной женского туалета на пятом этаже, я снова водрузилась на подоконник и жадно затянулась сигаретой. Тут-то уж никто не удивится, почуяв запах дыма. Проникнув сюда вчера вечером на перемене, я сразу поняла, что если мужская курилка находится под крышей, то женская — несомненно здесь.

Прошло совсем немного времени, в коридоре снова послышались шаги. В туалете зажегся свет, послышалось недовольное ворчание:

— Ишь, как накурили, и ночь прошла, а воняет так, будто только что вышли!

Услышав эти слова, я перестала дышать. Но ворчливый голос стал стихать и скоро совсем замер где-то в глубинах храма науки. Кажется, пронесло… не напрасно кости посулили удачу. Но я-то какова! Моему возмущению собственной персоной не было предела.

«Ах ты, профессионал хренов! — ругала я себя. — Не могла двадцать минут подождать! Курить она, видите ли, захотела. А если бы засветилась сейчас, а?! С фотоаппаратом и чемоданом, полным отмычек?! Как бы тогда выкручивалась?» Но в удручающем безмолвии женского туалета некому было ответить на эти горькие и справедливые упреки.

Да и что тут можно было сказать? Признаю — проштрафилась, как первокурсница, как самая неталантливая студентка милицейской школы. Виновата, исправлюсь. Но не мешало бы принять во внимание и то, что я не спала всю ночь. И не просто не спала, а к тому же работала.

В мысленном диалоге с самой собой провела я остаток времени до того момента, когда студенты дневного отделения начали подтягиваться к первой паре и в коридорах снова застучали каблуки и ботинки.

Незаметно выбравшись под этот шумок из туалета, я спустилась в вестибюль и, благополучно миновав проходную, выбралась на улицу. Никто не обратил на меня внимания и не поинтересовался, почему это я ухожу из университета в то самое время, когда все нормальные люди, наоборот, в него приходят.

Счастливая от мысли, что нахожусь вне стен университета и, несмотря на все свои ночные проделки, передвигаюсь не под конвоем, я направлялась к своей машине. Мечтала о том, как я сейчас приеду домой и завалюсь спать, не подозревая, что меня ожидает еще одно, последнее испытание.

Поворачивая на одну из дорожек университетского парка, я чуть было не столкнулась нос к носу с самой Верой Иосифовной Зильберг, шествующей на работу. У меня снова перехватило дыхание и учащенно забилось сердце, но и тут удача, предсказанная мне гаданием, вовремя подоспела на выручку. Зильберг кто-то окликнул, и как раз в тот момент, когда она должна была увидеть меня с моим компрометирующим «дипломатом», Зильберг обернулась, чтобы посмотреть — кто ее зовет?

Сделав резкий разворот на сто восемьдесят градусов, я фривольным полугалопом понеслась в противоположную от Зильберг сторону. Забыв о том, что все дальше ухожу от места парковки моей «девятки», я думала только об одном — скрыться подальше от Зильберг.

Когда расстояние между нами оказалось достаточно внушительным, я сбавила скорость и осторожно обернулась. В парке уже почти никого не было, дорожки опустели, и только редкие фигуры, короткими перебежками спешащие по направлению ко входу в университет, виднелись то там, то сям. Я посмотрела на часы. Стрелка перевалила за восьмичасовую отметку. Значит, так напугавшая меня Вера Иосифовна Зильберг уже на своем рабочем месте.

Вздохнув наконец свободно, я вернулась, погрузила свои трофеи в машину и поехала домой.

Дома я исполнила все в точности, как и запланировала: бросила «дипломат» в прихожей, не раздеваясь, повалилась на диван — и тут же отключилась.

Проснулась я уже около двух часов дня и, чувствуя, что силы мои, порядком порастраченные предыдущей бессонной ночью, восстановлены, решила заняться систематизацией добытых мною материалов.

Главное было ясно — Вера Иосифовна Зильберг вылетает из круга наиболее вероятных подозреваемых. Хотя алиби у нее не такое непререкаемое, как у Залесского, но вполне достаточное, чтобы заставить сильно сомневаться в ее причастности к убийству профессора. И хотя я не готова беспрекословно внести ее в белый список, но и для черного она теперь не подходит. Оставим ее в сером. Так сказать, под рубрикой: «Взять на заметку». Если расследование окончательно зайдет в тупик, кандидатура Зильберг будет первой в числе тех, кто подвергнется повторному анализу.

А кроме Зильберг, кто же у нас остается? Выбор небогатый — впечатлительный студент и жена профессора. Неужели кто-то из них?.. Нельзя забывать и о самой первой и самой бесперспективной версии — уличное хулиганство. Вот уж чего никак бы не хотелось! А ведь вполне возможно, что было именно так. И придется вам тогда, Татьяна Александровна, всю оставшуюся жизнь просеивать уличные банды города Покровска в тщетной надежде найти среди них участников таинственного ночного нападения.

Однако мой выспавшийся организм сейчас не склонен был долго задерживаться на негативе. Оставив грустные мысли о том, что может ожидать меня, если среди намеченных мною кандидатов так и не окажется преступника, я распаковала свой «дипломат» и углубилась в научно-технические дебри, переводя все то, что наснимала за ночь, из фотоаппарата в компьютер.

Когда работа была закончена, я просмотрела списки, в которых были пометки, касающиеся родственных связей некоторых студентов, и скопировала их в отдельный файл. Получилось странички полторы текста, заполненного фамилиями и комментариями. Вероятность того, что какая-то из этих фамилий имеет прямое или косвенное отношение к профессору Разумову, очень невелика. Но если оставшиеся версии тоже сулят мне ранее предсказанное костями разочарование, необходимо будет всех их проверить — на предмет связи с покойным профессором.

Разобравшись с первой группой списков, я занялась второй. Несмотря на прояснившийся после сна разум, все эти плюсики и минусики, которыми пестрели списки, написанные от руки, так и оставались для меня китайской грамотой.

Если предположить, что трехзначные числа, которые стояли возле некоторых фамилий, — это деньги, то, видимо, те, напротив кого они стоят, уже уплатили. А те, напротив кого минус, наверное, не уплатили. А те, напротив кого плюс? Уплатили, но сколько — неизвестно? Для расшифровки этих китайских иероглифов требуется дополнительная информация.

Я решила не забивать себе голову и оставить списки до лучших времен. Ведь передо мной снова два направления действий, опять я должна определиться с приоритетами. Итак, кто же — жена или студент?

Тут я вспомнила, что уже довольно давно не отчитывалась перед своей заказчицей. Она оплачивает мое время, причем весьма аккуратно. Независимо от того находится она под подозрением или нет, о ходе расследования я должна ее проинформировать. Я набрала номер моей клиентки.

— Алло, Надежда Сергеевна?

— Да, слушаю вас.

— Это Татьяна Иванова. Я хотела…

— Ах Танечка! Очень рада вас слышать. А я хотела было тоже позвонить вам, но потом подумала — зачем буду напрасно вас беспокоить. Если вы не звоните, значит, новостей нет?

— До последнего времени конкретных фактов, которыми я могла бы располагать, чтобы делать какие-либо обоснованные утверждения, у меня действительно не было. Но теперь с уверенностью могу сказать вам, что имею данные, практически полностью снимающие подозрения с Веры Иосифовны Зильберг.

— Я же говорила… Не может быть, чтобы Верочка… Ведь мы были так дружны!

Как я и предполагала, Надежда Сергеевна не обратила внимания на мою формулировку: она ясно указывала, что подозрения сняты не полностью, а «практически полностью», то есть в большей своей части. Но я не посчитала необходимым сейчас обращать ее внимание на то, что в какой-то части (пусть и небольшой) эти подозрения все-таки остались. Не стоит расстраивать человека, пока к тому нет серьезных оснований. Я хотела выяснить кое-что другое.

— Надежда Сергеевна, когда вы дружили с Зильбергами, вы не припомните: они не хвастались какими-то высокими связями или, может быть, у кого-то из них были высокопоставленные родственники?

Моя собеседница задумалась.

— Кажется, нет, — не очень уверенно сказала она после непродолжительного молчания. — Вы знаете, мы ведь тогда были молоды, не обращали внимания на такие вещи… Позже у мужа Верочки появились знакомые из высоких сфер. Он не очень распространялся об этом, к тому же тогда они уже начали часто ссориться, а потом и совсем расстались, так что всем нам было не до того.

— Да, конечно. Все равно, спасибо вам за информацию.

— Ну что вы, Танечка, какая уж это информация… А чем вы планируете заниматься дальше?

— У меня есть еще две версии, которые нуждаются в тщательной проверке, — сказала я, не уточняя, что одна из версий напрямую касается моей клиентки. — Когда я получу конкретные результаты, я сразу же сообщу вам о том, на каком этапе находится расследование.