Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

которым я продолжаю сотрудничать по сей день.

Первая предложенная ему мной книга — «Убийство Роджера Экройда» — была гораздо удачнее всего, что я написала до той поры; ее и теперь еще помнят и цитируют. Мне удалось найти тогда отличный ход, чем я в какой-то мере обязана своему зятю Джеймсу. За несколько лет до того, прочтя какой-то детектив, он раздраженно бросил: «В нынешних детективах почти все оказываются преступниками, даже сыщики. Хотел бы я посмотреть, как из Ватсона можно сделать преступника». Мысль показалась мне забавной, и я часто возвращалась к ней. Затем похожую идею высказал лорд Луи Маунтбаттен. Он написал мне письмо с предложением сочинить рассказ от первого лица, которое окажется убийцей. Письмо пришло, когда я серьезно болела, и по сей день не уверена, что ответила на него.

Идея мне понравилась, и я долго размышляла над ней. Разумеется, осуществить ее было нелегко. Я подумывала о том, чтобы убийцей сделать Гастингса, но без обмана придумать такой сюжет трудно. Конечно, многие считают, что и «Убийство Роджера Экройда» — надувательство; но если они внимательно прочтут роман, им придется признать, что они не правы. Небольшие временные несовпадения, которые здесь неизбежны, аккуратно упрятаны в двусмысленные фразы: доктор Шеппард, делая записи, как бы сам находит удовольствие в том, чтобы писать только правду, но не всю правду.

Помимо успеха «Убийства Роджера Экройда», тот счастливый период был отмечен и многими другими удачами. Розалинда пошла в школу, и ей там очень нравилось. У нее появились милые друзья. У нас были славная квартира и сад, у меня — мой любимый «моррис каули» с носом бутылочкой и Карло Фишер, и в доме царил мир. Арчи бредил гольфом; наладилось у него и здоровье. Все было прекрасно в этом лучшем из миров, как заметил доктор Панглос.

Не хватало нам в жизни лишь одного — собаки. Наш дорогой Джон умер, пока мы путешествовали за границей. И мы приобрели щенка жесткошерстного терьера и назвали его Питером. Питер, естественно, стал для нас пупом земли. Он спал в постели у Карло и прогрызал себе путь через многочисленные тапочки и якобы «вечные» мячики, которые делаются специально для терьеров.

После всего, что мы пережили, было приятно не испытывать нужды в деньгах — это даже немного вскружило нам головы. Мы стали подумывать о вещах, которые прежде нам и во сне не приснились бы. Арчи однажды потряс меня, заявив, что считает необходимым приобрести настоящую скоростную машину, — видимо, на эту мысль его навел «бентли» Стречанза.

— Но ведь у нас есть машина, — заволновалась я.

— Да, но я имею в виду нечто особенное.

— Мы можем позволить себе завести теперь второго ребенка, — заметила я. Об этом я давно мечтала.

Арчи отмел эту идею:

— Мне никто, кроме Розалинды, не нужен. Розалинды вполне достаточно.

Арчи был помешан на Розалинде. Он обожал играть с ней, а она даже чистила его клюшки для гольфа. Они понимали друг друга, думаю, лучше, чем мы с Розалиндой. У них было одинаковое чувство юмора, они разделяли точку зрения друг друга по большинству вопросов. Ему нравились твердость ее характера и скептический склад ума, даже склонность к подозрительности: она никогда ничего не принимала на веру. Перед рождением Розалинды, по его собственному признанию, Арчи опасался, что на него все перестанут обращать внимание.

— Вот почему я хотел, чтобы родилась девочка, — говорил он. — С мальчиком мне было бы труднее смириться. Дочь я еще готов был терпеть, а сына, боюсь, нет.

Теперь он тоже говорил:

— Если родится сын, это будет очень плохо для меня. К тому же, — добавлял он примирительно, — у нас еще уйма времени.

Я согласилась, что время еще есть, и не без внутреннего сопротивления сняла возражения относительно покупки подержанного «дилейджа», который Арчи уже присмотрел. «Дилейдж» доставил нам обоим большое удовольствие. Я любила водить его, Арчи, разумеется, тоже, хотя гольф отнимал у него столько времени, что на машину оставалось не так уж много.

— Саннингдейл — идеальное место для жизни, — говорил Арчи. — Здесь есть все, что нам нужно. И от Лондона недалеко. А теперь здесь открываются Вентуорские поля для гольфа, следовательно, местечко будет разрастаться и в том направлении. Думаю, там мы сможем купить собственный дом.

Чудесная идея! Хоть в Скотсвуде мы чувствовали себя довольно уютно, были там определенные неудобства. Оборудование оказалось весьма ненадежным. Нас донимали вечные проблемы с электропроводкой; обещанная в рекламе «горячая вода круглосуточно» не была ни горячей, ни круглосуточной — и вообще дом страдал оттого, что за ним плохо следили. Нас обуяло страстное желание купить собственный дом.

Поначалу мы думали купить новый, в районе Вентуорс. Там предполагалось разбить два поля для гольфа, впоследствии, вероятно, даже три, а на остальных шестидесяти акрах построить дома всевозможных типов и размеров. Мы с Арчи, бывало, в полном восторге гуляли летними вечерами по Вентуорсу, присматривая себе дом. В конце концов остановились на трех, между которыми следовало сделать выбор. Мы связались с руководителем застройки района и сообщили, что нам нужен участок в полтора акра, предпочтительно поросший сосновым лесом, чтобы не требовал особого ухода. Застройщик был исключительно любезен. Мы объяснили ему, что хотим иметь небольшой домик — не помню, на какую сумму мы рассчитывали, наверное, тысячи на две. Он показал нам проект весьма уродливого маленького дома со множеством украшений в стиле модерн, который стоил пять тысяч триста фунтов, что было для нас тогда баснословными деньгами. Мы пали духом. Похоже, дешевле ничего построить нельзя — это крайний нижний предел. С сожалением мы ретировались. Однако было решено, что я приобрету за сто фунтов акцию Вентуорса: это даст мне право играть в гольф по выходным на тамошних полях — хоть какая-то зацепка. По крайней мере, на одном из вентуорских гольфных полей можно будет не чувствовать себя «зайцем».

Мои амбиции игрока в гольф неожиданно получили мощный стимул — я выиграла соревнования. Такого со мной не случалось ни прежде, ни потом. Я набрала, правда, к финалу тридцать пять очков — это был высший результат — но едва ли могла рассчитывать на победу. Однако в заключительной партии я встретилась с некой миссис Бюрбери — милой дамой чуть постарше меня, которая тоже набрала тридцать пять очков, была столь же нервна и играла так же неуверенно, как я.

Мы обе были счастливы и довольны собой, так как завоевали наибольшее количество баллов. Первый мяч обе благополучно загнали в лунку. Затем миссис Бюрбери, на радость себе,