Н 8 (СИ) - Ратманов Денис

— Все квартиры находятся в одном доме, в одном подъезде. Ремонт будет завершен в декабре, а к новому, 2025 году, вам выдадут ключи.

— О-фи-геть! — выдохнул стоящий рядом Микроб; получая сертификат, он потряс руку дающего. — Спасибо великое!

Пока Самойлов раздавал сертификаты, к микрофону вышел Димидко с благодарственной речью, что-де будем защищать честь города, как свою! Не посрамим, а порадуем!

Он косился на директора завода, ждал, пока тот закончит, и брал паузы, чтобы народ хлопал. Наконец сам получил бумагу, еще раз поблагодарил Самойлова, и директор завода сказал:

— А теперь мы поедем смотреть квартиры, они почти готовы! Для вас же, дорогие гости, вокальный ансамбль «Жаворонушки» приготовил концерт.

Под аплодисменты мы удалились, и на сцену выбежали ярко накрашенные девочки-подростки. Что они пели, я уже не слышал. На улице нас ждала съемочная группа с логотипом местного телеканала. Ну как группа: рыжая женщина средних лет и тощий оператор в сером пальто и клетчатой кепке. Как-то негусто для конференции, которая была заявлена.

Самойлов просто устроил выступление в честь себя любимого и решил за наш счет попиариться, потому телевизионщики поехали с нами. Надо же показать, как заботятся о футболистах, какие нам квартиры выделили!

Пока мы ехали, я сопоставил расстояние и понял, что до стадиона «Северный» из новых квартир нам придется добираться на маршрутках, а значит, нужно озаботиться покупкой авто. Благо до Нового года никаких выездных игр, разве что пару товарняков, чтобы новенькие пристрелялись, и будет время этим заняться.

Чтобы сдерживать напор гиперактивного Самата, Димидко посадил его рядом с собой, передо мной и Клыковым. Парень постоянно вертелся и спрашивал, что да почему. А чего собор такой? А чего подсветка снизу? А мечеть тут есть? Зачем вывески одинаковые? Очень хотелось цыкнуть на него, чтобы замолк, но он так обезоруживающе улыбался, так искренне радовался, что язык не поворачивался. Пусть резвится!

Клыков то и дело прищуривался и начинал сопеть, но тоже сдерживался. Ему, интроверту до мозга костей, таких людей терпеть вдвойне сложно.

Интересно, как Бекханов войдет в коллектив, сможет ли сыграться с Рябовым, или он вообще не обучаем?

В конце концов Димидко спросил, откуда парень, что за город Кандыагаш, и как начал играть. Меня в спину ткнул позади сидящий Левашов.

— Почти как твой Куйшашак. Почти земеля, блин!

— Сам ты шашак. Или куй, — проворчал Микроб откуда-то сзади. — Кунашак правильно.

Самат залился соловьем, причем речь его немного выровнялась, но была мягче привычной уху, и странненькой. Впрочем, Левашову так, наверное, не показалось.

— Да чо вы — Самат да Самат. Сэм я. Сам я, как его… Приезжий я, с аула. Мы с аула все, пацаны. Братишки мои в Алма-Ату поехали, футбол играть начали. Хорошо играли, тренер заметил. Говорит, пацаны, сейчас приедут с Михайловска, вместе футбол играть будем. А потом этот ваш пришел, с нами играть хочешь, говорит. В вышшей лиге играть? Хочу конечно! И вот я здесь. Только Самат не называйте, да. Сэм!

Мы вырулили на объездную и через пять минут свернули в новенький квартал семиэтажек типа сталинских высоток, какие изобиловали в этой реальности. Судя по светящимся окнам, дома уже были заселены, а вот те, что дальше — нет. Ограждение уже убрали, но фонари не горели, и дворы, окруженные темными домами, в которые жильцы еще не вдохнули жизнь, освещали прожекторы.

Автобус остановился между грузовиком и горой плитки. Вылез Самойлов, за ним — телевизионщики, установили камеру, и начали выходить мы.

Когда все собрались возле автобуса, директор завода раскинул руки:

— Представляем вашему вниманию комфортный микрорайон, построенный специально для тружеников нашего завода. В центре двора вы видите баскетбольную площадку, тренажеры под крышей… Ее еще не установили, но со дня на день она появится. А вот там дальше будет детская площадка.

В сопровождении телевизионщиков он направился к ближайшему подъезду.

— Как вы видите, здесь есть все для удобства граждан. Думаете, это первый этаж? Нет, это — высокий цоколь, где будут располагаться магазины. Первый этаж — вон, с балконами. Практически как второй. Весной тут посадят липовую аллею. Липам будет не менее семи лет, то есть это уже большие деревья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Самойлов обернулся к нам и спросил:

— Ну, как вам?

— Здорово! Я уже хочу тут жить! — воскликнул Левашов. — И не мечтал, что у меня так скоро появится собственная квартира!

— А мне тоже квартира? — широко улыбнулся Самат, то есть Сэм.

— Тебя не было в списках, с командой ты не играл, — урезонил его Димидко, и парень сразу сделал такое жалобно лицо, что аж мне захотелось заплакать.

— Если команда покажет прогресс, то конечно, и тебе выделят квартиру, — сразу же исправил свою ошибку тренер.

Показушность гасила радость — мало кому хотелось быть искренним под прицелом камеры — но все равно настроение преобладало праздничное. Больше всех ликовали Левашов с Гусаком, их в основном и снимали.

— Теперь представляю вам прораба, Иннокентия Витальевича Кобылкина, который торжественно включит свет, чтобы вы осмотрели свои квартиры!

Из подъезда вышел среднего роста мрачный дяденька в драповом пальто и почему-то — в оранжевой каске. «Хорошо работает начальник службы безопасности, — подумал я. — Если на стройке — будь добр надеть каску, пусть на голову падать и нечему».

Прораб, у которого великолепно получалось молчать матом, мрачно вышел, мрачно исчез в подъезде, и в квартирах включился свет.

— Добро пожаловать, товарищи!

Самойлов и телевизионщики вошли первыми, и нас встречала камера, направленная на дверь. Вот как радоваться? Мы поднялись на первый этаж, который по сути второй, и очутились в просторном светлом коридоре. Всего на этаже было двадцать квартир: десять в правом крыле, десять в левом. Самойлов толкнул ближайшую дверь — пахнуло свежим ремонтом и новой жизнью.

— Это однокомнатная квартира для холостяков. — Он улыбнулся и переступил порог, включил свет. — Буду вместо кота. Не обращайте внимания, потолок скоро натянут, двери поставят. Итак, тут мы видим большую гостиную, более двадцати квадратных метров, маленькую спальню. Лоджия тоже имеется. Стеклить ее будет нельзя.

Мы вошли внутрь, потоптались, позаглядывали в комнаты, и Самойлов увел нас смотреть двушку, предназначенную для семейных, таких как Гребко. У ветеранов «Титана» ведомственные квартиры уже были.

Ну и двушка! Настоящий полигон! Под шестьдесят квадратов. Хоть женись.

Представилось, как я привожу в такую квартиру Рину…

— Будем подниматься на второй этаж? — спросил Самойлов. — Там все точно так же.

— Конечно! — радостно закивал Левашов.

Гусак и Сэм пошли за ним, остальным было неинтересно. Телевизионщики бочком, бочком выскользнули на улицу, щелкнула зажигалка, потянуло табачным дымом, женщина заговорила по телефону.

Воспользовавшись заминкой, я прошел в однушку, встал на балконе, глядя на телевизионщиков у подъезда, на блестящую крышу автобуса, запоминая свой будущий двор. Вот и пришла пора переводить отношения с Дариной на новый уровень.

После просмотра квартиры Самойлов и телевизионщики уехали, а нас повезли домой на автобусе. Хоть я собирался к Дарине, меня тревожил вопрос, где будет жить Сэм. Пока ему сняли квартиру возле стадиона, а дальше? Сам парень не знал, у Димидко расспрашивать было бестактно. Ладно, останемся наедине, тогда и поинтересуюсь.

Вот только сейчас, когда телевизионщики исчезли, все расслабились, начались шутки и подколки, Колесо, как всегда, проявил заинтересованность женским полом, его поддержали Жека и Гусак с Левашовым. Игнат отказался, таинственно улыбаясь. Неужели у него с Энн что-то завертелось? Это он зря, у девушки серьезный стресс, вряд ли она способна сейчас ответить на его ухаживания.

Вышел я вместе со всеми. Димидко, угрожая расстрелом, запретил пить и напомнил, что тренировка уже завтра. Попрощавшись с парнями, я дворами направился в старенькую квартирку Дарины.