Волкодав - Мария Васильевна Семенова

безвинно, по злой прихоти случая, подобно ему самому. Сколько матёрых душегубов горько проклинало судьбу, пронёсшую их мимо топора и петли! Ибо на рудник продавали – были бы телом выносливы да сильны! – отъявленных воров и убийц со всего света. Ибо какой же правитель станет казнить пойманного злодея, если на нём можно нажиться?… Ну и откуда было знать Тигиллу и остальным, кто стоял перед ними? С клеймом каторжника и великолепным мечом, за который весь этот гостиный двор можно было купить на корню?… А вдруг великий вор, перед коим сам Сонмор шапку станет ломать?… Мало ли кого в своё время за хорошее подношение выпустили из неволи!…

– Умный ты, Морни, – впервые подав голос, проворчал Волкодав. Наверху по-прежнему было тихо. Он даже начал надеяться, что ещё можно разрешить дело миром…

…И за эту надежду был немедля наказан. Мало, видно, жизнь его вразумляла: рассчитывай на худшее, тогда, может, шкуру на плечах и удержишь!… Если повезёт, конечно…

Не повезло. Тигилл оказался из тех, кому, если что втемяшится, на пути лучше не становись. Чтобы проклятый венн вдругорядь вынудил перед собой отступить?… Нет уж.

– Данкел!… – громыхнул он и плотнее притиснул к шее Сигины острое лезвие. Они и так потратили времени гораздо больше, чем предполагалось. Давно уже скакали бы прочь на резвых конях, бросив венна дёргаться на полу запоротым до полусмерти… Так его и растак – приходилось возиться. А кто виной? Свои молодцы.

Данкел пошевелил кнутом, тугая кожаная змея свернулась и развернулась. Парень неохотно встретился с Волкодавом глазами… И вдруг бросил кнут, покраснев, как девчонка, перед которой пьяный мужик скинул штаны.

– Сам пори! – зло сказал он Тигиллу. – Драться я двоих таких не боюсь. А связанного не буду!

Предводитель открыл рот, бешено багровея, и Волкодав опять ожил глупой надеждой: сейчас, чего доброго, позабудут о нём и возьмутся грызться друг с дружкой… Нет, судьба не судила. Кудрявый охотник на кур гибко нагнулся, подхватил кнут и немедля шарахнул им Волкодава. Гранёный конец понёсся в лицо… Таким, если по дереву, – щепки в стороны. Три-четыре удара, и конец человеку. Венн угадал намерение разбойника за полмига до того, как стала подниматься рука, извернулся и приник на колено, оберегая лицо, подставляя спину и плечи… ухищрение, известное опытным каторжникам. Он знал, как мысленно обратить своё тело в неуязвимую воду, мог погасить рукой головню и скатиться по лестнице, избежав синяков… Не помогло! Удар, почти промахнувшийся и настигший его далеко не в полную силу, разбудил слишком страшную память. Эта память разом смыла и воинские и все иные умения: от боли прекратилось дыхание и в глазах полыхнули багровые звёзды, кожу на левой лопатке прожгло почти до кости, он почувствовал, как потекла кровь… Где-то рядом разверзлась пещера, поплыл дымный чад факелов, заметались под потолком крылатые тени… Душа с воем корчилась на липких камнях и умирала, съёживаясь в кровавый комок, уже не зная ни гордости, ни непокорства – совсем ничего, кроме бессловесного ужаса зверя, мучимого ни за что ни про что… Миг спустя морок развеялся. Волкодав заново обрёл разум и слух и увидел, что скрученный ужасом зверь всё же сделал то, что от него требовалось. Судорога тела бросила его на шаг ближе к Тигиллу.

Разбойники со всех сторон наблюдали за ним. Наблюдали, надобно сказать, очень по-разному.

– Ишь крепок!… – сказал кто-то. – Молчит!

– Сейчас запоёт, – сквозь зубы пообещал стрелок. Кнут свистнул и обрушился снова, но наваждение, изгнанное вернувшимся разумом, не повторилось, и теперь Волкодава заботило только одно: не разгадали бы его хитрость да не загнали пинком на прежнее место. А кнут, вычертивший по телу ещё одну глубокую кровавую полосу, можно и потерпеть… Было б ради чего…

Он видел, как с каждым новым ударом вздрагивала Сигина, как слёзы текли по добрым щекам. Он видел: Сонморовы люди, державшие его на прицеле, ослабили тетивы, так что стрелы уставились отточенными головками в пол. Волкодаву оставалось полшага до незримой границы, переступив которую, он взялся бы достать Тигилла, не повредив при этом Сигине…

Данкел вдруг перехватил руку с кнутом.

– Хватит!

Волкодав поднял голову.

– Сами говорили, он вам кровь не пускал! – поддержал приятеля Морни. – Хватит, Тигилл!

– Заткнись!… – рявкнул тот. Кудрявый сбросил руку Данкела, в охотку готовя новый удар…

Только вот нанести этот удар ему не было суждено. Ибо на выручку Волкодаву подоспел нежданный спаситель.

Лохматая чёрная молния беззвучно ворвалась в узенькое окно, мелькнула в воздухе и с налёту ударила стрелка в глаз!… Тот едва успел заметить яростную зубастую пасть, внезапно выросшую перед лицом. Мышу некогда было вспоминать страшное и бояться кнута. На сгибе каждого крыла у него рос твёрдый загнутый коготь: зверёк ловко цеплялся ими, лазая туда и сюда, а при нужде использовал как оружие. Мог сграбастать неосторожную птицу, а человеку – вышибить глаз. Не целиться больше стрелку, прижмуривая левое око!

Нутряное чутьё вмиг сказало кудрявому: это навсегда. Этого не залечишь. Он уронил кнут, вскинул руки к лицу… и завизжал почти по-девичьи тонко, так, что на заднем дворе откликнулись гуси. Все невольно повернулись к нему. Кроме Волкодава. Венн, уже сбитый ударами на колени, взвился прямо с пола, точно спущенная пружина. Предельное усилие духа, порождающее дела, о которых потом долго рассказывают. Тигилл ещё смотрел на залитую кровью щёку своего любимца-стрелка, от изумления как бы даже забыв про нож в кулаке… Ноги прыгнувшего венна разом хлестнули вперёд и оплели его руку, ломая сустав. Могли бы сразу скрутить голову, но руку было важней. Нож взлетел из ладони, перевернулся и вошёл в потолочную балку. Два тела вместе рухнули на пол, и у Тигилла хрустнули кости: Волкодав, падая, воткнул ему в грудь оба колена.

Он не успел ни о чём предупредить Сигину и был почти уверен, что напуганная женщина сейчас бросится его обнимать, попробует распутать верёвки или сделает ещё какую-нибудь глупость. К его немалому удивлению, Сумасшедшая проявила недюжинную смекалку. Когда поблизости начинают мелькать стрелы, кулаки и ножи, лучший совет далёкому от драк человеку – падай и прячься. Сигина так и поступила. Ни дать ни взять поняла, что своими заботами только помешает ему. Избавившись от Тигилла, она опустилась на четвереньки и вмиг юркнула под стол, справедливо надеясь на заступу Божьей Ладони.

Очнуться от неожиданности и испуга налётчики не успели. Первым сорвался с места охотник – и прыгнул, как