Вид на счастье (СИ) - Гут Этта

— О как! — хмыкнул Серега и налил по второй.

Танька тяжело вздохнула, глянув на рюмку, однако возражать не стала и выпила, впрочем, после передернувшись. «Ишь, фифа какая!» — злорадно подумал Серега и задал следующий наводящий вопрос:

— А сережки ты чего поменяла?

— Заметил? — Танька глянула быстро, как показалось, с неуверенным кокетством.

Она, что же, реально думает, что Серега?.. Нет, серьезно?! С другой стороны… Волосы у нее красивые, и глаза… И смеется она хорошо, жаль, что редко. Серега вдруг обозлился сам на себя и разлил по третьей.

— Я не буду, — начала Танька, но Серега был неумолим.

В итоге они-таки допили заказанный графинчик, а потом взяли такси и переместились сначала в круглосуточный магаз, а после и к Сереге на квартиру. Танька, несмотря на явно непривычную дозу «беленькой», поддатой совсем не выглядела, а вот Серегу неожиданно накрыло. Но не отступать же теперь от намеченного плана страшной «мсти»! Враг должен быть повержен на еще утром постеленные чистые простыни, потом мстительно оттрахан, а затем с позором изгнан!

Так что Серега пересел к Таньке поближе, а после, улучив момент и затаив дыхание, пристроил потную от предвкушения и азарта ладонь той на бедро чуть выше колена. Почему-то казалось, что под бесформенными штанами окажется что-то, что требовалось так вот категорически прятать — как минимум, жирное. Но первое впечатление было вполне… приятным.

— Ты… — выдохнула Танька и подняла глаза. — Ты… Я так давно смотрела на тебя. А когда на корпоративе ты меня пригласил… Я… Я вдруг стала надеяться.

«И, воодушевленная этим светлым чувством, поимела меня пьяного в извращенной форме, подлюка этакая?!» От этих мыслей пальцы, которые все еще покоились на чужом бедре, невольно сжались, но Танька пищать и жаловаться на возможные синяки, как точно бы сделала Леночка, не стала, а вдруг сглотнула и задышала чаще.

— Пошли в койку, — мрачно велел Серега.

— Сначала в ванную, — возразила Танька и поднялась, смущенно спрятав нервно сжатые кулаки в карманах своих ужасных штанов. — Дашь полотенце?

Она так мило смущалась! Настолько по-женски, несмотря на привычный мужиковатый стиль поведения! «Эта милашка отымела тебя в зад!» — напомнил себе Серега и встал, чтобы выдать Таньке требуемое.

Она вышла из ванной только в этом самом полотенце, и Серега после, уже сам забравшись в душ, только и делал, что вспоминал сложные узоры татуировок у Таньки на плечах и на груди. Кстати, интересно, какая она у нее? Совсем… прыщи? Или того хуже: уши спаниеля? Задница, по крайней мере, обещала быть ничего. Хотя бы потому, что ноги оказались совсем не жирными, а вполне себе стройными. Не от ушей, как было модно показывать по телику, а… нормальными. Разве что тоже татухами изрисованными. Будет интересно рассмотреть, что там, а может, даже узнать, что именно с каждым изображением для Таньки связано. Не случайные же знаки и рожи она себе на теле набивала просто чтобы было!

Выходить из ванной, чтобы оказаться в освещенной ночником спальне, у кровати, на краю которой сидела чужая, по сути, и голая девица, оказалось неожиданно стремно. И в то же время возбуждающе. Особенно ясно это стало после того, как выяснилось: никаких «ушей спаниеля» или «прыщей» у Таньки не имелось. У нее вообще была отличная фигура!

— Чего ты все это добро прячешь-то? — даже поинтересовался Серега.

— Одно из проявлений ПТСР, — непонятно пояснила та, дернув уголком рта.

— Это что еще такое? — проворчал Серега и, решившись, стянул с бедер полотенце — будто театральный занавес отдернул.

— Ты такой красивый, — с проступившей хрипотцой в голосе отозвалась Танька и потянулась к самому ценному, нежно сжала в ладони, а после с видимым удовольствием приняла Серегин член в рот.

Бля-я-я… У нее оказался шарик в языке! Шарик! В языке! Которым она гладила, который она прижимала, с которым знакомый по ощущениям процесс оказался таким, что на какое-то время Серега на хрен забыл вообще обо всем. И о своих планах мести, и о непонятной аббревиатуре, которой Танька объяснила свой внешний вид. Воистину эта ранее казавшаяся ничем не примечательной девушка знала, что делала, когда облизывала и сосала, глядя исподлобья зовуще и в то же время как-то, что ли, покорно. Когда после сама раскатала по Серегиному стояку презик. Когда сначала направляла его действия хриплым страстным шепотом, от которого аж в зобу дыхание спирало, а потом просто стонала и выгибалась, напрягая мышцы там, внутри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мамоньки мои! Фемдом? Какой, на хрен, фемдом, если… вот так все? Если ни намека?.. Но тогда… зачем? Зачем Таньке было делать то, что она сделала с ним, с Серегой?

Додумать он не успел: мысли спутались, яички поджались, член стал сверхчувствительным, а после яростный ритм этого сладко-мучительного напряжения взорвался оглушительно ярким оргазмом. Серега кончил, громко, в голос, подвывая от полноты чувств, а после без сил рухнул на Таньку, уткнувшись носом ей в татуированное плечо.

И вот зачем эта дура посягнула на пьяного Серегу? Вот зачем? Зачем глумилась: прокалывала сосок, брила фигурно лобок?.. Если бы не это…

Стоп!

Серега даже томно прикрытые глаза вытаращил. Сто-оп! А ведь действительно: зачем? Как-то теперь казалось, что подобное ну совсем не в Танькином духе. То есть, ну вот вообще нет. Несмотря на свою мужиковатую внешность и инфу про увлечение страпоном (кстати, никак Серегой не проверенную!), она на поверку оказалась милой и даже женственной, а главное, без закидонов, кренделей и прочей хрени…

Но ведь серьга!

Решившись на месть, Серега переложил ее в прикроватную тумбочку, чтобы в определенный момент, когда покажется, что пора пустить в дело главный козырь, вытащить ее и предъявить. По этого чудо-момента, если следовать все тому же плану, было еще далеконько, но Серега вдруг понял, что осуществлять задуманное: то есть, планомерно влюблять в себя Таньку, чтобы потом злобно бросить, — он не станет никогда. Так что теперь он просто дотянуться до ручки выдвижного ящика, нащупал в нем сережку, а после показал ее Таньке.

— О! — сказала та.

— Потому серьги и пришлось поменять, что такая у тебя одна осталась? — спросил Серега, пытаясь все-таки раскрутить в себе злобу, которая делать это никак не хотела, а после, стащив презерватив, отшвырнул его.

— Ну да, — поразительно спокойно для пойманного с поличным преступника согласилась Танька и потянулась к Сереге.

Судя по всему, приласкать хотела, прикоснуться как-то, может, даже поцеловать, но Серега уклонился, а после и вовсе встал с кровати. Мозги словно бы заклинило. Так, будто в башке было не всем известное серое вещество, а органчик, как у прописанного Салтыковым-Щедриным градоначальника из города Глупова. Помнится, у того все закончилось плохо. А что будет с Серегой? Одно казалось понятным: никакой дальнейшей «мсти» не выйдет. Настроя не хватит. Сомнения замучают. Да и вообще: трахнул в отместку, ну и хватит. Плюнуть и забыть! А впредь не напиваться до изумления.

Глава 3

Танька смотрела тревожно своими по-коровьи беззащитными глазищами, чуяла, зараза, что что-то не то происходит. Ну Серега и не стал затягивать, резко велев:

— Поднимайся. Мы квиты. На этом все. Просто вали отсюда и серьгу свою забери.

Теперь у Таньки вид сделался таким, будто она действительно была коровой, и Серега ее только что на убой приговорил. Но потом поразительно длинные и густые ресницы опустились, скрывая болезненно напряженный взгляд. Танька хмыкнула, подкинула серьгу на ладони, а после зажала ее в кулаке — так крепко, что косточки побелели.

— Откуда она у тебя? — Голос был спокойным, словно и не смотрела Танька только что на Серегу отправленным на бойню животным. — Хотя чего я спрашиваю? Вы ж с Леночкой…

— Эта-то тут при чем? — скривился Серега и, подобрав полотенце, замотался им.

На душе было погано. Будто и не справедливое возмездие только что свершилось, а какая-то мерзость произошла.