Вино из Атлантиды. Фантазии, кошмары и миражи - Кларк Эштон Смит

поверхности стебля тут и там проступали красноватые прожилки и пятна.

Фантастические характеристики и небывалый размер потрясающего растения очень взволновали ученых мужей. Но впереди их ждали гораздо более невероятные открытия. Корабль на мгновение завис над чудовищным сочленением, а потом поднялся чуть выше, набрал скорость и заскользил над главным стеблем, который убегал куда-то в неведомую даль западного полушария. Время от времени встречались новые разветвления, но основной побег становился все больше и пышнее, разрастаясь над заболоченными областями, которые, вне всяких сомнений, были остатками высохшего когда-то моря.

– Бог мой! Да эта штука, наверное, опутывает всю планету, – потрясенно воскликнул кто-то из журналистов.

– Похоже на то, – серьезно кивнул Гейллард. – Мы, видимо, летим прямо вдоль экватора и уже преодолели не одну сотню миль. Судя по всему, можно заключить, что марсианские каналы – всего-навсего отростки этого гиганта, а то, что астрономы принимали за моря, – попросту зеленые кущи.

– Ничего не понимаю, – проворчал Стилтон. – Этот чертов огурец противоречит самим законам природы и всем научным фактам; в разумной и понятной вселенной он попросту не может существовать.

– Но как видите, существует, – чуть язвительно отозвался Гейллард, – и ничего тут не попишешь. По всей видимости, это единственная растительная форма на всей планете, – по крайней мере, других мы пока не наблюдали. А почему, собственно, не может на Марсе существовать только один ботанический вид? И только один представитель этого вида? Чрезвычайно экономно с точки зрения природы. У нас нет никаких причин полагать, что растительный или даже животный мир на других планетах должен, как и на Земле, делиться на многочисленные формы.

Слушая эти смелые гипотезы, Стилтон смотрел на Гейлларда, словно правоверный мусульманин на заблудшего неверного; от ярости или, быть может, отвращения он лишился дара речи.

Меж тем внимание ученых привлек раскинувшийся на многие мили зеленый остров прямо по курсу корабля. Там от главного стебля отходили бесчисленные отростки, которые укрывали поверхность Марса густым лесом. Это вполне объясняло происхождение марсианских «морей», точно как и предположил Гейллард.

Через сорок или пятьдесят миль после этой рощи им попалась другая, еще больше первой. Корабль поднялся повыше, и ученые увидели гигантский лес: в его центре возвышался, подобно горе, круглый узел диаметром в несколько лиг, и от него во все стороны разбегались отростки. Путешественники потрясенно молчали – их поразили не только устрашающие размеры, но и некоторые отличительные признаки исполинского сочленения. Оно напоминало голову великанской каракатицы, устремившей во все стороны растительные щупальца. И что самое странное, в центре «головы» сияли два огромных круглых озера, которые были заполнены чем-то похожим на чистую прозрачную воду и очень напоминали зрительные органы!

Все растение ходило ходуном, будто поднималась и опускалась грудь живого существа, и при виде этого невольных наблюдателей охватил благоговейный испуг, который невозможно было выразить словами. Всем пришлось признать, что, даже если не брать во внимание невероятные размеры и форму, растение не имеет никакого отношения ни к одному земному ботаническому виду. Некоторым, как и Гейлларду, пришло в голову, что перед ними разумный организм и пульсирующий узел-гора вмещает мозг или центральный отдел неведомой нервной системы.

Огромные глаза, в которых, будто в каплях росы, отражался солнечный свет, казалось, тоже вглядывались в них, и в этом взгляде ощущалось непознаваемое сверхчеловеческое сознание. Гейллард не мог отделаться от чувства, что в зеркальных глубинах сокрыты сверхъестественные знания и мудрость, граничащие со всеведением.

Корабль снизился и вертикально опустился прямо рядом с гигантским сочленением на небольшую прогалину, образуемую двумя расходящимися отростками. Вблизи она походила на лесную поляну: с трех сторон непроходимые заросли, с четвертой – отвесный склон. И вот корабль наконец сел, медленно и плавно, без малейших рывков, и почти сразу же разошлись в стороны створки люка и опустился металлический трап – пассажиров недвусмысленно приглашали наружу.

Они вышли один за другим – кто-то с опаской, кто-то в пылу азарта – и принялись озираться. Выяснилось, что воздух на Марсе практически не отличается от того, которым они дышали внутри корабля. Странную долину освещало клонившееся к западному горизонту солнце, и потому там было в меру тепло.

Их взглядам предстало фантастическое зрелище, ничем не напоминающее земные пейзажи. Под ногами слегка пружинила мягкая почва, похожая на суглинок, на которой не было ни травинки, ни клочка мха или лишайника, ни чего-либо подобного; над поляной трепетали в безветренном воздухе горизонтально отходившие от стебля роскошные, неправильной формы перистые листья, как у высоких первобытных секвой.

Рядом с кораблем возвышалась огромная стена телесного цвета – склон гигантского сочленения, глубоко укорененного в марсианской почве, где-то на вершине которого располагались те самые глаза, увиденные учеными с корабля. Приблизившись, путешественники заметили, что поверхность сочленения испещрена мириадами прожилок и покрыта огромными порами, как увеличенная под микроскопом звериная шкура. В настороженной тишине они оглядывались по сторонам, не решаясь пока озвучить те невероятные выводы, к которым уже пришли многие.

Гейллард испытал почти религиозный экстаз, рассматривая эту поистине исполинскую внеземную форму жизни: ни в одном творении природы никогда еще не доводилось ему встречать ничего, настолько близкого к божественному.

В этом существе идеально сочеталось растительное и животное. Оно было совершенным и самодостаточным, никоим образом не зависело от более примитивных форм жизни и опутывало всю планету. От него веяло неисчислимыми эпохами или даже вечностью. Какие же, наверное, невообразимые, поистине вселенские когнитивные способности оно обрело за столь долгие века! Какими сверхъестественными чувствами и органами обладало! Как далеко за рамки, доступные более ограниченным смертным видам, выходили его возможности! Хоть и в меньшей степени, но многие из товарищей Гейлларда испытывали схожие чувства. В присутствии удивительной и невероятной аномалии отошла на второй план тайна космического корабля и их путешествия через непреодолимые для человека космические просторы. А вот Стилтона и его собратьев-консерваторов необъяснимая природа происходящего вывела из себя; будь они по натуре религиозны, не обошлось бы без воплей: мол, чудовищное растение и все эти невероятные события, в которых им невольно пришлось принять участие, – возмутительная ересь и настоящее богохульство. Однако первым тишину нарушил Грешэм, который с напыщенным и озадаченным видом озирался:

– Интересно, где заседает местное правительство? Да и кто вообще здесь всем заправляет? Мистер Гейллард, астрономам многое известно о Марсе: подскажите, в этой забытой Богом дыре есть американское консульство?

Пришлось Гейлларду сообщить ему, что ни американских, ни каких бы то ни было других консульств на Марсе нет, да и вообще непонятно, имеется ли тут какое-нибудь правительство, и если да, то где.

– Однако не удивлюсь, если окажется, что перед нами как раз