Наследие - Кристофер Паолини

— Ты обязательно должен это делать? — спросила Эльва.

Эрагон перестал возиться с ремнями седла и посмотрел вниз, где на траве, крестив ноги, сидела Эльва, играя краем своей кольчуги.

— Что именно? — спросил он.

Она постучала себя по губе остреньким ногтем.

— Ты все время жуешь внутреннюю сторону щеки. Это меня отвлекает. И потом, это так отвратительно!

С некоторым удивлением Эрагон понял, что от волнения действительно все это время грызет изнутри собственную щеку, и на ней уже образовались болезненные кровоточащие ранки.

— Извини, — сказал он и быстро произнес заклинание, исцеляя себя.

Самую глухую часть ночи он провел в медитации, думая не о том, что вскоре случится, и не о том, что с ним было, а только о настоящем моменте; он чувствовал лишь прикосновение холодного воздуха к своей коже и землю под ногами и слушал лишь свое спокойное дыхание и мерное биение сердца, отстукивавшее мгновения его жизни.

Но теперь утренняя звезда Айедейл уже сияла на востоке, возвещая скорый рассвет, и пора было готовиться к битве. Эрагон внимательнейшим образом осмотрел свое вооружение, поправил седло так, чтобы Сапфире было как можно удобнее, и вынул из седельных сумок почти все, кроме ларца с Элдунари Глаэдра и одеяла, чтобы подложить его под ремни для мягкости; затем раз пять пристегнул, отстегнул и снова пристегнул свой меч.

Завершив осмотр крепежа, он спрыгнул на землю и сказал Эльве:

— Вставай. — Она с раздражением на него посмотрела, но подчинилась: встала и стряхнула со своей туники прилипшую траву. Он быстро провел руками по ее худеньким плечикам и даже подергал за кольчугу, проверяя, достаточно ли хорошо она на ней держится. — Кто это тебе такую кольчугу сделал? — спросил он.

— Парочка очаровательных братьев-гномов, которых зовут Умар и Улмар. — Когда Эльва улыбалась, на щеках у нее появлялись ямочки. — Они, правда, считали, что кольчуга мне ни к чему, но я была очень убедительна.

«Уж в этом я не сомневаюсь», — сказала Сапфира, и Эрагон с трудом подавил улыбку. Эта малышка большую часть ночи провела в беседах с драконами, постоянно требуя их внимания и задавая им столько вопросов, сколько могла задать только она, и Эрагон чувствовал, что драконы, пожалуй, даже побаиваются ее — даже самые старшие, например Валдр. Даже у них не было никакой защиты от Эльвы.

— А эти Умар и Улмар меч тебе, случайно, не сделали? — спросил Эрагон.

Эльва нахмурилась.

— А зачем мне меч?

Он внимательно на нее посмотрел, вытащил свой старый охотничий нож, которым пользовался во время еды, прицепил к нему кожаный ремешок и заставил ее им опоясаться.

— Просто на всякий случай, — сказал он, когда Эльва попыталась протестовать. — Ну, теперь полезайка!

Девочка послушно забралась к нему на плечи и обхватила за шею руками. Собственно, он и до холма донес ее точно так же, хоть это и было ему не слишком удобно, но иначе она попросту за ним не поспевала.

Эрагон осторожно поднял Эльву на спину Сапфире и уселся в седло, тесно прижимаясь к шипу у драконихи на шее и оставляя позади место для Эльвы; вдвоем в седле было несколько тесновато.

Как только девочка устроилась, он снова спрыгнул на землю и подал ей свой щит. Ему пришлось вытянуться во весь рост и встать на цыпочки, помогая ей, потому что под тяжестью щита она чуть не упала вниз. Наконец ей удалось втащить щит, и она уложила его себе на колени. Потом слегка отмахнулась, словно отгоняя курицу, и велела Эрагону:

— Иди, иди! Все в порядке!

Придерживая рукоять Брисингра, чтоб не звенела о кольчугу, Эрагон взбежал на вершину холма и опустился на колени, стараясь пригнуться как можно ниже. Сапфира последовала за ним, прижимаясь брюхом к земле и вытянув длинную шею так, что голова ее касалась травы. Ей тоже хотелось видеть, что происходит в лагере.

Оттуда вытекала мощная колонна людей, гномов, ургалов и котов-оборотней. В ровном сером свете предрассветных сумерек было трудно различить отдельные фигуры воинов, тем более что факелов они не зажигали. Колонна двинулась через холмистые поля прямо к Урубаену и примерно в полумиле от него разделилась на три отдельных отряда. Один занял позицию перед центральными воротами, второй повернул на юго-восток вдоль крепостной стены, а третий — на северо-запад.

Именно третью группу, как старательно намекал всем Эрагон, они с Сапфирой и должны были бы сопровождать.

Вардены обернули сапоги и босые ноги тряпками, точно так же они поступили и с оружием; между собой они говорили только шепотом. И все же до Эрагона доносились порой то вопль осла, то ржание лошади, то лай собак, мчавшихся вдогонку за войском. Солдаты на стенах наверняка вскоре должны были заметить, что вблизи крепости наблюдается некая активность — особенно когда вардены начнут устанавливать катапульты, баллисты и осадные башни; все это было заранее подготовлено и размещено в полях поблизости от города.

На Эрагона большое впечатление произвела готовность варденов идти в бой даже после ночного визита Шрюкна. «Они, должно быть, очень в нас с тобой верят», — сказал он Сапфире. И ответственность за эти жизни тяжким бременем легла ему на плечи, поскольку он отчетливо понимал: если его план не удастся, мало кто из варденов останется сегодня в живых.

«Верят, конечно, — ответила Сапфира, — да только если Шрюкн снова вылетит за пределы города, они тут же рассыплются по всему полю, точно стая перепуганных мышей».

«В таком случае мы должны это предотвратить».

В Урубаене прохрипел рог, потом второй, третий; по всему городу стали загораться огни — факелы и светильники в домах.

— Ну вот, началось, — прошептал Эрагон, чувствуя, как бешено бьется сердце.

Теперь, когда в городе была поднята тревога, вардены отбросили все попытки сохранять свои действия в тайне. На востоке появился отряд эльфийской кавалерии, мчавшийся галопом к нависавшему над столицей утесу; эльфы намеревались, взлетев по крутому склону, оттуда штурмовать стену цитадели, прятавшейся под каменным выступом.

В центре почти опустевшего лагеря виднелась блестящая туша двойника Сапфиры. На драконе-призраке восседала точная копия самого Эрагона со щитом и мечом в руках.

Сапфира-призрак подняла голову, раскрыла крылья и взлетела с оглушительным, леденящим душу ревом.

«А здорово они над этими двойниками поработали!» — сказал Эрагон Сапфире.

«Просто эльфы, в отличие от некоторых людей, знают, как должен выглядеть дракон и как должен вести себя». '

Двойник Сапфиры приземлился неподалеку от северного отряда варденов, и Эрагон заметил, что эльфы сделали так, чтобы эта нематериальная «дракониха» особенно не приближалась ни к людям, ни к гномам, иначе, случайно коснувшись ее, они поймут, что не страшнее радуги в небе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});