Евреи России. Времена и события. История евреев российской империи. - Феликс Кандель

Но либеральный период быстро закончился; в 1907 году председатель Совета министров П. Столыпин написал в ответ на обращение Киевского отделения Союза русского народа: "Безобразный прием евреев в Киевский политехникум уже обратил на себя мое внимание, и я принял соответствующие меры". А в 1908 году Николай II вновь подтвердил процентную норму – теперь уже законодательным образом. Для университетов и институтов она сохранилась прежней: 10 процентов в черте оседлости‚ 5 – вне черты‚ в Москве и Петербурге – 3 процента. Для средних учебных заведений ее немного повысили: 15 процентов в черте оседлости‚ 10 – вне черты‚ 5 – в Москве и Петербурге‚ однако процентную норму распространили на ряд училищ‚ где она прежде не применялась.

Снова повторилась прежняя ситуация: евреи – выпускники казенных гимназий с золотыми и серебряными медалями оказывались за стенами высших учебных заведений и отправлялись на учебу в европейские университеты. Перед Первой мировой войной в странах Европы обучались 12 000 студентов из Российской империи‚ более 60 процентов из них составляли евреи. Из-за огромного наплыва иностранных студентов недоставало мест в аудиториях; бывало так‚ что лекции слушали стоя‚ а для работы в лабораториях записывались в очередь за несколько семестров вперед. И потому в университетах Европы начали ограничивать прием иностранцев‚ а в Берлине и Мюнхене их перестали принимать.

Молодой человек из Вильно написал Л. Толстому: "Я еврей. Мне двадцать три года. Я окончил среднее учебное заведение‚ но в университет – вследствие ограничения в приеме евреев – не попал. В Западную Европу поехать не могу из-за материальной необеспеченности. Остается одно средство – перейти в православие или в другое исповедание... Должен сказать‚ что к религии иудейской‚ как и ко всякой другой‚ отношусь совершенно безразлично‚ но в решении этого вопроса... чувствую себя бессильным. А потому цель настоящего обращения – услышать Ваш совет по сему поводу".

Л. Толстой ответил ему: "Прежде‚ чем заботиться о том‚ как Вам поступить в университет‚ Вам нужно позаботиться о том‚ чтобы выработать в себе те религиозные убеждения‚ которые‚ как Вы говорите‚ в Вас отсутствуют. Переход же в исповедание той религии‚ в которую не веришь‚ есть поступок нехороший‚ который никак не окупится ни той мнимой мудростью‚ которую Вы почерпнете в университете‚ ни тем улучшением общественного положения‚ которое доставит Вам диплом". Скульптор И. Гинцбург писал о Толстом: "Однажды Л. Н. мне сказал: "Вот у меня теперь сидит очень хороший знакомый – еврей. Прекрасный человек. Он крещеный еврей. Лет десять тому назад он крестился и отчасти благодаря моему содействию. Я раскаиваюсь‚ что сделал это. Это нехорошо. Это была с моей стороны ошибка‚ и никогда больше этого не сделаю"…".

Чтобы обойти процентную норму‚ открывали частные гимназии, реальные училища и профессиональные школы‚ в которые евреев принимали без ограничений. Как правило‚ выпускные аттестаты частных гимназий не давали права на поступление в университеты‚ но их ученики сдавали затем экзамены экстерном в казенных гимназиях‚ так как на экстернов не распространялась процентная норма. Появились в России и частные высшие учебные заведения‚ в которых для евреев не было ограничений. Они не обладали правами казенных университетов; их диплом не давал никаких преимуществ‚ но оставалась надежда – по окончании курса лекций – сдать экзамен на получение государственного диплома‚ обрести право на повсеместное жительство.

В Петербурге для евреев были открыты без ограничений частные женские Бестужевские курсы‚ Психоневрологический институт профессора В. Бехтерева‚ Вольная высшая школа профессора П. Лесгафта. Эти учебные заведения не давали права жительства во время обучения‚ и потому начиналось бегство от полиции‚ жизнь впроголодь‚ погоня за заработком – на пропитание‚ жилье и учебу‚ которая стоила недешево. Бывало так‚ что еврейка брала в полиции желтый билет проститутки‚ чтобы получить право жительства и учиться на Бестужевских курсах; бывало и так‚ что слушатель Психоневрологического института‚ одаренный музыкальным талантом‚ поступал одновременно в Императорскую консерваторию‚ которая давала право на временное жительство‚ – но тогда ему приходилось платить за обучение в двух местах.

Несмотря на трудности‚ высшие курсы были переполнены, стремление к образованию поражало сторонних наблюдателей. "Еврейская молодежь стекается со всех сторон в большие города‚ где все учатся‚ учат других и голодают. Эти обиженные судьбой молодые люди... выжимают из себя все соки‚ все силы на достижение двух-трех уроков за один-два рубля в месяц... живут по пять-шесть человек в вонючей каморке‚ спят на голом полу‚ питаются хлебом и водой и вечно учатся".

2

В 1911 году процентную норму распространили и на экстернов; это лишило многих единственно доступного способа получить казенный диплом: количество экстернов-христиан было настолько ничтожным‚ что малый процент от него приближался к нулю. Новое постановление вызвало переполох среди еврейской молодежи‚ и современник восклицал в отчаянии: "Сколько голода‚ холода и горя выносят эти подростки в своей погоне за ярлыком образованного человека‚ – а многим ли улыбнется удача? У пяти человек не хватит сил доучиться‚ трех срежут‚ девятый покончит самоубийством или уедет в Америку‚ и только один выйдет‚ может быть‚ "в люди"‚ чтобы потом не иметь доступа ни на земский пост врача‚ ни в присяжную адвокатуру... Но что теперь будет‚ куда они теперь кинутся – никакая фантазия не в силах дать ответ".

Это была жизнь в непрерывных лишениях и унизительных просьбах вымолить хотя бы часть того‚ на что другие подданные России имели право от рождения. Перед молодыми людьми возникала проблема: существовать впроголодь под угрозой выселения‚ унижаться‚ навсегда, быть может‚ отказаться от образования – или креститься и получить равные со всеми права. Соблазн был велик‚ требовалась большая нравственная сила‚ чтобы устоять. В Варшаве крестилась группа евреев и без помех попала в университет; в Киеве исключили из коммерческого училища 80 студентов-евреев: они тут же крестились‚ и их приняли обратно. Эта тема обсуждалась на страницах русских и еврейских газет; об этом говорили в домах и на собраниях; 500 еврейских юношей Екатеринослава и Минска опубликовали в газетах свой протест: "Уход от иудейства есть уход от еврейского народа‚ уклонение от участия в общем страдании".

По сообщениям Синода в 1911 году приняли православие 1147 евреев‚ в 1912 году – 1362; после крещения они получили все права‚ "как исцелившиеся от заразы или как терпимая часть неизбежного зла". В 1912 году новые "Правила о приеме в кадетские корпусы" закрыли доступ туда даже тем лицам еврейского происхождения‚ чьи отцы и деды были христианами. Такое ограничение ввели и в Военно-медицинской академии; при поступлении следовало прилагать метрические свидетельства отца и матери‚ а "в сомнительных случаях" – свидетельства о рождении бабушек и дедушек‚ дабы не оставалось сомнений ‚ что "проситель не имеет деда или бабки‚ родившихся в иудейской вере". Это выполнялось неукоснительно, в академию не приняли даже сына профессора А. Данилевского‚ крещеного еврея‚ который был начальником этой академии.

Некрещеные евреи не могли стать нотариусами‚ помощниками нотариусов‚ даже писцами в нотариальных конторах. В университетах было мало преподавателей – некрещеных евреев‚ они не могли получить звание профессора. В Московском университете преподавал приват-доцент Л. Минор‚ основатель московской школы невропатологии; его именем названы симптомы и заболевания‚ им впервые описанные. Медицинский факультет Московского университета присвоил Минору звание профессора‚ но профессорская коллегия университета не утвердила это решение.

Из еженедельника "Рассвет": "На Литве крещеных вы насчитаете редкими‚ наперечет известными единицами. Там крестится лишь тот‚ кто уезжает из Литвы; разрыв с народом связан с разрывом с родным городом‚ со средою и‚ в большинстве случаев‚ с родительским домом и семьей. В столице юга (Одессе) всего этого нет... За последние годы мы свыклись с какой-то вакханалией бессовестных‚ именно бессовестных крещений".

Те‚ что стояли перед выбором – креститься или не креститься‚ задавали простой вопрос: "А почему нельзя?" Им отвечал В. Жаботинский в одном из фельетонов:

"Когда мы себя об этом спрашиваем‚ то оглядываемся назад‚ и нашему духовному взору открывается картина‚ которая лучше всякого ответа. Перед нами расстилается необозримая равнина двухтысячелетнего мученичества; и на этой равнине‚ в любой стране‚ в любую эпоху‚ видим мы одно и то же зрелище: кучка бедных‚ бородатых‚ горбоносых людей сгрудилась в кружок под ударами‚ что сыплются отовсюду‚ и цепко держится нервными руками за какую-то святыню.