Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Я пойду, если вы защитите меня.

— Я попытаюсь, — он предложил ей руку, и она протянула свою. Ее тонкие пальцы едва смогли обхватить его ладонь.

Мерос обменялся взглядами с Ралдороном, когда они вышли из безмолвной комнаты вместе с женщиной. Другие выжившие смотрели на Ниобу со страхом и отвращением. Апотекарий задумался: «Понимают ли люди, что без нее они лишаются единственной защиты от хищных демонов?» Теперь каждый смертный в убежище станет добычей для безумия.

— Сюда, — сказал он, ведя Ниобу. Ралдорон на миг задержался, тихо переговорив с легионером-часовым.

Хелику Красному Ножу был знаком дикий зверь, который таился в людских душах. Он слишком часто видел его в себе, зная, что эта сущность реальна и обладает огромной мощью. Многие считали Волков Русса не чем иным, как этой силой, дикой и необузданной, но так думали те, кто не знал сынов Фенриса. Чтобы распознать звериную сущность и сражаться с ней, сковать ее и обратить против врага, нужно обладать таким самоконтролем, которого простой варвар никогда бы не смог добиться.

До этого дня он не встречал свидетельств этой дикой силы ни в одном легионе, кроме своего, но она была здесь, повсюду, в глазах каждого Кровавого Ангела, с которым он сталкивался.

Рядом с ним брат Вальдин держал болтер наготове, касаясь амулетов, висящих на передней рукоятке.

— По воксу по-прежнему ничего, — доложил он.

Красный Нож кивнул, взглянув на идущего впереди рунического жреца. Штиль низко наклонился, проведя пальцами по сухой пыли у ног. У дымки над полем боя был ее специфический запах, который забивал ноздри легионеров, а мгла к тому же приглушала звуки, придавая им дрожащую тональность. Становилось все труднее понять, что происходит в этом адском месте.

Повсюду был слышен шум войны: грохот стрельбы и звук разрываемых на части тел. Но капитан не мог сказать, что он слышит — победу или поражение Кровавых Ангелов. Как только начала падать их дисциплина, те сыны Ангела, которых встречали Волки, перестали обращать на них внимание. Казалось, воинов IX легиона интересовали только кровопролитие и жестокость.

Штиль озвучил происходящее.

— Падение их примарха освободило красного призрака внутри них. Я чувствую только гнев в воздухе.

Красный Нож мрачно кивнул. Он понимал. «Если Русса сразит клинок врага, разве Космические Волки среагируют иначе?» Но его беспокоило происходящее. Все, что Хелик знал о легионе Кровавых Ангелов, имело мало общего с этими воинами. Они сражались с яростью, которая привела бы в замешательство даже Кровавого Когтя.

— Там, — указал Вальдин, и Красный Нож увидел большую группу воинов в багровых доспехах, собравшихся в широком проходе. Он направился к ним, и в этот момент рунический жрец побежал.

— Нет, — выкрикнул предупреждение Штиль. — Назад. Они не…

Его слова опоздали. Некоторые Кровавые Ангелы заметили их и повернулись, собираясь перед Космическими Волками. Красный Нож насчитал по меньшей мере втрое больше воинов, чем было в его отделении, и почувствовал повисшую в воздухе угрозу.

В руках легионеров блестели влажные клинки. Это были не обычные боевые ножи, но специальное зазубренное оружие, больше схожее со свежевальными клинками мясника. Волчий капитан остановился, положив руку на меч, и стал ждать. Ему не нужно было смотреть на скальда, чтобы знать, что произойдет дальше.

Когда несколько припавших к земле Кровавых Ангелов поднялись, Красный Нож увидел, что они склонялись над телами мертвых — последними из безумных фанатиков, которых отправили твари, чтобы задержать штурмовые силы.

Воины сняли шлемы, их лица были измазаны кровью, которая обильно стекала по подбородкам и доспехам. Космический Волк оскалился от шока, и Кровавые Ангелы сделали то же самое, их клыки блестели влажным багрянцем.

Волки почувствовали запах разорванной плоти, и Красный Нож обрел голос.

— Что это? — спросил он.

Легионер в поврежденном доспехе со злым взглядом на исполосованном шрамами, бородатом лице, шагнул вперед. Он держал в руке свежевальный нож, и струйка крови с его острия прочертила линию в пыли позади него.

Амит. Волчий капитан знал имя воина. Он пытался разглядеть в глазах Кровавого Ангела какой-то намек на то, что Амит узнал его, но тщетно.

— Вы пьете кровь врагов? — спросил Красный Нож. — Это не ваш путь.

— Ты не знаешь нас, — ответил Амит низким, звериным рыком. — Кто вы такие?

— Мы родичи… — напряженно ответил Вальдин.

Амит сердито взглянул на них, дыша, как зверь.

— Ложь, — его взгляд потемнел. — Нас предали. Вы всегда были против нас. Вы все предали нас!

— Нет, — Красный Нож поднял руку, чувствуя, как ускользает шанс. — Послушай меня, кузен. Преодолей свою ярость.

Но даже когда он произносил эти слова, Волк понимал, что слишком поздно. Во взгляде Амита Красный Нож увидел такую ярость, которую прежде встречал только раз, когда ему не посчастливилось пересечься с воинами Вульфена. Не было ничего, к чему он мог воззвать: ни здравомыслия, ни благоразумия, только чистый, изначальный гнев.

— Смерть предателям! — заревел Амит, бросившись вперед с клинком, рассекающим воздух.

Красный Нож почувствовал, как в лицо брызнула струя горячей крови, когда капитан Кровавых Ангелов рассек горло Вальдина первым ударом, его воины в кровожадном безумии устремились вперед по истерзанной земле.

Космический Волк извлек меч и проклял судьбу, которая привела к этому мигу, проклял тварей, которые положили начало этому безумию, проклял Воителя Хоруса, который осмелился натравить брата на брата. Но сильнее всего он проклял то, что решение направить их сюда оказалось верным.

Он потерял из виду Штиля в лязге схлестнувшихся мечей и стрельбе, когда рота Кровавых Ангелов Амита набросилась на Космических Волков с яростью, которая была как необъяснимой, так и неодолимой.

«А значит, мы умрем здесь, — с горечью подумал он, потрясенный родившейся из безумия свирепостью легионеров, которых он называл родичами, — и великая мечта Всеотца умрет вместе с нами».

«Грозовая птица» летела высоко над полем битвы, описывая баллистическую траекторию в направлении вражеской крепости.

У кормовой посадочной рампы стоял Ралдорон, держась за стойку. Другую руку он прижал к бронестеклу квадратного окна в люке. Первый капитан мрачно смотрел на аномальные облака над зоной боевых действий, которые кружились и смешивались друг с другом. Иногда они расступались, и тогда внизу мелькала покрытая воронками и пропитанная кровью земля.

Проблески света, которые могли быть только дульными вспышками, слегка освещали туман белыми импульсами, но в них не было слаженности. Тактические навыки Первого капитана позволяли ему читать любой бой, как карту быстро различая линии атакующих и защитников, схемы атак и контратак. Но сейчас он этого не видел.

Внизу была только красная колеблющаяся линия, разорванная в одних местах и уплотненная в других. Армия IX легиона, неумолимо двигаясь по Равнинам Проклятых, постепенно приближалась к основанию огромного оскорбления, которым являлся храм из костей.

Значит, вот во что они превратились. Кровавые Ангелы, некогда гордые и бдительные, стали необузданными, как лесной пожар. Лучшие и самые прославленные из Легионес Астартес превратились из армии в толпу, жаждущую крови тех, кто ранил их отца.

И хуже того, Ралдорон понимал их. Часть него хотела быть внизу вместе с ними, раствориться в алом пекле безумия. Он пришел к выводу, что в этой жажде битвы и только битвы была чистота, некая прозрачная истина.

«Эта жажда всегда была частью нас, — подумал он. — Ангел знал об этом. Теперь она открылась и угрожает поглотить всех до единого его сыновей».

Первый капитан отвернулся, его взгляд наткнулся на Ниобу. Она сидела, пристегнутая ремнями к противоперегрузочному креслу, предназначенному для космодесантника и слишком большому для ее хрупкого тела. Она утонула внутри бронежилета Имперской Армии, который тоже был велик для нее. Кто-то дал ей лазерный пистолет, и она держалась за спрятанное в кобуру оружие, за пояс, ремни и все остальное, словно не знала, что с этим делать.

Ралдорон сжал губы. Он уже решил, что лучше думать о ней, как о части оборудования, но не как о живом существе. О хрупком устройстве, которое нужно защитить. Инструменте. Капитан не рассчитывал, что она выживет, после того, как они приземлятся. Только надеялся, что она протянет достаточно долго, чтобы они могли войти в Собор Знака. После этого, как он полагал, жизнь каждого члена ударной группы будет измеряться в лучшем случае в минутах.

Ралдорон подумал о неоценимом таланте, которым обладала Ниоба. Его нельзя было увидеть, услышать или потрогать, но он не мог отрицать, что чувствовал его. Одно только близкое присутствие женщины вызывало странное чувство неподвижности воздуха, о котором говорил Мерос. Но самым примечательным было то, как она успокаивала его, всех их. Капитан бросил взгляд на Мероса, посмотрел на сержанта Орексиса, Кадора, Расина и других. Все легионеры были заняты своими делами, готовясь к предстоящему сражению.