Божественная комедия. Ад - Данте Алигьери

Песнь XXVI

Содержание. Предсказав Флоренции грядущие бедствия за испорченность нравов ее жителей, Данте, поддерживаемый Виргилием, восходит с великим трудом с внутренней ограды седьмого рва на мост, перекинутый через восьмой ров. Повиснув над бездною, поэт глядит на дно и видит бесчисленное множество летающих огненных куп, в которых заключены души злых советников. Один из этих пламенников к верху раздвоен, и Данте, спросив о нем Виргилия, узнает, что в пламени казнятся Улисс и Диомед, как люди, заодно действовавшие и словом и делом на погибель Трои. Первый, на вопрос Виргилия, ответствует, как он убедил товарищей проникнуть за столпы Геркулесовы; как, пустившись в открытый океан, достиг высокой горы (чистилища), и как восставший от горы жестокий вихрь разрушим его корабль, и потопил его со всеми товарищами.

1. Гордись, Флоренция, своей державой!Весь мир дрожит под сенью крыл твоих[554]И целый ад гремит твоею славой!

4. В числе татей я встретил пять такихТвоих граждан, что должен их стыдиться;Честь и тебе не велика от них.

7. Но если нам пред утром правда снится,[555]Почувствуешь ты скоро то, чему[556]Не только мир, сам Прат возвеселится.[557]

10. Теперь настал приличный час тому:Коль быт бедам, пускай приходят скоро!Поздней, мне их не вынесть самому![558] —

13. Тут мы пошли: по лестнице, с которой,Как по зубцам, спускались мы сперва,Взбирался вождь и мне служил опорой.[559]

16. И ноги наши, по обломкам рваПутем пустынным восходя к вершине,Без силы рук вверх двигались едва.

19. Смутился я, смущаюсь и доныне,Лишь только вспомню, что я там узрел;Но дух сильней смирил я в сей пустыне,

22. Чтоб мудрости не выйти за пределИ не утратить, что благой звездою,[560]Иль высшим благом мне дано в удел.[561]

25. Как селянин, покоясь под горою, —В том месяце, в котором свет и жарСветило дня льет дольше над землею,

28. В тот час, когда сменяет мух комар, —Зрит червячков светящих рой в долине,Где сад его, иль нивы рыхлый пар:[562]

31. Столь много светов двигалось в пучинеВосьмого рва, как я увидел сам,Когда стоял на каменной стремнине.

34. …………………………………………………..………………………………………………………..………………………………………………………..

37. …………………………………………………..………………………………………………………..………………………………………………………..

40. Так здесь огни носились между скал,Добыч своих для глаз не обнажая;Но понял я, что каждый тень скрывал.[563]

43. Я на мосту стоял, на дно взирая,И, не держась за ближний камень, в ровЯ б мог упасть, не бывши столкнут с края.

46. И вождь, узрев, что я упасть готов,Сказал: «Сей огнь проклятый род скрывает;Он облечен в пылающий покров.»

49. А я: «Твое мне слово подтверждаетВполне все то, в чем был я убежден;Но я желал бы ведать: кто блуждает

52. В том пламени, что к верху раздвоен,Как столб огня, поднявшийся высокоС костра, где с братом Этеокл сожжен?»

55. И вождь в ответ: «В нем мучатся жестокоУлисс и Диомед: как на ТроянШли вместе в злобе, так ты в ад глубокий

53. Низвергнуты за гнусный свой обман,Отверзший вход коню в врата градские,[564]Откуда вышед славный род Римлян; —

61. За хитрый ков, который Дейдамие[565]Судил и мертвой горьки слезы лить;Здесь за Паллалий терпят муки злые![566]» —

64. «Коль из огня им можно говорить,Молю тебя» сказал я с состраданьем:«И, вновь моля, готов сто раз молить!

67. Дозволь дождаться мне, пока с сияньемДвурогий пламень вступит в устье скал:Смотри, как я склонен к нему желаньем!» —

70. «Твоя мольба достойна всех похвал,И я согласен с мыслями твоими;Но не тебе,» учитель отвечал:

73. «Мне надлежит вести беседу с ними:Быть может, их, как Греков, дать ответТы не преклонишь просьбами своими.[567]»

76. Когда блеснул пред нами яркий свет, —В приличный час и в надлежащем местеВ таких словах к ним начал мой поэт:

79. «О вы, вдвоем пылающие вместе!Коль в жизни той я заслужил не разХоть слабую от вас награду чести,

82. Когда писал высокий свой рассказ, —Не двигайтесь и, если непротивно,Скажите, где погиб один из вас?»

85. И древний огнь, пророкотав унывно,Восколебал свой больший рог тогда,[568]Как светоч, если дунет ветр порывно.

88. И как язык лепечет от стыда,Так, острием трепещущим взволнован,Изверг он голос и сказал: «Когда[569]

91. Расстался я с Цирцеей, быв прикованК ней слишком год в Гаэте, прежде чемЭнеем град был так наименован,[570] —

94. Я остановлен не был уж ни кем:Ни милым сыном, ни отцом почтенным,Ни доброю супругой, чей ярем[571]

97. Мой краткий век соделать мог блаженным:Дабы узнать добро и горе стран,Неведомых народам современным,

100. Пустился я в открытый океан,[572]В одной ладье, с дружиной небольшою,Которую совет мой ввел в обман.

103. Испанский берег был уж предо мною;Сардинию, Марокко я узрелИ острова, омытые волною.[573]

106. Уж я с своей дружиной постарел,Когда достиг до узкого пролива,Где Геркулес поставил свой предел,

109. Чтоб вдаль никто не простирал порыва;[574]Исчез направо уж Севильи след,Налево Септа скрылась вглубь залива.[575]

112. «Друзья!» я рек: «изведав столько бед«В пути своем на запад отдаленный,«Уже ли мы остаток ветхих лет

115. «Не посвятим на подвиг дерзновенный?«Вослед за солнцем, по равнинам вод,[576]«Проникнем смело в мир ненаселенный!

118. «О вспомните свой знаменитый род!«Должны ль мы жить как звери? Нет! познанья«И добродетель – цель земных забот![577]»

121. И силою столь краткого воззваньяЯ так возжег на подвиг их умы,Что сам едва в них обуздал желанья.

124. И, обратя к востоку руль кормы,В безумный путь на веслах, как крылами,Держась все влево, понеслися мы.[578]

127. Уж ночь являлась с чуждыми звездамиДругих небес, а наши каждый раз[579]Все ниже, ниже зрелись над волнами.

130. Пять раз пылал и столько ж снова гас[580]Испод луны, с тих пор, как в океан[581]Путь роковой манил все дали нас.

133. Тогда гора явилась нам в тумане:[582]Во век не зрел я столь высоких гор!Мы восклицаем в радости заране;

136. Но вмиг померк от страха светлый взор:[583]Внезапно вихрь от новых стран родилсяИ прямо в борт ударил вам в отпор.

139. Три краты чёлн с волнами закружился;Вверх поднялась корма в четвертый раз,И, как хотел Всесильный, киль сломился

142. И море с шумом поглотило нас.[584]»

Песнь XXVII

Содержание. Вослед за удалившимся пламенником Улисса и Диомеда, является пред очами поэтов другой пламень, содержащий в себе душу графа Гвидо де Монтефельтро. Привлеченный ломбардским наречием Виргилия, грешник спрашивает древнего поэта о состоянии Романьи, своей родины. Данте, по приказанию Виргилия, описывает графу в кратких, но резких чертах политический быть этой области Италии и в награду за то просит грешника сказать: я-то он. Тогда душа Гвидо, в полной уверенности, что Данте никогда уже не возвратится в мир и, стало быть, не расскажет о его бесславии, повествует, как подал он злой совет папе Бонифацию VIII; как в минуту его смерти пришел Св. Франциск за его душою и как один из черных херувимов вступил с Франциском в спор о том, кому должна принадлежать она; нам наконец Минос осудил его вечно носиться в огне восьмого рва. По удалении пламенника Монтефельтро, странники оставляют восьмой и приходят в девятый ров.

1. Уж пламень смолк и, выпрямясь, ответаНе издавал и отлетел от насС соизволенья сладкого поэта.

4. Тогда другой, вослед за ним явясь,Меня заставил устремиться взоромК его вершине, издававшей глас.

7. Как сицилийский медный бык, в которомЕго творец впервые поднял вой(Был он казнен правдивым приговором!), —

10. Ревел так сильно стоном муки злой;Что истукан, хоть вылит из металла,Казалось, весь проникнут был тоской:[585]

13. Так скорбь души, пока не обреталаРечам своим пути из тайника,В треск пламени свой говор превращала.

16. Когда же с воплем прорвалась тоскаСквозь острие, вдруг огнь заколыхался,Волнуемый движеньем языка,[586]

19. И начал: «Ты, к кому мой глас раздался,Ты, по Ломбардски молвивший царюУлиссу: «Сгинь! с тобой уж я расстался![587]

22. Хоть, может быть, я тщетно говорю, —Не откажись помедлить здесь со мною;Смотри: я медлю, а меж тем горю!

25. И если ты сейчас сведен судьбоюВ сей мрачный мир из сладостной страныРимлян, где я в грехах погряз душою,

28. Скажи: в Романье мир, иль гром войны?Я сам из гор, идущих от УрбиноДо скал, где Тибр бежит из глубины.[588]»

31. Еще мой взор влекла к себе пучина,Когда, толкнув меня, сказал поэт:«Сам говори: ты слышишь речь Латина,»

34. И я, имев готовый уж ответ,Не медля начал так свои воззванья:«О дух, одетый в вечно-жгущий свет!

37. Без войн когда ж была твоя Романья?В сердцах тиранов там всегда раздор,Хоть явного и нет теперь восстанья.[589]

40. Как и была, Равенна до сих пор:Орел Поленты в граде воцарилсяИ к Червии сень крыл своих простер.[590]

43. Но город твой, что так упорно билсяИ кровь французов проливал рекой,[591]Теперь когтям зеленым покорился.[592]

46. А Псы Верруккьо, старый и младой,Казнившие Монтанью беспримерно,Буравят там, где зуб вонзили свой.[593]

49. Не города Ламона и Сантерно,Что год, то к новой партии ведетНа белом поле львенок лицемерный.[594]

52. И тот, под коим Савио течет,Как прилежит к горе он и долинам,Так меж тиранств и вольности живет.[595]

55. Теперь, кто ты, прошу тебя, скажи нам;Не откажись открыться, чтоб ты могСо славою предстать твоим Латинам.» —

58. И, пророптав опять, свой острый рогВзад и вперед тут пламя покачалоИ издало в ответ тяжелый вздох:

61. «Когда б я знал, что дать мне надлежалоОтвет тому, кто возвратится в свет,Поверь, ничто б огня не взволновало.

64. Но если верить, что из царства бедЖивой никто в мир не являлся прежде,То, не страшась бесславья, дам ответ.

67. Я воин был; потом в святой одежде[596]Отшельника мечтал вознесться в рай,И обмануться я б не мог в надежде,

70. Когда б не жрец верховный – покарай[597]Его Господь! – вовлек меня в грех новый;А как вовлек и почему, внимай.

73. Пока носил я бренные оковыКостей и плоти, все мои делаНе львиные, но лисьи были ковы.

76. Все хитрости, все козни без числаЯ знал и так поработил им страсти,Что обо мне повсюду весть прошла.[598]

79. Когда же я достиг уже той частиСтези своей, где время нам спускатьУж паруса и убирать все снасти, —

82. Что я любил, о том я стал рыдатьИ каяться, надежду возлелеяв,Что тем снищу, увы мне! благодать.

85. Но гордый князь новейших фарисеев,[599]Воздвигнувший войну на Латеран,[600]Не на войска Срацин, иль Иудеев, —

88. (Он был врагом для тех из христиан,[601]Кто не брал Акры с скопищем презренных,[602]Иль торг не вел среди султанских стран) —

91. Высокий долг о подвигах священныхЗабыл в себе, во мне ж унизил чин,Смиряющий молитвой посвященных.

94. И как призвал Сильвестра Константин,Чтоб излечить проказу, из пустыни;[603]Так думал он: как врач, лишь я один

97. В нем излечу горячку злой гордыни:Безмолствуя, я слушал речь его,Речь пьяного, не слово благостыни.

100. Но он: «В душе не бойся ничего:Я отпущу твой грех; но вместе жду я,Как взять Пренест, совета твоего.

103. Рай запирать и отпирать могу я:Ты знаешь: два ключа в моих руках,Что Целестин отвергнул, слепотствуя.[604]»

106. И столько истин изложил в речах,Что я, сочтя за худшее молчанье,Ответил: «Отче! если смоешь прах

109. Грехов моих, творимых без желанья,То ведай: чтоб престол возвысить свой,Все обещай, не помня обещанья.»

112. Франциск пришел, как умер я, за мной;Тогда один из херувимов черныхВскричал: «Оставь! по всем правам он мой.

115. Принадлежит он к сонму мне покорных:В моих когтях с тех пор его глава,Как подал он совет для дел позорных.

118. Кто хочет в рай, покайся тот сперва;Но, каясь, зла желать – то несогласноОдно с другим!» – сказав сии слова,

121. Увы! схватил, потряс меня ужасноИ возопил: «Ты думал ли, чтоб яМог рассуждать логически так ясно?»

124. Тогда отнес к Миносу он меня,И, восемь раз вкруг жестких чресл свивая,Свой хвост от злости укусил судья,[605]

127. Сказав: «Иди в корысть огня, тень злая!»С тих пор, как видишь, я объят огнемИ сетую, в одежде сей блуждая.» —

130. Тут глас замолк, и бедственным путемПомчался пламень с ропотом и стоном,Крутясь, волнуясь зыбким острием.

133. Мы прочь пошли, мой вождь и я, по склонамГромад туда, где свод кремнистых грудЛежит над ямой, в ней же дань законом

136. Возложена на сеятелей смут.

Песнь XXVIII