Приключения Натаниэля Старбака - Бернард Корнуэлл

Фалконер вытащил саблю. Он не хотел выступать, но знал, что другого выбора теперь не осталось. Его честь и репутация зависели от того, войдет ли он в этот ужасный лес.

- Полковник Свинерд! - позвал он, и слова раздались словно карканье. - Полковник! - снова крикнул он, на сей раз громче.

- Сэр? - Свинерд опустил фляжку с виски обратно в подсумок.

- Ведите бригаду вперед! - приказал Фалконер.

Свинерд вытащил собственную саблю, клинок сверкнул в последних лучах солнца. Перед ним в черноте леса ярко горел пожар, а солдаты сражались и умирали.

- Вперед! - крикнул Свинерд.

Вперед, в водоворот, в горящий лес.

В сражение.

Глава третья

 - Это божья воля, Бэнкс! Божья воля! - преподобный Старбак был вне себя от радости. Запах битвы щекотал ему ноздри и вдохнул в него пламя подобно дыханию Святого Духа. Священнику было пятьдесят два, но ему было незнакомо ощущение, сравнимое с этим ликованием от победы. Он лицезрел проявление перста Божьего и был свидетелем торжества справедливости над царствием рабовладельцев.


- Вперед, вперед! - кричал он, подгоняя свежую батарею артиллерии северян, спешившую к окутавшей поле битвы дымовой завесе. Преподобный Старбак приехал в Калпепер, чтобы проповедовать войскам, но вместо этого неожиданно для себя подгонял солдат вперед, к славе. 
Ликованию преподобного Старбака не уступало и возбуждение генерала Бэнкса. Ставший генералом политик понимал, что выиграл! Он разгромил гнусного и бесчестного Джексона, принесшего ему столько бед в начале года. Бостонские колокола своим звоном оповестят об успехе своего уроженца, и осуществление самых дерзких амбиций губернатора теперь казалось таким ослепительно близким. 
Натаниэль Прентис Бэнкс, семнадцатый президент Соединенных Штатов Америки. Он, смакуя, мысленно произнес эту фразу, но чувство торжества вызвало у него легкое головокружение, и чтобы унять волнение, он повернулся к преподобному Старбаку.


- Как ваш сын, Старбак? - спросил Бэнкс, надеясь произвести впечатление человека скромного и спокойного, способного вести светский разговор даже в момент триумфа.


- Джеймс в порядке, спасибо, губернатор, - ответил священник.

- Он с армией Макклелана под Ричмондом. Он перенес жестокий приступ лихорадки, но пишет, что уже совсем поправился.


- Я имел ввиду молодого человека, носящего мое имя, - уточнил Бэнкс.

- Как он?


- С Натаниэлем тоже все в порядке, насколько я знаю, - лаконично произнес преподобный Старбак, от дальнейших расспросов о сыне-предателе священника спасло прибытие адъютанта верхом на лошади с белой от пыли гривой и взмыленными боками. Адъютант споро козырнул Бэнксу и передал записку от бригадного генерала Кроуфорда. Записка была второпях нацарапана в седле, и Бэнкс не смог разобрать начертанные карандашом слова.


- Надеюсь, тут известие о победе? - спросил Бэнкс у новоприбывшего адъютанта. 


- Генерал просит подкреплений, сэр, - почтительно ответил адъютант. Его лошадь задрожала от пролетевшего над головой снаряда мятежников. 
- Подкреплений? - переспросил Бэнкс. Во время последовавшей за его вопросом паузы за спиной разорвался снаряд, не причинив никому вреда и взметнув вдоль дороги комки грязи.

- Подкреплений? - повторил Бэнкс, нахмурившись, словно находил это слово не поддающимся объяснению. Он оправил и без того безупречный мундир.

- Подкреплений? - сказал он в третий раз.

- Но я полагал, что он гонит врага с поля битвы.


- Нам необходимо разбить их, сэр. - речь адъютанта звучала обнадеживающе.

- Еще одна бригада обратит их в беспорядочное бегство. 


- Я надеялся, с мятежниками уже покончено, - бросил Бэнкс, комкая в руке донесение Кроуфорда. 


- Они засели в небольшом лесу, сэр. Наши ребята теснят их, но им необходима подмога.


- Нет никакой подмоги! - с негодованием выпалил Бэнкс, словно адъютант отнимал у него момент славы.

- Я послал им в помощь бригаду Гордона, разве этого недостаточно?
Адъютант бросил взгляд на живописно одетых Пенсильванских зуавов, составляющих личную охрану генерала Бэнкса.


- Может, нам следует послать всех имеющихся в наличии людей, чтобы уничтожить их, прежде чем их спасет наступление темноты? - он предложил это весьма почтительно, как и подобает капитану, дающему совет генерал-майору относительно боевой тактики.


- У нас нет резервов, капитан, - упрямо повторил Бэнкс.

- Все силы втянуты в сражение! Так что поднажмите. Поднажмите посильнее. Скажите Кроуфорду, теперь он за это в ответе. Я не потерплю людей, требующих подкрепления у самых ворот победы. Вернитесь и передайте, чтобы поднажал, ясно? Чтоб поднажал и не останавливался до наступления темноты. 
Этот длинный монолог вернул Бэнксу уверенность. Он побеждал, и такова Божья воля, что хвастун Джексон должен быть разгромлен. 


- Это волнение, обычное волнение, - так объяснил Бэнкс требование Кроуфорда своей свите.

- Парень неожиданно для себя обнаруживает, что побеждает, и не может поверить своей удаче, требуя подкреплений в самый последний момент.


- Надеюсь, вы будете добры к Кроуфорду в своих мемуарах, сэр, - заметил командир зуавов.


- Без сомнения, без сомнения, - сказал Бэнкс, до этой минуты и не думавший о мемуарах, но теперь пустившийся в мечты о трехтомной работе, предположительно под названием "Война Бэнкса". Он решил, что представит свои ранние поражения как необходимые уловки, приведшие к разгрому любителя капусты Джексона у Кедровой горы. Возможно, меня и поносили, размышлял генерал, но я разыгрывал партию длиннее, чем могли себе представить мои критики, особенно эти дворняги-журналисты, которые осмеливались предлагать мне советы, хотя сами не могли бы отличить ствол орудия Паррота от птичьего клюва. 
Преподобный Элиял Старбак положил конец его грезам, попросив у Бэнкса разрешения выехать на передовую, дабы он мог стать свидетелем преследования и полного уничтожения врага. 


- Ваша победа - ответ на мои молитвы, губернатор, - сказал священник, - и мне бы очень хотелось узреть ее во всей красе. 


- Мой дорогой Старбак, конечно же вы должны выехать на передовую. Капитан Этерингтон?

- Бэнкс приказал одному из своих младших адъютантов сопровождать священника и велел не подвергать преподобного Старбака опасности, чтобы убедиться, что тот останется в живых, дабы смог восславить победу Бэнкса со своей влиятельной кафедры.

- Раненый зверь может кусаться, - предупредил Бэнкс священника, - и вам следует находиться подальше от челюстей умирающего зверя. 


- Господь защитит меня, губернатор, - заявил преподобный.

- Он мой щит и покровитель. 
Снабженный охраной, преподобный Старбак отправился с Этерингтоном в путь через поля. Проехав между рядами армейских фургонов с белыми парусиновыми крышами, они выбрались к полевому госпиталю, где преподобный Старбак остановился, чтобы понаблюдать за лицами попавших в плен раненых южан, лежавших после операции на траве возле палаток. 
Некоторые еще находились в бессознательном состоянии под воздействием хлороформа, некоторые заснули от полного изнеможения, но большинство лежали, испуганные и бледные. Несколько наспех перевязанных раненых лежало в ожидании ножей хирургов, и для непривычных к сражениям вид столь жестоко раненных солдат мог оказаться чрезмерным для желудка, но преподобный Старбак определенно оживился при виде этого ужасного зрелища. И в самом деле, он свесился с седла, чтобы получше разглядеть раненые конечности и окровавленный череп одного из солдат.


- Вы замечаете, как узок его лоб и выдается вперед челюсть? - поделился он своими наблюдениями с Этерингтоном.


- Сэр? - удивился Этерингтон.


- Взгляните на его лицо! Взгляните на любое из этих лиц! Разве вы не видите отчетливую разницу между ними и лицами северян?
Капитан Этерингтон подумал, что южане не слишком отличаются от северян, разве что выглядят изможденней и одеты в потрепанные мундиры, но ему не хотелось противоречить известному священнику, так что он согласился с тем, что лица пленных южан и в самом деле обладают узкими лбами и челюстями как у диких животных.


- Подобные черты являются классическими симптомами умственной неполноценности и моральной деградации, - счастливо провозгласил преподобный Старбак, но затем вспомнил о христианском долге даже к таким падшим душам, как эти пленные южане.

- Если будут грехи ваши, как багряное, - обратился он к ним - как снег убелю[67]. Так покайтесь же! Покайтесь! 
Он прихватил с собой несколько экземпляров своего трактата "Освобождение угнетенных", в котором разъяснялось, почему христиане должны быть готовы отдать жизнь за священное дело упразднения рабства, и теперь преподобный Старбак бросил пару буклетов раненым.