Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

— И мне. Я ведь был единственным Призраком, у кого была родня в Танитском полку. Сын. Хрупкая, последняя ниточка к миру, который мы потеряли. А теперь… не осталось и этого.

Она прижала его к себе, когда, дрожа, он зарыдал.

Распахнулась дверь, и на них уставился гильдиец. Он был богато одет, лицо излучало уверенность.

— Что бы вы ни искали, вы ошиблись, — сообщила ему Кёрт, крепко обнимая Дордена.

— Доктор Кёрт?

— Да. А что?

Гильдиец вошел в комнату. Он улыбался.

— Я искал доктора Кёрт и медика Дордена.

Он развернул клочок пергамента.

— Я получил запрос на дачу показаний… об ужасающем инциденте на железнодорожной станции несколько недель назад. Бог-Император, ну и ужас же это был!

Кёрт отпустила Дордена и повернулась к гильдийцу.

— Кёрт — это я, — сказала она, подходя к нему. — Спасибо, что пришли. Мне нужно знать, что вы видели.

— Мне нужно, чтобы Дорден тоже присутствовал, — сказал Ворлин.

— Это я, — отозвался Дорден, поднимаясь и утирая слезы.

— Оба здесь? Дорден и Кёрт? — Ворлин осклабился.

— Да. Что вы хотели рассказать? Что вы видели?

Ворлин вытащил игломет и оскалился.

— Вот что.

Дорден бросился закрыть собой Кёрт, когда Ворлин открыл огонь. Первый выстрел попал Дордену в правую руку, второй в левое бедро. Третий задел плечо Кёрт и отбросил ее в угол комнаты.

Ворлин наступал на Дордена, целясь из блестящего пистолета убийцы, сверкая глазами.

— Оставим это между нами, доктора, — прошипел он.

Болтзаряд превратил мозги Ворлина в окровавленные ошметки. Гаунт, с болт-пистолетом в руках, заглядывал в комнату, поддерживаемый перепуганным Корбеком.

— Я услышал пальбу, — пояснил Гаунт, выходя.

Глава двадцатая

Некрополь

Довольно. Слишком много призраков.

Ибрам Гаунт, о Вергхасте

За бортом раздалось жужжание. «Магнификат» отчалил от доков внутреннего берега Хасса, оставляя позади огромную тушу города, всю в огоньках недотушенных пожаров. Фолик повел суденышко вперед, подстраиваясь под течение.

Он спрыгнул с верхней палубы на край старенького парома и подошел к человеку в длинной шинели и фуражке, прислонившемуся к борту, морщась, словно от боли. Вот уже неделю Фолик переправлял Гвардейцев на северный берег, где начинался их новый путь — никто не знал — куда.

Это был последний рейс.

В каюте Дорден посмотрел на Кёрт, чье плечо теперь было перевязано.

— Вы уверены в этом, доктор?

— Абсолютно. Я отдала Вергхасту все, что имела.

Дорден кивнул.

— Как и вы, Толин. Вы отдали намного больше. Я хочу отплатить Гвардии. И только не говорите, что вам не пригодится хороший медик.

— Что вы, Кёрт.

Она грустно улыбнулась.

— Думаю, теперь ты вполне можешь звать меня Анной.

— Большая честь приветствовать вас на борту, сэр, — обратился Фолик к Гаунту. — Народный Герой и все такое.

— Вы уверены, что не путаете меня с кем-то?

— Не думаю. Вы же комиссар Гаунт, так ведь?

Гаунт кивнул. Он оглянулся через Хасс на безжизненные руины улья Вервун. Они все еще догорали в слабом утреннем свете.

Он достал погнутые лепестки металлического цветка, которые Дорден извлек из его груди, и высыпал их в воду.

Мэтью Фаррер

Могильный камень и каменные короли

— Он летит сюда за Ним. На нем магос, который будет Его исследовать.

Как только Йопелл произнес эти слова, Ковинд Шек схватил его длинными узловатыми пальцами за грудки и отшвырнул, и он унизительно рухнул в пыль меж двух осевших сломанных механизмов. Йопелл лежал, опираясь на локоть, закрыв глаза и чувствуя, как мелкая рыжая каменная крошка, поднятая в воздух падением, оседает и пачкает его потную кожу. Утро было прохладным, но двойная смена на кладбище в тяжелом рабочем комбинезоне взяла свое, а бурлящая в животе смесь страхов — что его поймают и найдут поддельные бумаги, что он не найдет Ковинда, и как тот воспримет новости — сделала остальное. Йопелл взмок, и от него воняло.

Начальник уже отвернулся и снова выкрикивал приказы. Йопелл не стал открывать глаза. В бригаде рабочих произойдет еще один несчастный случай, одно из этих точно рассчитанных фатальных происшествий. Ковинд недостаточно доверял Йопеллу, чтобы воспользоваться его помощью в организации аварий. Сквозь лязг металла он уже слышал испуганные стоны мужчин, которые должны были стать жертвами случая. По какой-то причине все они должны были быть мужчинами. Йопелл как-то вслух поинтересовался насчет этого, и Ковинд пнул его в живот так сильно, что он перекувырнулся назад.

— Магос, который будет Его исследовать, — пробормотал он снова, с трудом поднимаясь и усаживаясь. Он сидел, широко раскинув ноги в грязи, и чувствовал, как зудит нависший над ними живот. Йопелл проговорил это послание на старом ашекском диалекте, и форма местоимения, которая в нем использовалась, имела весьма точный набор оттенков значения. Сложный суффикс демонстрировал уважение к старшему, чья власть происходила из-за пределов семьи и феода говорящего, интонации гласных передавали нюансы соблюдения Обычаев, Порядков и Традиций, а акценты указывали на кузнечную работу и машинное ремесло. Контекст подводил итог. Йопелл мог говорить только об одной вещи.

Йопелл отклонился назад, посмотрел вверх, меж смятых и потускневших стальных каркасов, и уставился на маленькое темное пятно, зависшее высоко над ними. Оно походило на крошечную занозу, застрявшую в бледной коже, и висело так уже два дня; еще позавчера можно было разглядеть только при сильном увеличении, через подзорный блок, который они украли из гарнизона. Этот «Могильный камень» никуда не спешил.

Йопелл подумал, не следует ли ему испытывать большее беспокойство по этому поводу. В конце концов, магос ведь собирается «исследовать». По крайней мере в низком готике это слово было ближе всего по смыслу к ашекскому «к'сеоше», термину, который относился к более сложному понятию. Он обозначал тщательный, умелый разбор, произведенный рукой и разумом сведущего, однако ведомого воровскими намерениями человека, который желал познать устройство, не имея на то благословения Традиций, изучить беззащитные секреты машины против воли ее создателя, вторгнуться в нее без всякого уважения и стыда. Ковинд и его люди были здесь именно для того, чтобы защитить Его от подобного. Но сейчас они слабы, и прячутся с тех самых пор, как сгорели ульи. Хватит ли у них сил?

Услышав крик, он опустил взгляд — как раз вовремя, чтобы увидеть, как кто-то из жертв — мужчина с чахлой бородкой — пригибаясь, выскользнул из-под протянутых к нему рук одного из бандитов Ковинда и пустился наутек. Бежал он неуклюже, слишком просторная рабочая одежда хлопала по неловко ступающим ногам и машущим туда-сюда рукам. Рот его был распахнут от ужаса и напряжения. Один головорез хотел было помчаться следом, но им еще надо было справиться с остальными жертвами, и под накренившейся махиной началась драка. Ковинд ругался и орал.

— Брат! — выдохнул мужчина, приближаясь к Йопеллу. — Брат, они сошли с ума, беги отсюда! Приведи солдат или проповедников, я не понимаю, что они…

И тут Йопелл, хорошо рассчитав расстояние и скорость, вскочил с земли и ударом локтя сломал ему челюсть. Перед лицом мелькнули ноги беглеца. Запрокинув голову, тот всем телом рухнул наземь, подняв еще одно облако каменной крошки. Еще мгновение, и мускулистые руки схватили рабочего и потащили обратно к сломанной машине.

Йопелл прогулочным шагом двинулся следом за вырывающимся мужчиной, чувствуя, что к нему постепенно возвращается самообладание. Нависшая над людьми махина была поездом, «Небодробителем», чьи сегменты были оторваны друг от друга и сложены в уродливую кучу какой-то невежественной тронолюбской бригадой тягачей, коих в более приличном мире за подобное неуважение освежевали бы кислотой. Этот кусок — из задней части, насколько мог судить Йопелл — лежал в неустойчивом положении. Судя по пикт-записям и показаниям других бригад, он, похоже, готов был свалиться. Краны вперевалку подобрались к куче и встали сбоку, чтобы можно было со всей убедительностью заявить: они пытаются сделать это нагромождение более устойчивым, прежде чем к нему можно будет подпускать бригаду рубщиков.

Эти люди не входили в такую бригаду. Умелые рубщики дорого стоили, и самые умелые из них знали об Обычаях и даже Традициях и служили тому же, что и Ковинд, и сам Йопелл. Но, по крайней мере, у этих рабочих был режущий инструмент, старый, который было не жалко, и Псинтер уже занялась своим делом в Администратуме. К тому времени, как найдут тела, документы будут свидетельствовать, что жертвы действительно были бригадой рубщиков.