Разочарованные (СИ) - "WeiBe_Lilie"

– Гермиона, – только и смог сказать Теодор, когда она прижалась к нему со всей силы своего хрупкого тельца.

– Не сейчас, Тео, пожалуйста, – она просила или отказывалась, но сама не понимала, зачем и отчего.

– Конечно, – выдохнул он прежде, чем обрушился на ее губы в поисках себя. Он чувствовал примерно тоже самое. Нуждался в ней.

Его сильные руки ловко подхватили ее и усадили на подоконник. До кровати было ровно четыре шага назад, но сейчас это казалось катастрофическим расстоянием. В его мозгу еще пульсировала мысль, что это займет не больше двух секунд, но он почувствовал, как она обхватила его ногами.

Она отпустила себя, дав полную свободу действий своим рукам. Она наслаждалась каждым дюймом его кожи, чувствуя, как он горит и полыхает под ее прикосновениями. Она находила его просто идеальным.

В нем было идеально все. Даже в полумраке она отметила загорелый оттенок его кожи, будто в крепкое кофе добавили молока, придавая идеальный цвет. Ей нравился его запах, что наполняет не просто ее легкие при рваных вдохах, но и каждый атом каждой клеточки тела. А его синие глаза были лучшим, что случалось с девушкой на этом году обучения. Или, быть может, за всю жизнь? Его глазами были не просто морем, они были целым миром, целым океаном, а Гермиона была хоть и неплохим пловцом, но хотела утонуть.

Она негромко пискнула, когда Нотт подтянул ее за бедра ближе. Он мельком взглянул на нее, чтобы убедиться, что с ней все хорошо и она не злится на эту грубость с его стороны. Ее губы прошептали “не останавливайся”, а бедра приподнялись над подоконником, позволяя слизеринцу стянуть белье.

– Ты невероятная, – прошептал Нотт.

– Ты тоже, – нетерпеливо ответила Гермиона.

С ним все было по-другому. Ощущалось по-другому. Выглядело иначе. Она непроизвольно вздрогнула, услышав, как пряжка ремня стукнулась об пол, но как только Теодор провел головкой члена по ее половым губам, это ушло на второй план.

Предвкушение. Предвкушение потекло по ее венам, когда член терся о складочки, а губы терзали ее ключицы, медленно скользя ниже, оставляя за собой влажный след.

Страсть. Страсть кипела в крови, заставляя сжать зубы от своего напора. Он так хотел ее и так боялся причинить дискомфорт. Он не знал, но догадывался, насколько Малфой был “нежен” с девушкой. Она была готова принять его полностью, он чувствовал, какой она была влажной, он слышал ее бессвязные мольбы, что срывались с ее губ.

– Сейчас, – прошептал он ей в ответ на ее просьбы.

– М-м-м, а-а-ах, – простонала она, когда он вошел в нее.

Он не просто вошел в ее тело, он ворвался в ее душу и заполонил разум. Он красиво вошел в ее разрушенный мир, чтобы склеить осколки, чтобы собрать ее снова. Она чувствовала себя фениксом в его руках, а жар, который медленно тек по венам, лишь подтверждал это. Нотт говорил, что сможет подарить ей целый мир, и Гермиона чувствовала этот новый мир под кончиками своих пальцев.

Грейнджер была дезориентирована, потому что Тео был везде и вокруг. Он был в ней, его руки были на ней, а его бархатный баритон ласкал слух.

Когда оргазм накрыл девушку, Гермиона расплакалась от эмоций, от осознания, от своих мыслей. Нет, она расплакалась от принятия своих мыслей.

– Все так ужасно? – притворно расстроился слизеринец. Она покачала головой в знак несогласия. – Почему? – он губами поймал слезинку, что медленно бежала по щеке.

– Потому что ты идеален, – прошептала Гермиона, зажмурившись. Да, Нотт был идеален, вот только она чувствовала себя последней дрянью.

Он хрипло рассмеялся с такого ответа, а затем вновь продолжил толкаться, чувствуя, что она до сих пор нежно пульсирует вокруг него.

Теодора тоже одолевали различные мысли, но он пытался их сдерживать, хоть они больно хлестали по нему. Он думал о Грейнджер. Не просто как о девушке. Как о своей девушке. Невесте. Практическе жене. Но она по-прежнему орудие для достижения цели. Его козырь. Его промах. Его погибель.

– Я люблю тебя, – хрипло, но отчетливо произнес он, глядя в ее карие глаза. А потом кончил, уткнувшись носом в ее шею.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А она онемела, словно статуя. Она знала это, он и не скрывал, но услышать это в такой момент, когда они оба были обнажены душой, было неожиданно, но от этого не менее приятно. Она закрыла глаза, наслаждаясь тем, как его дыхание приятно щекочет шею. Она покрепче ухватилась за него, когда он понес ее на кровать, даже не думая покидать ее тело.

Он аккуратно положил ее на кровать, магией стащив с постели покрывало, и попытался отстраниться, но она лишь крепче жалась к нему в ответ.

– Все хорошо? – в его голосе сквозило неподдельное беспокойство.

– Думаю, да, – а вот в ее голосе совсем не было уверенности.

– О чем думаешь? – он на локтях навис над ней.

– Что все слишком хорошо, – задумчиво ответила девушка.

– Разве это плохо?

– У меня такое чувство, будто мир снова рухнет под ногами, – она широко распахнула свои глаза, встречаясь с его синим взглядом. – Я так боюсь потерять тебя.

– Не бойся, – он оставил практически невесомый поцелуй на ее виске.

– Я боюсь, что однажды открою глаза, а тебя не будет рядом.

– Она знает, – пронеслось у него в голове, но вслух он спросил следующее:

– Откуда такие пессимистичные мысли?

– Предчувствие, – просто ответила гриффиндорка.

– Ты ведь даже на прорицания не ходишь, – он не смог сдержать улыбку.

– Да, – ответила девушка спустя полминуты. – Да, это все… глупости, – но Теодор чувствовал, что она была напряжена.

– Гермиона, я всегда буду рядом, – обещает Нотт, но он продолжает видеть небольшую складку, что замерла на ее лбу. – Даже если ты не будешь меня видеть, обещаю, что буду присматривать за тобой, – складка разгладилась.

Девушка кивнула и отвернулась в сторону, но по-прежнему обнимала его за плечи руками и ногами держалась за его торс. У Нотта было пару вариантов, как выдернуть ее.

– Знаешь, я купил кое-что для тебя.

– Правда? – она вновь повернула голову к нему.

– Решил побаловать свою маленькую гриффиндорку, – самодовольно хмыкнул он.

– Ты итак меня балуешь, – в тон ему ответила Грейнджер.

– Надо баловать тебя чаще.

– Куда еще? – рассмеялась Гермиона. – А что ты мне куп… О! – воскликнула девушка, когда почувствовала, как он начал медленно в ней двигаться. – Опять?

– Ты имеешь что-то против? – замер он.

– Нет-нет, – поспешно ответила она, заливаясь краской.

– Гермиона, нам по семнадцать, думаю, в нашем возрасте меня еще хватит на второй подход, – он наблюдал, как алый цвет стыдливости растекался на скулах и полз к ключицам. – Секс – это прекрасно, так что перестань смущаться, – румянец все ярче проступает на ее коже. – Разве тебе не нравится? – он толкнулся глубже, вызвав утробный стон у гриффиндорки.

– Нравится, – согласилась она.

– Нравится что?

– Нравится… секс.

– Звучишь неуверенно, Гермиона.

– Мне нравится секс, – на одном дыхании выпалила девушка. Но в груди что-то защипало, поэтому она поспешила добавить, – мне нравится секс с тобой.

Ее тело реагировало на каждое его касание, встречало каждый его толчок. Она уже сбилась с дыхания, а он по-прежнему держал этот сводящий с ума медленный темп.

– Пожалуйста, – всхлипнула она, когда оголился каждый нерв в ее теле от избытка чувств.

Он хмыкнул, но ускорился:

– Какие мы нетерпеливые.

Спустя несколько минут ее мозг второй раз за вечер разлетелся на кусочки, делая мысли легкими, практически невесомыми. Нежный голос Теодора обволакивал, залечивал душевные раны. Было так естественно сказать ему, что она тоже его любит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но она не сказала. У них ведь была целая жизнь впереди.

Но Теодор видел, как она запнулась.

– Ты что-то хотела сказать?

– Эмм.. да. Где мой подарок?

Он заливисто рассмеялся.

– Я жду, – напомнила Гермиона, нахмурив брови. Все что угодно, лишь бы не думать о том, почему она ему это не сказала.