Великий Вспоминатор - Максим Борисович Эрштейн

так его называть. Спасибо, что пришел, мне нужна твоя помощь, ведь следующая моя беседа с королем Бакардии может и не состояться.

– Иди ты! Быть того не может! – воскликнул я. – Веришь, нет, но я тоже провел сегодня весь день глядя на Бакардийского принца. Угадай, как его зовут?

– Дюд, мне не до шуток, – раздраженно пробормотал Петя, – у меня проблемы.

– Я не шучу, – отвечал я, – ты смотрел когда-нибудь «Приключения Принца Флоризеля»?

– Ааааа, – протянул он, – ну тогда все понятно. Интересное совпадение.

– Так значит, на самом деле существовало королевство под названием Бакардия? – спросил я, – а я то думал, что оно выдумано. Кажется, его придумал даже не автор книги Стивенсон, а создатель этого фильма.

– Да какое там придумал, ты что? Придумывают на этом свете только считанные гении, а все остальные просто вылавливают их идеи, носящиеся в ноосфере. Название своей стране придумал сам Шмакодявка, ее последний король. Их племя – далекие потомки этрусков, они триста лет, со второго века, жили в долине у Динарского нагорья. Соседи часто называли их страну королевством бастардов из-за прадеда Шмакодявки, рожденного, по преданию, от внебрачной связи тогдашнего короля со скифской рабыней. Шмакодявка решил, что раз все их так называют, то так тому и быть, и повелел именовать королевство Бакардией – таково было их произношение этого слова.

– Ясно. Так что же за проблемы у тебя с этим королем, и как я могу помочь?

– По дороге расскажу. Надо спешить, ведь каждый час здесь – это день там, а день сейчас может решить судьбу Бакардии. Дело в том, что теперь я смогу говорить со Шмакодявкой только из особого места, куда нужно плыть, а один я туда не догребу – течение там очень сильное. Нужно плыть вдвоем. Вот одно весло, а на антресолях у меня лежит еще одно. Сейчас принесу его и отправимся.

Петя ушел и быстро вернулся, чертыхаясь и глядя на часы.

– Там его нет! Не знаю, куда подевалось это весло. Ладно, жди здесь, а я в спорттовары, это тут на углу, я скоро буду, – и Петя выбежал из квартиры, хлопнув дверью.

Мягкая, спокойная атмосфера Петиной гостиной резко контрастировала с его сегодняшним настроением и нервозностью. Мне было очень хорошо здесь, и хотелось просто устроиться удобно на диване и бесконечно смотреть на капли, падающие с лошадиного носа. Окутывал и обездвиживал этот живой дух прошлых времен; я, воспользовавшись Петиным отсутствием, опустился в кресло, расслабляясь в прострации. Когда через пятнадцать минут вновь появился Петя, я вдруг почувствовал в себе невероятную свежесть и прилив сил. Он сразу заметил это и бросил мне на ходу:

– Я вижу, ты отдохнул в кресле эмира. Набрался сил? Отлично, они тебе сейчас пригодятся.

Он снял со стеллажа утлое индейское двухместное каноэ, на вид в очень хорошем состоянии, и прислонил его к стенке шкафа.

– Ну, слушай, – начал он, – Бакардия – это последнее прибежище разума и нерелигиозного мышления в раннехристианском мире. Их племя умудрилось донести свой пантеизм до конца их дней как государства. Они успешно сопротивлялись как языческому, так и христианскому влиянию; у них вообще не было ни понятия Бога, ни религиозных книг и культов. Они верили только в Божественное происхождение Вселенной, но никогда не считали, что им нужно это как-то объяснять, а все происходящее в природе они пытались изучать чисто научными методами, в точности как это делает наша современная наука. В астрономии, математике и физике они опередили весь мир на тысячу лет, а вот технологии старались не развивать, ибо считали обязательным жить в гармонии с природой, не нарушая естественных начал, определенных для жизни человеку. Многие называли их поющим народом, так как пение считалось у них признаком благородства души и было распространено повсеместно, от домашнего очага до общественных собраний. Об этом нужно рассказать подробнее: у них было принято ужинать целыми деревнями на открытом воздухе, за гигантскими деревянными столами. Столы эти тянулись вдоль реки или проезжего тракта, и любой путешественник мог бесплатно присоединиться к такой трапезе. После еды один из концов стола начинал песню, ее искусно, с небольшой задержкой, подхватывали соседи и пели на разные голоса. Подобное многоголосие сейчас можно услышать разве что в Грузии. Бывало, что один конец стола уже заканчивал песню, а другой только начинал ее. Также у них практиковался поразительный способ определения виновности в суде. Обвиняемого вначале просили честно рассказать о произошедшем. Затем ему предлагали спеть какую-нибудь трогательную, задушевную песню, всем известную. Считалось, что в сухом изложении событий человеку несложно соврать и виду не подать. Но если он солгал, то в его пении это проявится и будет слышно. Уже после пения суд рассматривал доказательства вины, и если их было недостаточно, или оставались сомнения, то искренность пения обвиняемого могла решить дело.

Вся цивилизация Бакардии была разграблена и уничтожена в одночасье готами, которые действовали по наущению Византийской церкви, давно точившей зуб на упрямое королевство.

По мере Петиного рассказа сознание мое постепенно застилалось какой-то пеленой, я потерял чувство реальности, а когда очнулся, то обнаружил себя в каноэ, гребущим вместе с Петей по бурной, полной водоворотов, реке.

– Петя, где это мы? – закричал я, но он указал мне веслом на бочку, вдруг вынырнувшую из волн и стремительно плывущую на нас. Вдвоем мы оттолкнули ее веслами; невдалеке показались еще несколько таких бочек.

– Это вино, – крикнул мне Петя, – здесь так сплавляют бочки с вином вниз по реке от виноградников до города. Эти бочки на треть пустые, поэтому хорошо держатся на воде.

Так мы плыли еще некоторое время, минуя водовороты и уворачиваясь от торчащих из воды обломков скал. Я никогда не думал, что могу быть таким ловким гребцом, силы мои как будто удвоились, я не узнавал себя. Грохот реки становился, кажется, все тише, на горизонте угадывалось более ровное, размеренное течение. Когда мы добрались до спокойной воды, Петя облегченно выдохнул:

– Ну все, самое сложное позади. Ты молодец, сам бы я с такой рекой не справился.

– Это все кресло эмира. У меня сейчас сил, как у той лошади!

– Передохнем немного, – Петя положил весло и продолжил свой рассказ:

– Так вот, этот их король Шмакодявка – величайший ученый первого тысячелетия. Он совершил сногсшибательные открытия, о которых сейчас никто и понятия не имеет. Но он не сберег свое королевство, хотя имел на это реальные шансы. Сейчас уникальный момент в моей жизни, дюд! Я могу повлиять на историю!

Тем временем мы вплыли в густой туман, и если