Клад-озеро - Николай Чебаевский

Ванюшка терпеливо выслушал жалобы бабки, искренне пожалел ее и только тогда спросил о трубе.

— Труба, спрашиваешь, есть ли под водой? — бабка сморщила и без того морщинистый лоб. — Как же, помнится, была труба. Через нее воду из озера спускали, когда она шибко закисала. Озеро-то на две части было разделено. Выше плотинки вода почище стояла, а ближе к реке кожи полоскали, туда же известку и квасцы из чанов сливали. Когда вода протухнет совсем, ее и спустят по трубе.

— А куда та труба вела? — так и подался весь вперед Ванюшка.

— Вот уж этого, дружок, не знаю. Помню, мужики с купцом все ругались, доказывали, что его вонючая вода прямо в речку течет, что от нее, мол, рыба и там дохнет. А купец твердил свое: «Не в речку, дескать, а в землю уходит труба. И нет из нее никакого выхода…»

— А разве народ не видал, как делали эту трубу? — поинтересовался Ванюшка.

— Э-э, голубок, ту трубу построили, говорили нам старики, еще золотоискатели.

— Кто? — переспросил Ванюшка.

— Старатели, говорю. Давно когда-то они золото по Скопанцу рыли. Отчего, думаешь, Скопанцем-то берег зовут? Оттого, что копали тут его старатели. И под Скопанцем копали, и дальше по логу. Недаром тот лог Золотым корытом звали…

— Это распадок рядом со Скопанцем? — даже подскочил на месте Ванюшка.

— Он самый, какой еще боле. Так через тот лог, сказывали, и была проведена труба с водой из озера. Только не трубой ее раньше звали, а сплотками. Сплочена она, взакрой сделана одна плаха с другой…

— А для чего ее старатели делали? Для чего им нужна была вода?

— Золото, внучек, золото мыли. Сама я не видела, но слыхала: золото водой от земли отмывают. Льется вода, землю уносит, а золото в корыте остается. Оттого, знать, лог Золотым корытом и прозвали, что золото там мыли…

— А почему же теперь не моют? — загорелся Ванюшка. Ему уже грезилось, что Скопанец весь золотой, оттого и желтый.

— Ох, и настырный же ты, внучек! Все: отчего да почему? — мелко засмеялась бабка Марфа. — Не знаю я, а врать не буду. Кончилось, наверно, все золото, вот и не копают и не моют…

— Кончилось? — уныло переспросил Ванюшка. Потом снова оживился. — Ладно, бабушка, нам золото пока не нужно. Нам учитель и председатель велели только узнать: верно ли, что под землей труба идет…

— Тоже, дружок, не знаю, а врать не хочу. Раньше, сказывали, была, а теперь, поди, давно сгнила…

— Нет, бабушка, не сгнила! Сергей Петрович, учитель наш, говорит, что она лиственничная, а лиственница долго в воде сохраняется, — сказал Ванюшка.

— Вы, стало быть, ее видели? — заинтересовалась бабка.

— Видели, видели, бабушка Марфа! Один конец ее торчит в озере… Только мы не знали, куда ведет другой. А теперь точно знаем. Спасибо вам пионерское!

— Ну-ну, на здоровье, голубок! — ласково погладила Ванюшку по голове скрюченной рукой бабка Марфа.

Как на крыльях летел Ванюшка к Сергею Петровичу. Но не успел он добежать до его дома, как навстречу ему попалась такая же запыхавшаяся Зиночка.

— Ты куда? — приостановился Ванюшка.

— К папке бегу сказать…

Зина оглянулась по сторонам — нет ли вблизи кого-нибудь — и понизила голос до полушепота:

— Харламыч-то… собаку рыбой кормит!

— Какой рыбой? — не понял Ванюшка.

— Такой, какую мы под Скопанцем и в Кислом озере находили.

— Правда?

— Сама видела сейчас — полную миску собаке выставил!

— Как же ты увидела?

— А у него, у Харламыча, Катерина замуж выходит. Она моей маме платье свадебное шить отдавала. Мама сегодня сшила и велела мне отнести. А у Харламыча собака злая, она у сарая сидит на цепи, но все равно боязно — вдруг сорвется? Я остановилась у калитки, заглядываю: нет ли кого во дворе… И вижу — Харламыч из погреба миску мелкой рыбы вынес и собаке поставил. А собака как начала чавкать, как начала глотать!.. А сороки, как у Скопанца, налетели, кружатся, тоже норовят схватить…

— Зачем же он рыбу собаке отдал? — удивился Ванюшка. — Может, ты ошиблась, может, то не рыба была?

— Рыба! — запальчиво возразила девочка. — Я хорошо видела!

— Где же Харламыч карпо-карася взял?..

В это время к Ванюшке с Зиной подошел Ленька.

— Какая рыба, какая миска? — переспросил он.

— Да вот я говорю — Харламыч мелкой рыбой собаку кормит, а Ванюшка не верит! — обидчиво сказала Зина.

— Подумаешь, диво! — пренебрежительно бросил Ленька. — Он, Харламыч, целыми мешками эту рыбу на станцию продавать возил! Говорил, что картошка, а на самом деле рыба…

— Откуда ты узнал? — Ванюшка схватил Леньку за плечо.

— Ох!.. — Ленька спохватился, что выболтал лишнее.

Но отступать было уже поздно.

— Сам видел, — сказал он растерянно. Потом добавил просяще: — Только чур, никому не говорить!

— Да ты сам-то расскажи толком!

И Ленька сначала неохотно, а затем, видя неподдельный интерес ребят, все больше загораясь, начал рассказывать, как он ездил на станцию и там выследил Харламыча.

— Зачем же ты это таил? — спросил Ванюшка. — Надо было сразу сказать.

— Он, Харламыч, наказывал никому не говорить…

— Наказывал! — передразнил Ванюшка. — Спекулянт просит молчать, а он слушает!..

Эти слова Ванюшки заставили Леньку покраснеть.

Ванюшка с Зиной, не обращая внимания на Ленькины переживания и на его обещание молчать, тут же потребовали, чтобы все было немедленно рассказано Василию Павловичу.

Ленька теперь и сам не возражал. Он понял, что Харламыч делает что-то нехорошее.

— А я… я узнал, что труба идет от Кислого озера до самой речки, до пещерки, которую мы нашли. Эту трубу давно когда-то старатели сделали, которые золото мыли. И Скопанец потому так и зовется, что возле него золото копали. А лог звали Золотым корытом, там золото в корыте мыли…

Теперь уже Зиночка и Ленька не сводили глаз с Ванюшки. А когда все трое выговорились, побежали к председателю. Дорогой к ним присоединился Мишка.

Выслушав взволнованные рассказы ребят, Василий Павлович призадумался.

— Да-а… Орешек, кажется, раскололся. Надо посмотреть, что в нем за зернышко! — после длительного молчания сказал он. — Пойдемте-ка к Харламычу.

И вот ребята во главе с председателем в ограде Биркина.

Лохматая собака-злюка заметалась на цепи. Она рвалась так, что горло у нее перехватило ошейником и она уже не лаяла, а хрипела.

Сердитый, тоже какой-то взлохмаченный, в полушубке с растрепанным воротом и в таком же бараньем треухе из дверей крытого погреба выглянул Харламыч.

— Принимай, старик, гостей! — сказал ему председатель.

— Ась? — на лице Харламыча мелькнула тревога. Но тут же он ощерился в улыбке, сказал ласково:

— Я счас.

И скрылся в погребе, оттуда донесся глухой гул, очень похожий на звук, когда высыпают из мешка карасей.

Минуту спустя Харламыч вылез наружу, вытер грязный, вспотевший лоб. Протянул председателю сложенную лодочкой руку.

— Здоровеньки бывали, Василь Палыч!

Василий Павлович руку почему-то не пожал, будто не заметил приветствия старика.

— Скажи-ка нам, Харламыч, как ты карпо-карасей ловишь?

— Как? Чего это? — старик вскинул косматые брови.

— Ну, не ту рыбу, что крупную на станции продавал, а ту, которая помельче, которой собаку кормишь…

В мутных крохотных глазах Харламыча плеснулся ужас. Он так опешил, что ничего не нашелся сказать, кроме одного-единственного:

— Ась?..

— Не ась, а слазь в погреб, покажи, что у тебя там за приспособления! — потребовал председатель. — Интересно знать, как ты сумел старательские сплотки для спуска воды к рыбной ловле приспособить…

— Ху-у-у! — тяжело выдохнул старик.

Лицо его не побледнело, а посинело от испуга. Он залепетал себе под нос: «Свят, свят!» Наверное, сведения, которые выложил председатель, казались ему чертовщиной.

Все-таки через мгновение старик опамятовался. Зачастил:

— Што ты, што ты, ничего у меня в погребе нет! Никаких сплотков отродясь не видывал!

— Ну, тогда мы сами посмотрим!

Председатель спустился в погреб. Сразу же, кряхтя и охая, слез за ним по замшелой, но прочной лестнице и Харламыч. Ванюшка, Зиночка тоже слезли вниз. Ленька оставался сначала наверху. Он побаивался старика. Вдруг схватится за горло? «А-а, — скажет, — это ты рассказал, что я рыбой торговал?» Но, увидев, что Мишка скрылся в погребе, Ленька немного погодя последовал за ним.

Погреб оказался на удивление большим, высоким. Стены, чтоб не осыпалась земля, обшиты досками. В углах — кадки с солеными огурцами, квашеной капустой. У стены — закром с картошкой… Ничего подозрительного. Никакой подземной трубы или, тем более, принадлежностей для рыбной ловли.

Но если ребята ничего не заметили, Василий Павлович заинтересовался блоком, укрепленным на толстой балке перекрытия погреба.