Мэрилин Монро - Дональд Спото

Пат Ньюкомб, которая почти ежедневно поддерживала контакты со своей клиенткой, чтобы устанавливать сроки встреч с фотографами и журналистами, а также помогать в ведении переговоров с «Фоксом», была одной из первых, кто заметил, что Юнис — вовсе не самый подходящий человек для Мэрилин. Пат сказала следующее:

Поначалу Мэрилин обращалась к этой женщине за советами — ведь она, как-никак, была той замечательной домоправительницей, которую подыскал для нее Гринсон. Но я с первого дня не доверяла Юнис Мёррей, постоянно всовывавшей нос в чужие дела. Я старалась избегать ее — просто потому, что она была мне не по душе. Эта особа напоминала недоброго духа, который все время кружит, все время приглядывается и прислушивается ко всему.

Аллан Снайдер тоже был в ужасе от Юнис, которую искренне описал как «весьма странную личность. Она вошла в жизнь Мэрилин по указанию Гринсона и вечно нашептывала — нашептывала и слушала. Она всегда присутствовала, обо всем доносила Гринсону, и Мэрилин быстро поняла это», поскольку часто слышала, как Юнис по телефону рассказывала Гринсону обо всем, что того интересовало.

Перед Рождеством Христовым Мэрилин позвонила в Нью-Йорк Ральфу Робертсу с целью сказать ему, что результаты психотерапии пока ничтожны, но она по-прежнему считает самым лучшим выходом для себя держаться доктора Гринсона. «Она призналась, что боится выбранной для нее кинороли, что ей недостает друзей с Манхэттена, и попросила меня вернуться с ней в Лос-Анджелес после той краткой экскурсии в Нью-Йорк, которую она планировала предпринять в начале 1962 года». Однако хотя Мэрилин чувствовала себя несчастной, она сказала Ральфу, что ждет Рождества с радостью, поскольку на праздники к ней обещал приехать Джо.

Ди Маджио прибыл в Лос-Анджелес 23 декабря, украсил елочкой квартиру Мэрилин и загрузил холодильник шампанским и икрой. Мэрилин от имени их обоих приняла приглашение Гринсонов на рождественский обед; Джо, всегда испытывавший при чужих людях робость, без особого удовольствия согласился участвовать в этом приеме. Однако последовавший через неделю Новый год бывшие супруги провели на Доухени-драйв только в обществе друг друга.

Той зимой Мэрилин сказала Ральфу и Пат (а, скорее всего, также и Джо), что миссис Мёррей ищет для нее дом в западной части Лос-Анджелеса, неподалеку от Санта-Моники и Франклин-стрит. Гринсон и миссис Мёррей сочли, что этот район будет для Мэрилин самым подходящим. И если задуматься, то выглядит очень странным, — добавила Мэрилин, — что она сама как-то никогда не могла заставить себя обращаться к своей экономке иначе, чем «миссис Мёррей», хотя та всегда фамильярно величала ее только «Мэрилин».

Глава двадцатая. Январь—май 1962 года

В конце января 1962 года Юнис Мёррей нашла для Мэрилин Монро резиденцию. Ральф Гринсон сопровождал свою пациентку во время осмотра, чтобы одобрить сделанный выбор, и актриса купила у супругов Уильяма и Дорис Пейджен дом за семьдесят семь с половиной тысяч долларов. Мэрилин благоразумно оттягивала получение денег за ленты «Некоторые любят погорячее» и «Неприкаянные» и как раз в январе этого года получила чеки на общую сумму двести двадцать пять тысяч долларов. Большую часть этих денег она предназначила на уплату просроченных налогов, а потом взяла ипотечную ссуду в размере сорок две с половиной тысячи долларов под шесть с половиной процентов годовых, которую должна была погашать на протяжении пятнадцати лет ежемесячными взносами по триста двадцать долларов. Два месяца спустя Мэрилин получила право собственности на свое приобретение и документ, удостоверяющий это право.

Необходимые контракты были без всяких осложнений составлены ее новым адвокатом Милтоном Радиным (зятем Гринсона). Радин быстро провернул покупку дома, а позднее добился того, что агентство МСА передало право представления интересов Мэрилин его собственной фирме. Казалось бы, имея рядом с собой Гринсона, Мёррей, Уэйнстайна и Радина, Мэрилин Монро может быть спокойна как за свою личную, так и за профессиональную жизнь. И актриса перед подписанием соответствующих юридических обязательств заколебалась только на мгновение: «Я чувствовала себя скверно, потому что покупала этот дом совершенно одна», — призналась она немного позже. Однако под воздействием уговоров Гринсона насчет необходимости покупки актриса решилась на этот шаг, хотя, как вспоминает Эвелин Мориарти, подруга и дублер Мэрилин, «миссис Мёррей и доктор Гринсон склонили ее к этой покупке», и актриса неоднократно подчеркивала это во время съемок картины «С чем-то пришлось расстаться».

Новое жилище Мэрилин в значительной мере представляло собой более скромную версию дома Мёррей-Гринсона. Неподалеку от Санта-Моники и океана, между бульварами Сансет и Сан-Винсенте, перпендикулярно к Кармелина-авеню находится много тупиковых улочек, известных в обиходе под названием «пронумерованных Элен». На Пятой Элен-драйв под номером 12305 за высокой белой стеной располагался дом, построенный в испанском стиле. Укромный и хорошо запрятанный, небольшой (площадью семьдесят квадратных метров) одноэтажный дом с прилегающим к нему газоном и малюсеньким домиком для гостей нуждался в некотором освежении, но крыша у него была покрыта красной черепицей, толстые, массивные стены декорированы белым алебастром под мрамор, окна были сводчатые, с переплетами, в салоне — бревенчатый потолок, а двери — с арками над ними. Буйная растительность и бассейн придавали дополнительную привлекательность этому домовладению, размещавшемуся в тихом тупичке, на удобном расстоянии от магазинов и киностудии «Фокс», а также недалеко от резиденции Гринсона на Франклин-стрит, да еще и совсем рядом с полями для игры в гольф, принадлежащими спортивному клубу Брентвуда.

На фасадной двери дома виднелся латинский девиз CURSUM PERFICIO, являющийся переводом фразы из греческой версии Нового Завета[448]. С порога человек сразу ступал в малый салон; с левой стороны располагалась кухня, выгороженный уголок для еды и небольшой солярий, справа — три маленькие спальни, причем окна одной из них, связанной с крошечной ванной комнатой, выходили на лужайку перед домом, а две меньшие спальни соединялись между собой отдельной ванной. В соответствии с обычаем, принятым при постройке домов во времена великого кризиса, в большинстве из них были очень маленькие встроенные шкафы — в данном случае имелось два небольших шкафчика на три спальни плюс буфет для белья — и во всех, как заметила Юнис, отсутствовали замки. Весьма недовольна этим обстоятельством была новая секретарша Мэрилин, Чери Редмонд, женщина, которой было далеко за пятьдесят. С января 1962 года Чери работала на Доухени-драйв, с марта — на Пятой Элен-драйв, а когда началось производство новой картины, ежедневно являлась в «Фокс».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});