Диана. Найденыш (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович

Диана не хочет быть толстенькой! Она видела толстенькую девочку, которая шла по улице! Девочка пыхтела и была похожа на поросенка. И мама у нее такая же. И бабушка. Они все были мокрые от пота и неприятные. От них плохо пахло. Зачем быть толстенькой? А вот сильной — да! Диана хочет быть сильной! Очень сильной! Чтобы ни один враг ее не смог победить! А она всех победила! И защитила! Чтобы никто из детишек больше не плакал, никто не мог их обидеть! Ни злые мамы, ни злые папы. И злые дядьки с тетьками — тоже. И чудовища всякие. И волки за бочок не хватали. И крокодилы не кусали!

Диана так озаботилась тем, что надо нарисовать всех врагов, которых она победит, что отставила кастрюлю с похлебкой и побежала к черной доске. Рисовала увлеченно, долго — изобразила себя, которая стоит посредине, с огромными такими кулачищами — такими огромными, как… как… как топор, которым колет дрова Уна! Он такой огромный, что Диана его не может даже поднять! А фея машет им так же легко, как Диана мелком! Уна сильная! Ее никто не может победить!

Вокруг себя на доске изобразила поверженных врагов — и волков, и злых дядек с тетьками, а если не получалось изобразить все в точности, писала рядом: «Злой волк» — и вела стрелку к трупу волка. Одна тетька получилась похожей на раздувшуюся морковку с тонкими ножками, и Диана хотела ее стереть. Но потом передумала (почему бы злой тетьке не быть уродливой?) и тоже написала: «Злая тетька» — и стрелочку.

Наконец, все поверженные враги были увековечены, и Диана с удовлетворением осмотрела произведение своих рук. Хорошо! Надо будет показать фее! Ей точно понравится.

И тут же Диана вспомнила, что так и не поела. Она отнесла доску в угол, прислонив ее к стене, вымыла испачканные мелом руки под желтым рукомойником с пипочкой, которую надо было стукать рукой (пришлось поставить табуретку — не доставала), и аккуратно, не разливая ни капли, налила в чашку густого пахучего варева, разварившегося до состояния каши. Живот сразу забурчал, зарычал в предвкушении еды, и Диана хихикнула, погрозив ему пальцем — перестань хулиганить! Сейчас все будет!

А потом забыла обо всем — глотала теплую еду, закусывала куском хлеба (самого вкусного хлеба что она ела в жизни!). Компот был в чайнике и уже остыл, но остывший еще вкуснее. Наелась — аж еле дышала! Потом вымыла чашку и ложку горячей водой (фея Уна научила), поставила на место. Все, теперь можно и поспать!

Осторожно, чтобы не упасть со скамьи, забралась на печку. Хорошо! И-и-их! Как тепло и уютно! И накрываться не надо, не замерзнешь! Скорее бы фея Уна пришла! Уснула…

Проснулась от стука в дверь. Кахир? Нет, не Кахир!

— Лекарка, открой, помираю!

Сползла с печи, спрыгнула со скамьи. Подошла к двери:

— Л-лекарки нет! П-потом приходите!

— Открой я сказал, сука!

Диана отшатнулась от двери. Ее затрясло от страха. Голос был грубым, злым — плохой дядька, точно! Почему он пришел?! И не один! Там еще голоса!

— Вот не умеешь ты с детьми говорить, Асан! Может мы бы ее заставили открыть дверь, уговорили! А теперь чего? Кстати, Шелег, ты не говорил, что у девки есть дочь.

— А я откуда знал? Я давно отсюда ушел, мож и нагуляла, сучка! Она слабая на передок! Все говорили!

— То-то тебе не дала, ага! Видно, что слабая! — хохотнул другой голос — Давайте решать, что делать.

— А что решать? Девка одна там, сейчас выбьем окно, влезем, и будем ждать сучку. Шелег, у нее точно есть монеты? Ты уверен?

— Есть, есть! К ней вся округа ходит, платит! И девка красивая, позабавимся!

— А потом в прорубь! — хохотнул кто-то из мужчин — И мелкую сучку за ней. Кстати, мне мелкие нравятся! Они чистые, и от них пахнет молочком… м-м-м… какие сладкие!

— Ты их жрешь, что ли? — фыркнул тот, что спрашивал про монеты.

— Я потом тебе расскажу и покажу, что я с ними делаю! Посмотришь, может чему и научишься! Ха-ха-ха…

Диана не понимала, о чем они говорят, но чувствовала — это что-то очень плохое. И дядьки эти очень плохие. Такие плохие, что просто нельзя быть такими плохими! Даже хуже Злой мамы! Правильно фея Уна говорила, что бывают такие люди, а она, дурочка, не верила!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Спрятаться! На печке. Да, на печке! Там они не найдут! Точно не найдут! Подбежала к скамье, запрыгнула на нее, болтая ногами подтянулась, залезла. Накрылась с головой покрывалом и замерла. Может уйдут? Может обойдется? Кахир! Где же ты, Кахир?! Ты бы сразу разогнал плохих дядек! С тобой они точно не сладят!

— Ты говорил, у нее какая-то собака особая, сильно злая? И где же она?

— Может, сдохла… я откуда знаю, где она? Я предупредил, а ты уже смотри! Ты вожак, тебе решать!

— Это хорошо, то ты понимаешь — голос был глумливым и скрипучим — И не забывай об этом, Шелег!

— А собака-то есть — задумчиво протянул другой голос — вон, следы вокруг дома. И я вам скажу — следы еще те… не хотел бы я встретиться с этой собачкой без лука, брони и меча! След — с тарелку!

— Ну так на что вам меч и топор? С собакой не справитесь, что ли?! И лук, и арбалет! Да мы стаю волков ухайдакаем, а не какую-то там шавку! Скорее всего с хозяйкой ушла. Ладно, давайте дело делать.

Окно со звоном разлетелось и стекла, которые так нравились Диане посыпались на пол и наружу, на снег. Ей было ужасно жалко стеклышек — в центре были прозрачные, а по бокам — красные, зеленые, синие, желтые — красивые! Как у всех фей! Когда светило солнце, лучи проходили сквозь разноцветные стеклышки и в комнате становилось очень нарядно.

В окно с кряхтением и руганью полез незнакомый дядька — Диана подглядывала одним глазом из-за занавески. Она не знала слов, которые тот говорил, но догадалась, что это плохие слова, потому что говорил он их так зло, как говорят только ругательства. Диана знала много ругательств, но никогда их не говорила. Злая мама ее обзывала этими словами, и Диана их запомнила. Но говорить не хотела, ведь их говорила Злая мама, а Диана не хотела быть на нее похожей.

Наконец, дядька ввалился в комнату, облегченно вздохнул и пошел к двери. Открыл засов и через несколько секунд в дома ворвались еще четверо здоровенных бородатых дядек Они держали в руках топоры и мечи — Диана знала, что это именно мечи — видела в фильмах и мультиках. Только там они были красивые, а тут страшные и противные.

— Нет никого, точно! — кивнул один из мужчин.

Второй обвел взглядом комнату, хмыкнул:

— Хм… а где девчонка? Тащите ее сюда! Я же обещал показать вам, как надо обращаться с девочками! Вот щас и увидите…

— Стоять! — прикрикнул высокий худой плечистый мужчина со шрамом на правой щеке — Девчонку пока не трогать. Дождемся лекарки, и тогда уже позабавимся.

— А почему не трогать? — не понял один, помоложе — губастый парень с угрястыми, покрытыми клочковатой бородой щеками.

— Потому, что девчонка — это ключ! — с ноткой превосходства заметил вожак — Лекарка может ничего и не рассказать! А нам надо знать в точности, где у нее зарыты ценности! Они обычно прячут в несколько мест — одно выдаст, другое, а самые жирные закладушки оставит! Хоть ты ее затрахай до смерти! А вот когда возьмемся за дочку, когда она увидит, что мы с ней делаем… вот тут и поплывет — лишь бы умереть без мучений! Лишь бы дочку не мучили! И все выдаст, все! Проверено!

— Голова! — восхищенно заметил младший — Вот потому ты и вождь!

— Потому — довольно кивнул вожак — Ищите девчонку, а ты, Гнус, давай-ка насчет пожрать сооруди. Небось пожрать у лекарки точно есть. Да заткните окно подушкой! Выстывает изба.

Диану нашли практически сразу. Она только взвизгнула, когда девочку тащили с печи. Потом ее пытались допрашивать, и даже немного побили. Но она молчала, наотрез отказываясь говорить. Вернее — она не отказывалась, она впала в состояние такого ужаса, такой безнадеги, что ей хотелось сейчас чего угодно — лишь бы это все закончилось. И умереть — тоже. Вот только недавно ее выдернули из ужаса, из беды, поместили к фее… и нет никакой феи, нет ничего, кроме страшных мужиков, которые хотят ей сделать больно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})