Фидель Кастро - Максим Макарычев

Представители путчистов, прибывшие в президентский дворец Мирафлорес, заявили, что они намерены бомбардировать это здание, возле которого находились тысячи сторонников Чавеса, если тот откажется уйти со своего поста. Тогда Чавес позвонил Кастро. «Я очень ясно представлял себе разницу между ситуацией Альенде 11 сентября 1973 года и ситуацией Чавеса 12 апреля 2002 года, – рассказывал Фидель. – У Альенде не было ни одного солдата. Чавес располагал большим количеством солдат и офицеров армии, особенно молодых. „Не уходи с поста! Не отказывайся от президентства!“ – повторял я.

<…> У Чавеса было три варианта: окопаться во дворце Мирафлорес и сопротивляться до смерти, покинуть дворец и попытаться встретиться с народом, чтобы поднять волну национального сопротивления, с минимальными возможностями добиться успеха в тех условиях или выехать из страны, не отрекаясь, не уходя с поста, чтобы возобновить борьбу <… > Мы предложили третий вариант.

Суть моих заключительных слов в том телефонном разговоре была следующей: «Спаси ценных людей, которые находятся вместе с тобой в этой сейчас ненужной битве». Идея заключалась в том, что такого популярного и харизматического руководителя, как Чавес, свергнутого в этих обстоятельствах в такой предательской форме, если его не убьют, народ – в данном случае при поддержке лучших представителей вооруженных сил – потребует вернуть, и это будет неизбежно. Поэтому я принял на себя ответственность предложить ему то, что предложил»[635].

Уго Чавес, желая избежать кровопролития, позволил себя арестовать. Он был под конвоем доставлен на одну из военных баз Каракаса, где в итоге провел два дня. Но информация об этом тщательно скрывалась от жителей страны. Военные перевозили его с места на место, пытаясь убедить его подписать заявление об отставке, но Чавес не соглашался на это. 12 апреля один из сочувствующих Чавесу офицеров дал на несколько минут арестованному президенту свой мобильный телефон. Чавес позвонил жене и одной из дочерей, сообщил им, что не подавал и не подаст в отставку. Но ни одно из международных агентств не передало этой информации.

И тогда вмешался Фидель: «Я превратился в некоего журналиста–репортера, который получал и передавал сообщения и публичные заявления, используя просто сотовый телефон. Я был свидетелем грандиозного контрпутча народа и Боливарианских вооруженных сил Венесуэлы»[636].

Он лично связался с одним из лидеров путчистов генералом Васкесом Веласко и сказал ему, что из–за этих событий в Венесуэле может пролиться море крови и что единственный человек, который может успокоить людей, – это Уго Чавес. Однако мятежный генерал отказался отпустить президента. И тогда Фидель решил пообщаться с западными журналистами, зная о том, что они мгновенно растиражируют его слова на весь мир. В итоге корреспондентка американской телекомпании Си–эн–эн из Каракаса, столицы Венесуэлы, передала благодаря содействию Фиделя в прямой эфир рассказ дочери Чавеса Марии Габриэлы о событиях и о том, где на самом деле находится президент Венесуэлы. Путчисты, которые уже намеревались вывести Чавеса с военной базы на самолете одного из местных олигархов, дрогнули и освободили президента.

14 апреля он вернулся на президентский пост при поддержке лояльных частей армии и десятков тысяч сторонников и сообщил, что не подавал в отставку, а переворот был организован администрацией Буша.

Дальнейшее известно. Уго Чавес провел радикальные реформы в своей стране, национализировал ключевые отрасли промышленности, принадлежавшие североамериканцам, чем вызвал гнев Белого дома.

Именно Латинская Америка и противодействие политике Белого дома стали приоритетами не просто внешней, а всей политики Фиделя Кастро во второй половине 1990–х и в 2000–е годы.

Прошло совсем немного времени после возвращения на свой пост Уго Чавеса, как на пост президента Боливии, самой бедной страны континента, уже в первом туре был избран представитель коренной народности – индеец Эво Моралес, которого Кастро также называет своим другом, «исключительной личностью и выдающимся человеком». «Он (Моралес) воплощает собой гибель прежней политической системы в регионе и решимость народных масс завоевать подлинную независимость. Его избрание означает, что политическая карта Латинской Америки меняется. Новые ветры дуют на этом полушарии»[637], – констатировал Фидель.

Кризис доверия к Соединенным Штатам, ставшие популярными левые политические течения, приход к власти в ряде стран континента политиков, поддержанных народом, наконец, репутация самого Фиделя – все это позволило Кастро выдвинуться в Латинской Америке на роль беспрекословного морального авторитета. А также лидера в борьбе с глобализацией и североамериканским влиянием. «Когда в мае 2003 года стали известны результаты выборов в Аргентине и было объявлено о победе Нестора Киршнера и поражении Карлоса Менема, я испытал большое удовлетворение. Почему? Этому есть важная причина: самое худшее в неолиберальной глобализации в латиноамериканской стране, превратившейся в яркий символ неолиберализма, потерпело поражение»[638], – говорил Фидель Кастро.

В проблемах своего региона Фидель разбирается не хуже, чем во внутренней жизни Кубы. Он давно понял, что время экспорта революций и боевых действий в латиноамериканской сельве ушло. Теперь настало время «экспорта идей», всего того хорошего, что наработала Куба в плане своих социальных достижений.

Фиделя нередко называют и националистом, и антиглобалистом, и антиимпериалистом. Но его национализм заключается в желании сделать Кубу страной, с которой бы считались мировые колоссы. Антиглобалист Фидель не против глобализации как явления: «…папа Иоанн Павел II, пользовавшийся всемирным уважением, посетив в 1998 году нашу страну, говорил о „глобализации солидарности“. Кто–нибудь мог бы возражать против такой глобализации в самом точном значении этого слова, которое охватывало бы не только отношения между теми, кто живет в одной стране, но и людей всей планеты, и чтобы завтра в мире настоящей свободы, равенства и справедливости солидарность проявляли также те, кто сегодня транжирит, разрушает и тратит попусту природные ресурсы и обрекает на смерть жителей этой планеты?»[639]

Он – антиимпериалист, но выступает не против граждан США. Он против непреложной гегемонии этой страны в мире, против того, чтобы другие страны выполняли американские установки под угрозой наказания, как строптивая Куба, Иран, Ирак и др. Не случайно у Фиделя Кастро такое отторжение вызывает политика администрации Джорджа Буша–младшего, при которой неоконсерваторы–республиканцы получили возможность захватить, например, Ирак.