Рандеву с «Варягом». Петербургский рубеж. Мир царя Михаила (сборник) - Александр Михайловский

– Да, я что-то слышал о спецназе ГРУ, – сказал задумчиво Михаил. – Только вот для чего нужны такие части?

Гм, подумал я, как объяснить ему о задачах и назначении спецподразделений, подчиненных Главному разведывательному управлению? В этом мире само Разведочное управление Главного штаба Российской императорской армии создано всего лишь в прошлом году.

– Бывают задачи, – начал я, – которые не могут выполнить обычные войсковые соединения. Например, вести глубокую разведку в тылу противника, уничтожать его командные пункты и захватывать особо важные объекты. Ну, в общем, для таких специальных войск есть еще много задач, когда действия малых групп могут быть приравнены по силе воздействия к операциям армейского или даже фронтового масштаба… – тут я остановился, дабы не смущать непривычный к нашим суровым реалиям ум молодого императора. Неизвестно, как он воспримет сообщение о том, что спецам приходилось физически уничтожать командный состав войск противника, проводить диверсии и прочие операции, которые здесь считаются пока «не джентльменскими». Хотя настоящие «джентльмены» особо не переживают насчет моральных принципов и легко идут на нарушение общепринятых правил ведения войны. Вспомним ту же «Марокканку»…

Бойцы спецназа должны в совершенстве владеть всеми видами огнестрельного и холодного оружия, приемами рукопашного боя, средствами связи, уметь оказать первую медицинскую помощь, – продолжил я, – владеть методикой допроса, знать несколько языков, уметь управлять автотранспортом и боевой техникой. Они должны пройти парашютную подготовку, знать акваланг и уметь пользоваться им. Словом, это элита вооруженных сил. Им не страшно ничего, а вот их враги боятся, как огня.

Михаил с горящими глазами слушал мой рассказ. Все, что я говорил, казалось ему сказкой о чудо-богатырях, которые могли в одиночку сражаться с несметными полчищами врагов, пролезать через игольное ушко и мыться огнем.

– Николай Арсеньевич, а вы сами тоже из этих… Ну, как вы говорите, «летучих мышей»?

– Имею честь принадлежать к сему славному племени, – ответил я.

Император посмотрел на меня с уважением и даже с некоторой робостью.

– Николай Арсеньевич, – сказал он, – я хочу вас попросить по прибытии в Петербург, не откладывая это дело в долгий ящик, заняться созданием и подготовкой спецназа. У России должны быть лучшие бойцы в мире! Ведь врагов у нее всегда будет в достатке. Пусть они знают, что наши чудо-богатыри найдут их на краю света.

– Михаил Александрович, – сказал я, – вот тут вы совершенно правы. Как раз по этой причине России такие подразделения крайне необходимы. И я сделаю все, что смогу, для того, чтобы они появились в нашей армии. Правда, дело это не простое и не быстрое, но…

– Но российскому спецназу быть! – воскликнул Михаил. – Можете просить у меня все, что угодно – любое ваше требование будет принято к исполнению… Ведь я же, в конце концов, самодержец! – и тут он лукаво подмигнул мне.

4 апреля (22 марта) 1904 года, утро. Крейсер российского императорского флота «Светлана», 20 миль северо-западнее Ревеля

Перед рассветом «Светлана» сначала сбавила ход, а потом совсем остановилась. В свете боевого прожектора были видны плавающие прямо по курсу льдины. Обычно Финский залив остается скованным льдом до середины апреля – начала мая, и этот год тоже не стал исключением. Радиотелеграфист «Светланы» отстучал на своей допотопной радиостанции системы Маркони короткое сообщение, и вскоре из Ревеля был получен ответ. Навстречу крейсеру вышел стоявший там наготове под парами ледокол «Ермак», который подойдет к тому месту, где «Светлана» легла в дрейф, через три-четыре часа.

Император Михаил, когда ему доложили о непредвиденной задержке, хмыкнул, высказавшись примерно в том духе, что он весь Ледовитый океан прошел без сучка и задоринки, остановившись лишь разок для того, чтобы «отлить на Северном полюсе»… Но никаких распоряжений командиру «Светланы» капитану 1-го ранга Шеину он отдавать не стал.

Выслушав доклад и одобрив действия командира, император Михаил снова лег спать, а «Светлана» встала на якорь, дожидаясь утра и подхода «Ермака». Рано утром, перед рассветом, команду поднял на ноги хриплый пароходный гудок. Приближаясь в легком предутреннем тумане, «Ермак» давал о себе знать, светя прожектором и включая время от времени ревун. Пять минут спустя на фор-марсе «Светланы» также вспыхнул прожектор, а затем проревела сирена. «Ермак» приближался почти наощупь, опасаясь нечаянного столкновения.

Но все обошлось. Туман был уже не такой плотный, а прожектора светили, словно маленькие рукотворные солнца. Вскоре вахтенные офицеры кораблей смогли даже переговариваться с помощью жестяных рупоров. Примерно через полчаса после подхода «Ермака», уже на рассвете, «Светлана», подняв пары в котлах до нормы, выбрала якорь и дала малый ход. Начался последний этап путешествия русского императора из Копенгагена в Ревель.

Хруст и шорох ломающегося льда проникал даже в нутро крейсера, и вскоре и сам император, и его невеста с новой подругой, уже стояли на носу и завороженно смотрели, как могучий шпирон «Светланы» раздвигает мелкое ледяное крошево, оставшееся после прохождения «Ермака». Весенний лед, уже подточенный первым теплом, а потому хрупкий, легко рассыпался в шуршащую снегоподобную массу. Хотя «Светлане» в одиночку, без «Ермака», не стоило бы и соваться в его грязно-белые объятья. Ибо она все же крейсер, а не ледокол.

Двадцатимильный переход во льдах Финского залива занял пять часов. «Светлана» прибыла в Ревель только к полудню, когда туман окончательно рассеялся, а на низком сером небе сквозь тонкие облака появился, словно вырезанный из бумаги, ровный круг неяркого весеннего солнца. Михаил заметил на горизонте знакомый ему силуэт собора святого Олафа, башни «Длинный Герман» и собора Святого Александра Невского, построенного несколько лет назад в память чудесного спасения его отца и всей их семьи в железнодорожной катастрофе под Борками в 1888 году.

Почетный караул на причале, состоящий из матросов Гвардейского флотского экипажа, и оркестр, играющий «Боже царя храни», потом орудийный салют – все было, как положено.

И вот наступил момент, когда крейсер «Светлана» ошвартовалась у причала, и император всероссийский Михаил II сошел на землю, принадлежащую ему как русскому монарху. На берегу кроме почетного караула и коменданта над портом, молодого царя с невестой встречали эстляндский губернатор статский советник Бельгард Алексей Валерианович, вице-губернатор коллежский советник Гирс Александр Николаевич, предводитель эстляндского дворянства барон Деллинсгаузен Эдмунд Николаевич и прочие официальные лица. Это была здешняя элита – остзейское дворянство, ведущее свое происхождение еще от первых рыцарей-крестоносцев, пришедших в эти края, чтобы покорить диких язычников-эстов. Здесь же присутствовала депутация состоятельных горожан и купечества. Все они верноподданно приветствовали нового русского царя.

Но у Михаила не было времени принимать поздравления от жителей Ревеля. Его уже ждал стоящий под парами царский поезд, который должен был доставить монарха в Петербург. Поэтому он вежливо раскланялся со встречавшими его жителями Ревеля, после чего сел в разукрашенную карету и поехал по кривым и узким улицам Старого города в сопровождении почетного конвоя.

Сидевшая рядом с ним принцесса Масако с изумлением смотрела на серые крепостные стены, окружавшие город, мрачные средневековые домики крытые когда-то красной, почерневшей от угольной пыли и копоти черепицы. Все ей было незнакомо, а потому интересно.

Вот и здание вокзала, носящего такое же название, как и тот вокзал, на который они прибудут в Петербурге – Балтийский. Он был плотно оцеплен солдатами гарнизона и жандармами. Меры, которые по приказу генерала Ширинкина были приняты для охраны священной особы монарха, можно назвать беспрецедентными. Но все прекрасно понимали, что на то были веские причины. Гибель императора Николая в Петербурге от бомбы террориста явилась лучшим тому доказательством.

Михаил и его свита разместились в синих вагонах императорского поезда. Все в нем было прочно, надежно и солидно. Для изготовления каркасов вагона кроме металла использовались разные породы дерева: тик, ясень, красное дерево и дуб. Над верхней частью окон были укреплены бронзовые золоченые художественной ковки государственные гербы. Крыша вагонов была изготовлена из красной меди, выкрашенной светло-серой краской. Гармошки между вагонами изготовлены из черной натуральной кожи.

Взревел гудок поезда, и царский состав тронулся в путь. Хотя к тому времени уже был построен специальный «Царский павильон» в Царском селе, куда обычно прибывал «Литерный А», было решено, что на этот раз финиш его будет на Балтийском вокзале российской столицы. В карете новый русский император собирался проследовать по улицам Петербурга в Аничков дворец, для того чтобы народ своими глазами увидел нового русского царя и понял, что период безвластия прошел. Домой прибыл хозяин, который был готов железной рукой навести порядок в своей стране.