Дети богов (СИ) - Мария Двинская

— И как, уверовал?

— Да ну, скажете ещё. В него верить — себя не уважать! — Фер, похоже, хорошо прочитал книгу и запомнил содержание. — Он же смертоубийство не по праву и не по чести свершил. Со спины схватил, когда тот на землю спустился. Да ведь каждый младенец знает, что боги на земле тело людское принимают, чтобы не погибла земля от силы ихней. Попробовал бы где в другом месте, так сразу показали…

Разговор меня утомил, я снова заснул, так и не услышав, кто и что показали бы Единому, сцепись он с богом в каком другом месте.

На этот раз спалось без сновидений. В комнате было светло от окна и тихо. Только посапывал спавший в ногах поверх одеяла верный мальчишка. Небось, почти не отходил всё это время. Спать не хотелось, голова не болела, тело ломило и отдавало сильной слабостью, но болезнь, судя по всему, отступила, хотя окончательно выздоравливать ещё долго. Я сел, чем невольно разбудил Фера.

— Хозян, не вставайте, вам ещё нельзя. Вот, выпейте лекарство, — сразу засуетился мальчик, подавая кружку с чем‑то вонючим и, кажется, зелёным. Пробовать это на вкус совсем не хотелось, но я заставил себя поднести кружку к губам. Я провёл в жару и бреду целую десяту, так что могут сделать плохого несколько глотков лечебной гадости? Вкус оправдал запах сполна, однако питьё назад не запросилось. Хороший признак.

— Фер, — я держал кружку обеими руками. Даже столь малое усилие мне сейчас оказалось тяжелым. — Скажи, тогда, в подвале, мне показалось или взаправду стражник назвал меня Ирвином?

Фер кивнул.

— Вы же своё имя не называете, а без имени как жить в городе? Вот и того, пришлось придумать, а то кто знает, что люди подумают.

— А почему Ирвин? Не то, чтобы я против, но мало ли имен на свете.

— Понимаете… — Фер замялся и залился краской. — Я, когда совсем мальцом был, часто бедокурил, ну и прятался то от тётки, то от Красного, то ещё от кого. У деда пёс был… — на этих словах я напрягся, предчувствуя неладное. — Безродный какой‑то. С виду и не скажешь, что серьёзный, даром, что крупный. Я у него в будке и крылся. — Фер замолчал, не уверенный, что стоит продолжать. Я ждал, уже догадываясь, какое будет завершение рассказа и сжал посильнее кружку. — Его Ирвином звали…

Угадал. Фер ловко увернулся от брошенной кружки и выпрыгнул за дверь. Я не стал гоняться за ним, всё равно не поймаю. Фер с опаской смотрел на меня с верхних ступенек лестницы, готовый и дальше дать дёру при первой же опасности.

— Скотина ты неблагодарная, — я погрозил ему кулаком. — Я из‑за тебя дом покинул, лишениям подвергаюсь, а ты… Сгинь с глаз моих!

Я демонстративно отвернулся к стене и натянул одеяло почти на голову. За открытой дверью стояла нерешительная тишина. Затем дверные петли слегка скрипнули и звук спускающихся по лестнице шагов донёсся уже через закрытую дверь. Я немного полежал, пытаясь рассердиться или хотя бы расстроиться, но потерпел неудачу и, мысленно махнув рукой, заснул.

Болеть было с одной стороны приятно, с другой — ужасно скучно. Лежи себе спокойно, хочешь — спи, хочешь — сиди у окна. Можешь даже книгу прочитать. В двадцатый раз… Да ещё и с Фером я не разговаривал. Мальчик молча приносил еду, молча убирал посуду, но я видел, что его тоже тяготит такое положение, однако достойного повода для разговора всё никак не подворачивалось. К восьмому дню, ближе к обеду, я решил, что болеть надо прекращать, тем более, что чувствовал я себя хотя и слабым, но в остальном вполне здоровым.

Я оделся и спустился вниз, столкнувшись на лестнице с хозяйкой дома.

— Добрый день, Ефросинья Матвеевна, — я боком проскользнул мимо неё к выходной двери. — Я скоро заплачу за комнаты, — срок оплаты уже прошёл, а свободных денег у меня почти не было.

— Ой, господин Ирвин, ваш племянник уже заплатил, — к моему удивлению ответила женщина.

— Племянник? — ну, Фер, ну, зараза. Ещё и в родню набился. — Не подскажете, где он сейчас может быть?

— Да как обычно в «Поросёнке».

Видимо, удивление выражения на моём лице сменилось с вежливого «извините, запамятовал» на «чего — чего вы сказали?», так как последовало уточнение:

— Он работает там.

— Спасибо, — я вышел на улицу. «Поросёнком» называлась таверна вблизи торговой площади. Кормили там неплохо, посетители подбирались очень разные — от простоватых крестьян, приехавших на ярмарку до серьёзных людей, остановившихся по дороге в столицу. Кем там может работать мальчишка? Двор мести и тарелки подавать? Но этого хватит разве что на угол на чердаке, никак не на две комнаты. А ведь ещё и лекарства мне приносил. Неужели примкнул к любителям быстрого и не вполне законного обогащения за чужой счёт?

Полный раздумий я вошёл в таверну, встретившую теплом и аппетитными запахами. Новоявленный родственник сидел за дальним столиком и только что закончил разговор. Я знал его собеседника, он торговал разной мелочью и не брезговал покупать у сомнительных личностей товары сомнительного происхождения, отчего только за последние четыре месяца его товар трижды проверяли стражники. Торговец ушёл, на ходу убирая что‑то под полу потрёпанного пальто, оставив на столике несколько монет. Я подсел на освободившееся место.

— Здравствуй, племяшка, — Фер вздрогнул. Занятый нанизыванием полученных денег на нитку, он не обратил внимания на то, кто сел на освободившееся место.

— И по какой же линии породнились? — сделав вид, что не заметил его замешательства, продолжал я. — Кстати, ты что здесь делаешь?

— Работаю…

— И со скупщиком краденого у тебя только рабочие отношения?

— А какие ещё могут быть?

— А я‑то считал тебя честным человеком, — я устало махнул на Фера рукой. Усталость не была наигранной — несколько минут ходьбы по заснеженным улицам утомили меня, видимо, придётся ещё восстанавливаться после болезни. Столовой парень воспринял этот жест как приглашение и подошёл принять заказ.

— Капусту с мясом, — я часто здесь обедал и знал, что он может предложить. — Ты есть хочешь? — я спросил у Фера. Тот отрицательно мотнул головой. — Тогда ещё квасу.

Столовой ушел, и я снова повернулся к мальчику.

— Ну, так какие дела у тебя с преступным элементом?

— Рабочие… — Фер то ли не понимал, что я спрашиваю, то ли умело притворялся.

— То есть, ты работаешь, а он платит?

Фер кивнул.

— Он что, не может найти кого‑нибудь другого?

— Так ведь мало кто здесь умеет.

— А ты будто умеешь?

— Вы же сами научили…

— Я? — кажется, я совсем перестал понимать, о чём идёт речь. Воровать я его точно не учил. — Когда?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});