Сложенный веер - Сильва Плэт

— Кори!

— Что «Кори»? — сварливо отвечает лорд-канцлер.

Медео в два прыжка оказывается рядом с ним, обнимает.

— Мой брат сошел с ума, — недовольно бормочет лорд-канцлер, высвобождаясь.

— Их же там…

— Я не считал, — грубо прерывает Кори брата. — Не важно сколько, важно из каких кланов. И нужно это запомнить. На всю жизнь. Ты меня понял?

— Да, Кори, понял, — Медео, не поднимая глаз, опускается на одно колено.

— Это еще что? — осведомляется лорд-канцлер.

— Ты глава семьи, Кори. Это признание.

— Не нуждаюсь, — лорд-канцлер аккуратно огибает коленопреклоненного Медео, как будто об него, а не о валяющиеся у двери тела можно испачкаться, и быстро выходит. Взгляд, который он на пороге бросает на Лисс, нечитаем, но ей все равно. Всхлипывающая на кровати Эрла жива, а лорд-канцлер… «Он все равно наш мальчик», — тихо вздыхает Лисс и поворачивается к невестке:

— Леди Эрла, лорд Дар-Халем и я просим Вас почтить своим присутствием наш замок.

Лисс видит, как плечи Медео распрямляются, но он не спешит подняться с колен. Он кладет руку, согнутую в локте, на подоконник и надолго утыкается в нее носом. «Пусть поплачет, — решает Лисс. — Он тоже наш… мальчик».

Маршал Дар-Халем, лорд-канцлер Дар-Эсиль

— И ты ее нашел…

— Ровно там, где ты и предполагал, — Кори спрыгивает с подоконника в комнату. Оглядывается по сторонам — он давно здесь не был. Кажется, что целую вечность. И кажется, что ничего не изменилось. Только вместо маминой белой шали на спинке кресла… Вся злость и усталость нескольких дней выплескивается на ни в чем не повинную джинсовую куртку.

— Ненавижу! Ненавижу! Дрянь!

Лорд Дар-Халем не делает и шагу, чтобы поднять куртку с пола. Холодно замечает в пространство:

— Ты оскорбляешь мою жену. И меня. В первую очередь тем, что ведешь себя как несдержанный капризный мальчишка.

Где-то в глубине души внутренний голос шепчет: «Ты оскорбляешь мать Маро», но Кори приказывает ему замолчать. Он ничего не желает слышать. Клинки сами собой вылетают из ножен.

Лорд Дар-Халем усмехается. С лицом, на котором написано: «Ну что с тебя взять?» — нехотя вытягивает мечи. Сбрасывает орад, встает в позицию. Кори ждет — внешне терпеливо, но кровь стучит в висках и будоражит вены. Сейчас. Наконец. Выпад. Удар. Сбив по косой. Переход…

Кори не надо смотреть на часы, чтобы узнать, сколько это было. Три минуты. Он шевелит раненым плечом, морщится.

Верховный маршал Аккалабата может убить лорд-канцлера Аккалабата только по прямому приказу королевы. Поэтому два лезвия, крест-накрест прижимающие к стене его горло, ничего не значат. Кроме того, что он проиграл.

Лорд Дар-Халем опускает мечи. Отходит, присаживается на край стола, одобрительно бросает:

— Неплохо. Учитывая то, что ты сегодня много дрался, а я свежий. Совсем неплохо.

У Кори от стыда и неожиданности горят уши. Он устало сползает по стене на корточки, слабо протестует:

— Это не была тренировка.

Хьелль делает несколько шагов вперед, нависает над ним, смотрит внимательно, как в первый раз. Хмыкает, быстро выходит из комнаты. Кори закрывает глаза и решает, что будет сидеть так, пока не упадет — носом вперед. Все равно сил больше ни на что нет. Даже раскрыть глаза на звук шагов, прореагировать на ловкие движения пальцев, смывающих кровь с предплечья, перебинтовывающих длинный порез на левой руке. То, что деловито, как план объездки новой лошади, сообщает Хьелль, Кори тоже слушает с закрытыми глазами.

— Сид умер не за нее. И не из-за меня. Это было чистой воды самоубийство. Ты что, правда, думаешь, он не мог справиться с десятком ситийцев? Это смешно.

— У них были парализаторы.

— Они на нас не действуют.

— То есть как?

— То есть так. Парализаторы потому так и называются, что парализуют рефлексы, сковывают действие центральной нервной системы. У нас ее нет.

— Чего? — чтобы скрыть замешательство, Кори быстро встает, делает несколько энергичных движений раненой рукой, проверяя ее подвижность. Вынимает мечи, встает против света, разминая пальцами лезвия.

— Ммм, Кори, ты уверен, что тебе нужно быть лорд-канцлером при таком уровне развития речи?

— Ты только что сказал, что у нас нет центральной нервной системы. Об этом не написано…

— Ага. В классификаторе. И ни в одном дурацком ресурсе их сумасшедшего астронета. А того, о чем не сказано в астронете, нет и быть не может — всеобщее убеждение планет Конфедерации. Твой отец и твой дед полжизни вбухали в то, чтобы эта информация не просочилась за пределы Аккалабата! Нет у нас центральной нервной системы, нет и никогда не было…

— Значит, парализаторы…

— Можешь отрубить ветку чала в нашем саду и махать ею на меня с расстояния в три метра. Эффект примерно тот же, — улыбается Хьелль. За время, прошедшее после гибели Сида, они с сыном впервые ведут такой долгий разговор. Он поворачивается спиной, идет к балкону, чтобы распахнуть створки…

— Если я сейчас нападу, ты успеешь? — раздается сзади.

— Я ожидал, что ты спросишь. Нет, не успею. Я уже остановился и чувствую, что ты еще нет.

— Тогда почему ты поворачиваешься спиной? Я же мог не спросить, а напасть сразу?

— Не мог, — Хьелль всей грудью вдыхает вязкий болотный воздух и поворачивается лицом. — Ты сын своего отца. Он всегда спрашивал, прежде чем сделать мне какую-нибудь гадость. Или хоть намекал.

— Не уходи от темы.

Хьелль ощущает бег внутреннего времени Кори, тот даже не думает останавливаться, хотя внешне ведет себя вполне дружелюбно и даже мечи убрал.

— Почему погиб мой отец?

— Я же сказал. Это было самоубийство.

— Да что ты несешь?!! — секунды Хьелля для Кори сжимаются в крошечные мгновения. «Он может решить сейчас все одним ударом, если ему не понравится, что я скажу. А ему не понравится. Но я не хочу врать своему сыну. Даже Сид бы сейчас не стал врать. Хотя кто знает…» — перед Хьеллем встает красивое лицо с игольчатыми ресницами и недовольно поджатыми тонкими губами. Нет, я не буду врать тебе, Кори.

Хьелль снова присаживается на край массивного стола.

— Кори, когда-то, много лет назад, мы с Сидом совершили ошибку. Мы сочли, что наши жизни ничто перед будущим великой империи Аккалабата. Что если для этого будущего требуется, чтобы у планеты был лорд-канцлер и у этого лорд-канцлера были наследники, то все остальное может катиться в пасть к демону Чахи. В том числе и наша дружба.

Я был у Сида под дуэмом с шести лет. И как только нам стукнуло по пятнадцать, мы только и делали, что изворачивались, пытаясь сохранить себя друг для друга. И для Аккалабата тоже. Мы были молоды, сын, мы думали, что можем переделать мир под себя… и, святая Лулулла, как же нам было хорошо тогда! Сид стал лорд-канцлером, я — верховным маршалом Аккалабата. Мы воевали с Локсией, и это казалось бесконечным…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});