Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе - Лев Рэмович Вершинин

до войны с троцкистами (Бела Куном и другими)», а также в «соучастии в "титоистском" заговоре с целью оторвать Болгарию от Советского Союза и передать ее империалистам через образование Южнославянского Союза, тем самым лишив ее национального суверенитета, территориальной целостности и независимости».

Каким образом? Ну, в первую очередь, «путем присоединения Пиринского края к югославской Македонии». И еще кое в чем предстояло признаться, но это уже по мелочам: скажем, в подготовке убийства тов. Димитрова, тов. Червенкова и тов. Сталина, в руководстве британской и американской резидентурами после войны и работе на ведомство Николы Гешева во время войны (за что Гешев — кстати, одноклассник и друг детства отщепенца, по версии следствия, и отмазал его от расстрела).

Этот последний пункт, однако, в обвинительном заключении не указали. Вернее, указали, но без упоминания о сгинувшем в нетях шефе Управления «А». Слишком уж деликатным оказался вопрос, и даже не потому, что «тайна» замены расстрела пожизненным тов. Папуасу никакой тайной не была. Все знали, и документ в архиве нашелся, что жизнь будущему отщепенцу вымолил у царя личный секретарь монарха Станислав Балан, еще один друг детства Костова, которого тот, в порядке ответной любезности, после войны тоже спас от расстрела.

Дело в том, что в работе на Николу Гешева в подполье все подозревали всех, и похоже, что не без оснований. Это, если возникали склоки, было общим обвинением. Да что там! Спустя много лет, когда репрессии давно закончились и были осуждены, некто Иван-Асен Георгиев, человек в теме, представитель Болгарии в ООН, заболтавшись с журналистами, неосторожно брякнул: «Дело прошлое, уже можно сказать, что в годы подполья Гешев знал о нас всё. Он внедрил к нам армию агентов-провокаторов. Мы обнаружили и уничтожили только двоих из его агентов. Где сегодня остальные? Не в руководстве ли партии и государства?».

Казалось бы, ну и что? Дело-то и в самом деле прошлое. Однако Георгиев был тут же отозван, арестован и, даром что с заслугами еще с царских времен, расстрелян «за шпионаж». И это при спокойном, не любившем крови и не проливавшем ее без крайней необходимости «Тато» Живкове. Ну, правда, и шпионаж был, но только за это (судя по судьбам других разоблаченных шпионов) в НРБ[188] просто сажали надолго. Так что не всё так просто, и тему из обвинительного заключения вычеркнули, заменив обтекаемым «на фашистскую полицию», едва ли спроста.

Как бы то ни было, на допросах отщепенец Костов сразу признал, что не без греха. Подтвердил, что «утаивал экономическую информацию от СССР», и согласился, что это «враждебный акт». Подтвердил, что вел «неправильные» разговоры о тов. Димитрове, клеветнически утверждая, что тот очень сильно болен и слишком часто улетает на лечение. «Национализм» в форме «критики политики македонизации Пиринского края» тоже признал, указав, однако, что эта политика уже осуждена ЦК БКП.

А вот насчет всего остального уперся и ничего не подписывал аж до октября. Даже когда все остальные — 10 подельников и примерно две сотни шедших по делу «прицепом» VIP-персон — раскололись, всё равно стоял в отказе мертво. Хотя били, и били страшно, и не только били. Мало того что один из следователей, Мирчо Спасов, о котором речь еще не раз зайдет, был парнем хватким на выдумки, но и дознаватели попроще, на изыски не гораздые, тоже не стеснялись.

И это не позднейшие выдумки «борцов с культом», отнюдь. Именно тогда один из следователей, по итогам процесса удостоившийся получить награду из рук самого тов. Червенкова, в ответ на похвалу щелкнул каблуками и отчеканил: «Рад стараться! Даже если Вас арестуют, я через три дня буду знать, с какого времени Вы работаете на англичан!» — на что тов. Червенков вовсе не рассердился, а рассмеялся и хлопнул ударника по плечу.

В октябре, под конец месяца, потеряв почти половину веса, наконец подписал признательные показания и главный отщепенец, после чего готовеньких обвиняемых начали готовить к процессу: подкармливать, подлечивать, то да се. По ходу дали всем, даже центральному герою, обещания, что если всё пройдет гладко, всем дадут солидные сроки, а потом, когда пена схлынет, потихоньку амнистируют и трудоустроят.

Не знаю, честно сказать, поверил ли в это отщепенец Костов, лично курировавший такую же методику с бедолагой Николой Петковым, — но, в конце концов, человеку всегда свойственно надеяться на лучшее, и здесь немаловажно то, что Трайчо, в отличие от «врага народа» Петкова, имел дело с товарищами, среди которых были и давние друзья. А о том, что примерно в эти же дни, будучи в Будапеште на заседании Коминформа, тов. Червенков, когда венгры похвастались раскрытием «крупного международного заговора англо-американских империалистов» и казнью отщепенца Ласло Райка, сообщил: «Это покажет и процесс Костова у нас» (при том, что еще и обвинительный акт готов не был), отщепенец Костов, конечно, не знал.

ЧАС БЫКА

В общем, 7 декабря — с огромным запозданием, Москва уже начинала беситься — процесс начался. Что интересно, за пару дней до старта по настоятельной просьбе Софии в Болгарию с личного разрешения тов. Сталина направили «секретный десант» — московский, киевский и минский полки МВД — «с целью оказания помощи в обеспечении государственной безопасности братской республики». Минчан — в Бургас, киевлян — в Варну, а москвичей, знамо дело, в Софию, поставив задачу: «с наступлением темноты и до рассвета брать под охрану ЦК БКП, Народное собрание, радиоцентр, политическую тюрьму, Совет министров, бани, дачу В. Червенкова и другие объекты, в том числе Дом правительства». Согласно мемуарам одного из офицеров, Дмитрия Медведева, секретность была высочайшего уровня: переодетые в болгарскую форму бойцы «службу несли молча», поскольку разговаривать по-русски запрещалось под угрозой трибунала.

То есть власти всё же боялись. Однако же оказалось, что боялись зря. Никаких ЧП за всё время «командировки» не случилось, зато, как вспоминает тот же Медведев, «запомнились огромные, каждый вечер до полуночи и позже заполняющие улицы толпы, кричащие: "Смерть Трайчо Костову!"».

Это, к слову сказать, в какой-то степени понятно: два-три месяца до процесса лекторы, агитаторы и СМИ во исполнение воли руководства разъясняли ширнармассам, что вина за все проблемы с «реконструкцией кооперации» и все «перегибы в наказательных акциях» лежит на ныне разоблаченном отщепенце, но теперь, когда его не будет, начнется настоящий, правильный коммунизм. А народ, он, сами знаете, подвержен...

В общем, суд шел спокойно, без эксцессов. Чин чином выступали свидетели — всего 51 человек. Разные. Бывшие товарищи, работавшие в экономических областях. Бывшие товарищи, работавшие с Югославией до того, как