Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

Под сеющим дезорганизацию «сверхчеловеком» подразумевался, конечно же, Ленин… И Аксельрода – к которому молодой Ленин когда-то приезжал как к «мэтру» марксизма, за его брошюру нахваливал Мартов, с которым Ленин когда-то начинал «Союз борьбы за освобождение рабочего класса»…

А в Петрограде в первом номере нового меньшевистского национал-шовинистского журнала «Наше Дело» ещё один бывший друг и товарищ – Потресов, публиковал программную статью «На рубеже двух эпох», и тоже – против Ленина и линии Ленина…

И приходилось отвечать на эту статью собственной статьёй «Под чужим флагом» (ПСС, т. 26, с. 133–154), которую предполагалось опубликовать в Петрограде в легальном сборнике, в итоге запрещённом цензурой…

В октябре 1914 года Ленин в Лозанне присутствовал на реферате Плеханова, выступал там в прениях с критикой. Увы, Плеханов тоже стал окончательно прошлым.

Настоящее требовало от всех чёткого определения позиций по отношению к войне, и Плеханов определился как противник Ленина, ибо Ленин был противником войны. Позиция же Ленина была заявлена им до войны, подтверждена после её начала и уже не менялась. Кто-то стоял рядом с ним, кого-то надо было убеждать, кого-то – разоблачать и осуждать, ставя на нём крест…

В получасе полёта современного пассажирского авиалайнера от мирного Берна сотни тысяч французов и англичан на линии фронта старались убить сотни тысяч немцев… В паре часов лёта этим же занимались сотни тысяч немцев с одной стороны и сотни тысяч русских с другой.

А миллионы в тылу ожидали своей очереди – убивать или быть убитыми.

Ради чего?

В массах росло число инвалидов, вдов и сирот. В сейфах же дельцов оседали военные прибыли – одной колючей проволоки за время войны было произведено столько, что ей можно было несколько раз опоясать весь земной шар…

Что мог сделать Ленин?

Пока он мог делать лишь то, что мог.

В феврале 1915 года прошёл суд над большевистской «пятёркой» депутатов Думы и участниками нелегальной партийной конференции в селе Озерки под Петроградом. Они были арестованы в ночь на 6(19) ноября 1914 года. Конференция проходила со 2(15) по 4(17) ноября с участием представителей от большевистских организаций Петрограда, Иваново-Вознесенска, Харькова и Риги. Был арестован и проживавший на территории Финляндии Лев «Каменев»-Розенфельд, которого Ленин направил в Финляндию как раз для руководства думской фракцией большевиков. Выдал конференцию провокатор охранки Романов (охранная кличка «Пелагея»).

Депутаты Думы и Каменев были осуждены к ссылке на поселение, как и делегаты от Харькова – В. Н. Яковлев, от Риги – Ф. В. Линде, и от Иваново-Вознесенска – И. А. Воронин (А. С. Волков). Хозяйка нелегальной квартиры Ульяна Гаврилова получила полтора года крепости, а один из делегатов от Петрограда – рабочий Н. К. Антипов – восемь месяцев.

Суд широко (хотя и весьма урезанно по сути) освещался русской печатью. Поскольку не исключён был даже смертный приговор, не все подсудимые проявили себя лучшим образом, однако от партии не отказался никто. Каменев, правда, осудил антивоенную пропаганду большевиков, и всё равно был сослан в Сибирь. Полностью безупречно держались Муранов и Петровский…

Харьковский депутат украинец Муранов – мужик жёсткий, рубил прямо: «Понимая, что я послан народом в Государственную думу не для того, чтобы просиживать думское кресло, я ездил на места знакомиться с настроениями рабочего класса», и Ленин в статье «Что доказал суд над РСДР фракцией?» подчеркнул:

«В такое время, когда почти все „социалистические“ (извините за поругание этого слова!) депутаты Европы оказались шовинистами и слугами шовинистов, когда пресловутый „европеизм“, прельщавший наших либералов и ликвидаторов, оказался тупой привычкой к рабской легальности, в России нашлась одна рабочая партия, депутаты которой блистали не краснобайством, не „вхожестью“ в буржуазные, интеллигентские салоны, не деловой ловкостью „европейского“ адвоката и парламентария, а связями с рабочими массами, самоотверженной работой в этих массах, выполнением скромных, невидных, тяжёлых, неблагодарных, особенно опасных функций нелегального пропагандиста и организатора. Подняться к званию влиятельного в „обществе“ депутата или министра – таков на деле был смысл „европейского“ (читай: лакейского) „социалистического“ парламентаризма. Помочь просветить и объединить эксплуатируемых и угнетённых – вот какой лозунг выдвинут образцами Муранова и Петровского…»[670]

В том же 1915 году Ленин пишет две большие работы «по теме»: в мае и июне – «Крах II Интернационала», и в июле-августе – «Социализм и война (Отношение РСДРП к войне)» (ПСС, т. 26, с. 209–265 и 307–350).

Вторая работа увидела свет первой – в августе 1915 года, и сразу – на русском и немецком языках, потому что была написана в связи с подготовкой международной социалистической конференции, о которой скоро будет сказано.

«Крах II Интернационала» был опубликован в сентябре 1915 года в первом, оказавшемся и последним, сдвоенном номере журнала «Коммунист», который был организован Лениным, а финансировался Георгием Пятаковым и Евгенией Бош – женщиной, надо сказать, незаурядной.

Пятаков и Бош выезжали в Нью-Йорк, где было немало и тех, кто сочувствовал социализму, и тех, кто имел при этом возможность помочь финансами. Тем более, что с учётом очень высокого курса доллара требовалось этих долларов не так уж и много.

Увы, после выхода первого номера Ленин разошёлся во мнениях с Пятаковым, Бош и примкнувшим к ним Бухариным… Некрасиво повёл себя Пятаков и в другом, и Ленин 26 июля 1915 года писал Зиновьеву:

«Прилагаемое письмо Юрия (Г. Пятакова, – С.К.) – нахальное, глупое кулачество… „Моя мошна, я самодур“. Ясно, что так работать нельзя, ну их к чёрту. Юрию я не хочу и отвечать: невыносимо его глупое, купечески-нахальное письмо. Где же предел? Обещания, формальные решения – и „Я хозяин, я не заплачу“!! Нет, есть мера всему! Это уже лганье донельзя бесстыдное!»[671]

Ленин возмущался поведением Пятакова в письмах Зиновьеву и позднее. Так, 6 июня 1916 года он писал (см. ПСС. Т. 49, с. 244): «…видимо с этой кулацкой сволочью каши не сваришь»… Короче, на первом номере дело издания «Коммуниста» закончилось, а «германское золото» Ленин, как я понимаю, тратить на издание журнала пожалел.

Для своего времени «Социализм и война» и «Крах II Интернационала» были для всех, желающих смотреть на ситуацию открытыми глазами, твёрдой почвой посреди болота, но для сегодняшнего дня наиболее интересно, пожалуй, определение Лениным в «Крахе…» революционной ситуации, ставшее классическим. Не привести его я не могу:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});