Три встречи в Париже - Мария Чепурина

Я хотела защитить своих соотечественниц… Но не смогла. В моей памяти мгновенно нарисовались сотни страничек «гламурных стерв» «ВКонтакте». Осталось защитить только себя.

— Разве ты видишь на мне блестки? Или силиконовую грудь?

— Ты просто не успела все это сделать, — ухмыльнулся Антошка.

— Я и не собиралась! Я приличная девушка и знакомлюсь с серьезными намерениями! Понятно тебе это?!

— А! Ясно! Хочешь замуж за француза?

— Может, и хочу, что с того?

— Ну, конечно! Мечтаешь перебраться к нам сюда? Сесть нам на шею? Ты же так любишь свою страну — почему бы тебе не остаться там? Почему бы тебе не найти русского парня?!

— Я… я… я сама знаю, какого парня мне надо! Это не твое дело!

— Ну-ну. Вот все вы такие! Строите из себя больших патриотов, но жить хотите именно у нас и за наш счет! Что негры, что алжирцы, что…

— А негры и алжирцы тут при чем?!

— Ты же мечтаешь переехать во Францию? Если тебе это удастся, ты станешь иммигранткой. Такой же, как они. Одной из тех, кто не хочет обустраивать свою страну и хочет перебраться туда, где все уже обустроили. Кто привык жить на всем готовеньком. Кто отнимает у французов их землю и их рабочие места…

— Да плевать я хотела на вашу землю и ваши места! Ничего мне от вас не надо, понятно?!

— Да ладно, не оправдывайся. Я же знаю, какие вы, русские, жадные.

— Это мы-то жадные?! Да мы, наоборот, самые щедрые и гостеприимные! А вот, между прочим, наша хозяйка, мадам Лакордель, экономит на нас как только может: держит в холоде, кормит одним хлебом и эндивием…

— А чем вас кормить-то, устрицами, что ли? — съязвил Антошка. — Ну народ! Их в дом пустили, и они же недовольны! Я же говорю — жадины! Думаете, раз тут Европа, так мы все миллионеры? Думаете, мы деньги печатаем?! Вы хоть знаете, как дорого стоят жилье, отопление, свет?! Да еще у всех кредитов куча! Да у вашей хозяйки, наверно…

Неизвестно, как долго еще продолжался бы этот скандал, если бы на площади не произошло нечто такое, что впервые в жизни заставило меня не поверить собственным глазам. Я проморгалась, взглянула еще раз… Да, точно, никакой ошибки. К нам с Антошкой шла… моя сестра!

— Лиза?

— Марина? Что ты тут делаешь?!

— Я-то иду с площади Бастилии к Музею Карнавале! А вот ЧТО ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ ТЫ? И кто такой, позволь полюбопытствовать, этот парень?!

— Уже никто.

— Что значит «уже»?!

— Случайный знакомый.

— Лизка, ты вообще в своем уме?! Мы в чужой стране, я за тебя отвечаю, а ты врешь, смываешься одна, да еще и заводишь какие-то там случайные знакомства!

— Кхе-кхе, — напомнил о себе Антони, не понимавший ни нашей русской речи, ни вообще что происходит.

— Оревуар, месье! — отшила его Маринка. — А ты, вертихвостка, больше ни на секунду одна не останешься! И будешь ходить не туда, куда хочешь, а туда, куда нужно старшим, понятно?!

Я промолчала. Мне уже было все равно. Все мои парижские «кавалеры» оказались полным отстоем. Так что теперь не имело значения, что, с кем, когда и зачем посещать.

Впрочем, Музей Карнавале, мимо которого я проходила с Антошкой и в который после прощания с ним затащила меня Марина, оказался весьма интересным. Повседневные вещи разных эпох, картины и произведения искусства, выставленные там, были подобраны так, что их было, во-первых, прикольно рассматривать (чего стоили только средневековые чучела крыс, наряженные в человеческие костюмы и изображающие сценку в магазине), а во-вторых, они буквально переносили в другую реальность. Больше всего мне понравились несколько залов с воссозданными с помощью подлинной мебели и вещей интерьерами XVIII века. Оказывается, стиль времен Людовика Пятнадцатого отличался от стиля его Шестнадцатого коллеги, на посуде в их времена любили изображать технические новшества и портреты популярных политиков, а в годы Революции вошли в моду печати, бижутерия, письменные приборы и другие вещички в форме Бастилии…

На секунду мне показалось, что я поняла, почему сестра так фанатеет от этой эпохи и вообще от истории: вещи, оказавшиеся перед нами, были свидетелями жизни давно ушедших людей, таких похожих и вместе с тем так отличающихся от нас. Каждый из экспонатов хранил тепло рук тех, кому выпало жить в непростое время — такое древнее для нас и такое прогрессивное для них, родившихся двести, триста, четыреста лет назад… Раньше история казалась мне просто набором унылых дат и событий. Теперь я вдруг почувствовала, что за всеми этими сухими сводками стоят реальные судьбы, страсти, чаяния, увлечения, заблуждения… И прямо передо мной — молчаливые свидетели этих личных тайн, сокрытых в «дыму столетий».

Впрочем, расхаживая по музею, я все-таки больше думала не о старинных эпохах, а о разочаровании, постигшем меня с Антони. Каких только гадостей я от него не наслушалась! И главное — чего ради? Ведь совершенно же на пустом месте!

— Бритвенный тазик Робеспьера! — радостно завопила сестра. — Портфель Дантона!

Надо же, сколько счастья в жизни ботаников! Может, и мне такой стать? Книжки читать, стариной увлекаться… А то от любви одни разочарования.

Похоже, сегодня был день неожиданных встреч. Вечером, выходя из метро «Венсеннский замок», мы с Маринкой встретили Карину и Ирину. Так что домой возвращались все вчетвером. Дошли до дома, преодолели преграду в виде двери с кодовым замком, миновали ворота в сад и увидели там хозяйскую собаку.

— Где-то кость откопала, — заметила я, обратив внимание, что собака ест что-то белое.

— Кости так не воняют, — скривилась Карина. — Фу, гадость! Чем хозяйка ее кормит? Отбросами, что ли?

— Издевательство над животными! — вставила свои пять копеек Ира.

— Подождите-ка! — Марина присела, чтобы рассмотреть так понравившийся собаке таинственный белый объект. — Знакомый запах… Это же не кость! Это напоминает кусок мягкого сыра с плесенью! Похоже на «Камамбер» или «Бри».

Это был «Ливаро»… но, конечно, я промолчала.

— Французский сыр! — заволновалась Карина. — Да это же эксклюзивный продукт! Он стоит кучу денег! А знаете, я сразу так и подумала, что это деликатес какой-то! Про такие сыры в «Офисьель» в прошлом месяце написали!

А Ира сказала:

— Жируют французы! Собак деликатесами откармливают, а нас держат впроголодь!

— Паршивые лягушатники!

— Русские для них хуже собак!

«Вот так и зарождаются национальные стереотипы», — подумала я.

После ужина, на который был невиданный по меркам этого дома деликатес — картофельно-мясная запеканка, — Марина зашла ко мне в комнату.

— Ну что, шифровщица, рассказывай, где ты отхватила этот собачий деликатес! — объявила она. — Сходим завтра, купим новый. А потом за то, что врала, и за то, что выставила меня дурой перед мадам, отправишься со мной в библиотеку!