Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Не радовала и ситуация в России, где, как заметил Геббельс с довольно странным подтекстом, «у нас некоторые проблемы со Сталинградом». Он также выразил свои чувства по поводу грядущих рождественских праздников: «Я буду рад, когда весь этот рождественский балаган закончится. Невозможно спокойно заниматься серьезными делами». А сосредоточиться не получалось, поскольку люди «в эти праздничные дни слишком сильно впадали в сентиментальную веру в сверхъестественное». В списке важных дел Геббельса значилось «уничтожить всех представителей еврейской расы в Европе и, возможно, во всем мире». Еврейская раса, писал Геббельс, «подготовила эту войну; она виновница всех бед, от которых страдает все человечество. Евреи должны заплатить за это преступление»[1494].

В середине декабря в ответ на заявления польского правительства в изгнании о том, что 2 миллиона польских евреев были отправлены на кораблях на верную смерть, Энтони Иден выступил с обращением перед членами палаты общин, зачитав отрывок из декларации союзников, в которой осуждалась «эта зверская политика хладнокровного уничтожения», и дал «торжественное обещание сделать все, чтобы ответственные за эти преступления лица не смогли избежать возмездия». После того как Иден произнес речь, в палате общин воцарилась редкая для этого места тишина, это была минута молчания в память о погибших евреях из стран Европы. «Зверский» – слово, редко используемое в сдержанных политических речах в XXI веке, кажется, низводит варварские действия нацистов к их жестокой первобытной природе. Однако Джордж Оруэлл позже заметил, что «зверский» – одно из клише, которым злоупотребляли в 1930-х и начале 1940-х годов, в результате политический дискурс деградировал до болтовни. За пределами Великобритании слова Идена мало кто услышал. В газете New York Times, не на первых полосах, была опубликована небольшая статья (на протяжении всего времени, что длилась война, в New York Times ни одной передовицы не было посвящено тяжелому положению польских евреев). В Великобритании правительство Польши в изгнании, возглавляемое Сикорским, поддерживало эту тему в британской прессе, которая пережила сокращение объемов печати новостей на 20 процентов, но всегда исправно находила местечко для того, чтобы поместить статью с вестями из Варшавы. Геббельс также вспоминал о том, какие эмоции его переполняли, когда он слушал речь Идена, и был оглушен последовавшей за ней тишиной: «Англичане – евреи среди арийцев», а деятельность в палате общин «очень напоминала еврейскую торговлю». А об Идене Геббельс написал в дневнике «Этот надушенный министр иностранных дел Англии – из него высекается хорошая фигура среди всех этих типов из синагоги. Все его образование и его сознание можно охарактеризовать как чисто еврейские»[1495].

В декабре в Лондоне в Вест-Энде в театрах шло тридцать пьес, вдвое больше, чем в прошлом году. В Лондоне была мода на все русское. В театре «Сент-Джеймс» шел «Месяц в деревне» Тургенева; из-за наплыва желающих и для их удобства открыли вторую билетную кассу. Над магазином «Селфридже» развевался советский флаг; в магазине были почти такие же пустые полки, как в московском ГУМе. В Лондоне пылали такой любовью к России, что советского посла Ивана Майского сделали почетным членом литературного клуба «Атенеум», а в театре «Уиндмилл» полуобнаженные танцовщицы в казачьих папахах, с красными звездами в пупках танцевали, исполняя своеобразную оду России, «Московские вечера».

Патриотизм британцев нашел отражение в кинематографическом дебюте Ноэля Кауарда в качестве режиссера фильма In Which We Serve («В котором мы служим»). Основанный на героических подвигах остававшегося до последней минуты на борту судна Дики Маунтбеттена, капитана корабля британских ВМС «Келли», потопленного в прошлом году, фильм, в котором снялся сам Кауард, мгновенно обрел популярность среди британцев, хотя кто-то из британских военных моряков метко изменил название ленты на «В котором мы тонем». Бивербрук возненавидел этот фильм из-за того, что в первых кадрах на волнах среди обломков злосчастного корабля и трупов матросов качается вышедший в 1939 году номер принадлежавшей ему газеты Daily Express с заголовком «В этом году войны не будет». Time назвал фильм «первой действительно великой картиной, отражающей события Второй мировой войны». Кауард отметился и в Вест-Энде, где его последняя пьеса Blithe Spirit («Неугомонный дух»), комедийная история о привидении, полтора года собирала множество зрителей в театре «Савой» и заставляла лондонцев смеяться над напоминанием о войне. Кауард, наравне со старыми друзьями королем Георгом VI и Уинстоном Черчиллем, был одним из немногих британцев, популярных и в Вест-Энде, и в Ист-Энде, хотя никто не мог затмить Черчилля по популярности[1496].

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Накануне своего дня рождения Черчилль выступил по радио с обращением. В последний раз он делал это в мае, когда объявил британцам о том, что ситуация ухудшится, прежде чем дела пойдут на поправку. Сейчас, когда союзники продвигались к Тунису, он использовал возможность выступить по радио, чтобы объявить Муссолини о том, что Италия будет следующей страной, которая ощутит на себе гнев союзников. «Прекрасная земля Италии», пообещал он, вскоре будет подвергнута «длительному и сокрушительному воздушному удару». Действительно, прошлой ночью ВВС Великобритании сбросили на промышленные зоны в Турине двухтонные бомбы. Черчилль назвал Муссолини «гиеной», «ведущей себя абсолютно непристойно», и посоветовал итальянцам свергнуть дуче (которого Черчилль называл «рабом» и «орудием»), если они хотят спасти свою «прекрасную землю» от разрушительных ударов в будущем. Он пообещал очистить Африку от вражеских сил «в ближайшее время». О том, как будет развиваться ход войны в будущем, он сказал следующее: «Я ничего не обещаю… Я не знаю ничего, что давало бы мне право надеяться на то, что война не продлится долго или что впереди нас не ожидают горькие кровавые годы». Великобритания продолжит воевать, сказал он, «ибо ее сердце преисполнено храбрости, а совесть ее чиста». Он процитировал Киплинга, чье творчество так любил:

И если ты своей владеешь страстью, А не тобою властвует она, И будешь тверд в удаче и несчастье, Которым, в сущности, одна цена[1497].

Обращаясь к британцам, он справедливо заметил, что победа в битве при Эль-Аламейне не означала победу в войне. Приближалось Рождество, и было принято решение, что только дети должны получить подарки. Однако Молли Пэнтер-Доунес написала в The New Yorker, что «даже у детей не будет полноценного рождественского праздника: игрушки почти невозможно достать, они некачественные и ужасно дорогие». Журналисты в личных колонках наперебой давали советы родителям, отчаявшимся найти хотя бы подержанные игрушки, трехколесные велосипеды или кукольные коляски. Новые игрушки купить было невозможно. Те жители Лондона, которые собирались завернуть в подарочную бумагу пайки чая или сахара для того, чтобы подарить их друзьям и членам семьи, оказались нарушителями закона, так как министерство продовольствия постановило, что отдавать кому-либо пайки запрещается; Черчилль прокомментировал это как «алогичное и противоречащее здравому смыслу решение», удар по «добрососедству и дружбе». Министерство торговли было намерено снизить количество выпускаемых талонов на ткани для британцев с 61 до 40 в год, что составляло примерно 13 талонов на простое платье или мужской пиджак – выбор в магазинах одежды был небогатым. Для того чтобы сэкономить на ткани и материалах, изготавливали только однобортные пиджаки с тремя пуговицами и без пуговиц на рукавах. На жилетах могло быть не более двух карманов. Однако из-за новостей из Пустыни дефицит продовольствия, одежды и игрушек усилился еще больше. Британцы были настроены оптимистично, хотя, как писала Молли Пэнтер-Доунес, «недавно было сделано несколько официальных заявлений, в которых выносилось предупреждение, что крепостная стена, которую они охраняют, – все те же белые скалы Дувра, и их неизбежно попытаются атаковать, когда Гитлер решит, что внимание общественности обращено в какую-либо другую сторону»[1498].