История Украины. Научно-популярные очерки - Коллектив авторов

Созданию «экономики рантье» способствовало и наличие целого ряда монополий в государственном секторе — в 1993 г. почти 40 % промышленной продукции в Украине производили предприятия-монополисты. Антимонопольные меры государства, предпринятые в 1992–1993 гг. (создание Антимонопольного комитета и принятие закона о недобросовестной конкуренции), были непоследовательны и половинчаты — установленный индикатор наличия монополии (контроль над 35 % производства определенной продукции) был слишком высок и позволял ограничивать лишь 30 % реальных монополий[493].

Американский экономист Андерс Аслунд называет такие основные источники доходов новоявленных «рантье»: доступ к экспорту — импорту промышленной и сельскохозяйственной продукции, а также энергоносителей (нефти и газа), доступ к государственным кредитам и дотациям.

Одной из наиболее прибыльных сфер в начале 1990-х гг. был экспорт продукции металлургической и химической промышленности. Закупая ее в Украине по внутренним ценам, составлявшим благодаря государственному регулированию не более 10 % от мировых, «рантье» продавали ее на внешних рынках уже по мировым ценам. Доход от таких операций в 1992 г. составил 4,1 млрд долларов США, или 20 % валового национального продукта Украины[494]. Заметим, что в этом же году ВВП в Украине сократился на 16 %…

Не менее прибыльным был доступ к торговле энергоресурсами, прежде всего нефтью и газом. Детская загадка-стишок «А и Б сидели на трубе» — неожиданным образом материализовалась в совсем недетских играх взрослых, приносивших невероятные прибыли тем немногим А и Б, которым удавалось усесться на трубе газовой или нефтяной. Например, природный газ, закупаемый в России и Туркменистане по фиксируемой цене, да еще субсидируемой государством, перепродавался по цене более высокой, как в Украине, так и за ее пределами — последнее было еще более выгодно, когда не нужно было оплачивать цену транзита, покрываемую тем же государством в рамках международных торговых обязательств. Один из наиболее известных «экономических» скандалов первых лет независимости был связан именно с перепродажей 8 млн тонн нефти, закупленной государством в России по внутренним российским ценам и перепроданной через частные фирмы-посредники в десять раз дороже, в основном, на Запад. Экономический эффект от перепродаж достигал астрономических цифр благодаря так называемым взаимным расчетам или бартерным сделкам, позволявшим занижать или завышать расчетную цену на обмениваемый товар.

Настоящей бедой для экономики стала система государственных заказов (40–50 % всей экономики), которые не давали предприятиям возможности самостоятельного выхода на рынок, и государственный контроль над оптовыми и розничными ценами. Одновременно государственным предприятиям в промышленности, колхозам и совхозам в сельском хозяйстве предоставлялись (для выполнения госзаказов) льготные кредиты и дотации, которые вместо регулятивной функции выполняли роль скатерти-самобранки для руководителей этих предприятий и близких к ним посреднических фирм. Кредиты предоставлялись под 20 % годовых, поэтому в условиях, когда месячная инфляция обгоняла процент по кредиту в 2–5 раз самым элементарным (и сравнительно невинным) способом заработка была покупка-продажа валюты и возвращение кредитов с процентами государству с получением сверхприбыли на разнице курсов. Впрочем, союз государственных чиновников, банкиров и директоров предприятий предполагал и элементарную кражу государственных кредитов, мягко называемую «нецелевым использованием».

Дотационная политика государства, представляемая как способ «спасения производства», также стала источником сверхприбылей украинских «рантье». По данным МВФ, дотации составили 8,1 % валового национального продукта в 1992 г. и не менее 10,8 % в 1993. Само собой, кредиты и дотации в условиях спада производства обеспечивались печатанием денег, что вело к катастрофической инфляции и росту цен, которые опять таки пытались остановить административными методами и новыми кредитами.

Ущерб, нанесенный государству и обществу «экономикой рантье», трудно поддается оценке. Очевидно, что используя государственную собственность для сверхобогащения, нувориши не спешили вкладывать средства в производство, по крайней мере, в первые годы независимости — «первоначальный капитал» в основном уходил за границу. По подсчетам экспертов, к середине 1990-х из Украины было вывезено от 25 до 50 млрд долларов США (по официальным данным эта сумма не превышала 1 млрд…).

Фактически в первые годы независимости государственная политика в области экономики вылилась в создание оптимальных условий для создания основ масштабной теневой экономики и фантастического обогащения новоявленных «рантье», которое было бы невозможным без содействия высших государственных чиновников, финансистов и директоров государственных предприятий, собственно и составивших костяк «новой экономической элиты», осуществлявшей «первоначальное накопление». Эта же элита, используя социальную демагогию, пассивность населения и бытующие в обществе стереотипы относительно частной собственности, успешно создала «антракт» в экономических реформах, блокируя или нивелируя их через парламент и используя в качестве союзников ортодоксов из левого лагеря. Политические кризисы первых лет независимости, связанные с конфликтами ветвей власти, в значительной степени были спровоцированы конфликтами между разными группами «рантье» по поводу перераспределения государственной собственности и доступа к ней.

Программы экономических реформ, предлагаемые в начале-середине 1990-х гг. (в том числе наиболее системная, разработанная при Л. Кучме в его бытность сначала премьер-министром (октябрь 1992-сентябрь 1993), а потом и президентом страны, успешно тормозились именно до тех пор, пока ресурсы «взимания ренты» не были перераспределены окончательно — а именно до конца 1990-х гг. Именно тогда часть источников получения ренты (государственные кредиты и дотации) утратила актуальность, поскольку первоначальный капитал был сколочен и возникла необходимость в его приумножении, а значит — ив стабильной национальной валюте, и в создании условий для частной собственности, и в стабильных инвестициях. Часть «рантье» созрела для рыночной экономики. Импортно-экспортные игры с энергоносителями и продукцией промышленности и сельского хозяйства еще сохраняли привлекательность, однако, к этому времени вследствие мирового экономического кризиса 1998 г., возросшего давления со стороны международных финансово-экономических институтов и кредиторов возникла необходимость более «цивилизованного» поведения в этой сфере, а значит, старые способы масштабного выкачивания средств из нее утрачивали эффективность, хотя и оставались одним из базовых элементов экономической практики.

А пока то, что происходило в украинской экономике без малого 8 лет, наблюдатели прозвали «шоком без терапии». Экономический и социальный кризис растянулся до конца 1990-х гг., однако наиболее катастрофическими были именно первые четыре года независимости. 1992–1994 гг. стали периодом прогрессирующего падения валового национального продукта Украины. По разным оценкам, он сократился на 56 % или на 62,5 %, промышленное производство — на 42,1 %, сельское хозяйство — на 24 %. (При этом следует учитывать, что независимые эксперты считают данные цифры несколько завышенными, поскольку они не учитывают, например, объемов производства в огромном теневом секторе).

Как и следовало ожидать, экономический шок привел к социальному. То, что происходило в социальной сфере в первые годы независимости, трудно было представить даже в самых пессимистических прогнозах, связанных с «шоковой терапией».

Социальные проблемы: бедность не порок?

Изменения в социальной сфере были прямым следствием экономических трансформаций и развивались по похожему сценарию — растянутое на годы катастрофическое падение уровня жизни, развал структур социального обеспечения и упадок системы государственных социальных гарантий, стремительное расслоение и поляризация доходов населения.

Надежды на то, что независимость автоматически принесет процветание, оказались иллюзорными. Невеселая шутка «Свобода приходит голой» нашла подтверждение в каждодневной реальности. Наиболее явным свидетельством масштабного социального кризиса стало падение заработной платы. Именно она в первой половине 1990-х гг. была главным источником доходов для 64 % трудоспособного населения.

Согласно официальной статистике, номинальная зарплата украинцев в течение первой половины 1990-х гг. постоянно «возрастала» — однако это был пе рост благосостояния, а гонка за инфляцией. В 1991 г. средняя зарплата в Украине составляла 479 руб., т. е. возросла по сравнению с предыдущим годом вдвое — цены в этот год росли в два раза быстрее. В 1992 г. средняя зарплата украинцев в купонкарбованцах составляла 6505 крб., в следующем году 162 790 крб., в 1994 г. Украина превратилась в страну миллионеров — средняя зарплата составляла 1,4 млн крб., — около 17 долларов США. Эти миллионы ничего не стоили — в быту купонокарбованцы презрительно именовали «фантиками».