Реализм А. П. Чехова второй половины 80-х годов - Леонид Громов

- Что это: ни цельности, ни идеи во всем этом! - говорили мы, критикуя Чехова.

Гаршин со слезами в своем симпатичном голосе отстаивал красоты Чехова, говорил, что таких перлов языка, жизни, непосредственности еще не было в русской литературе. Надо было видеть, как он восхищался техникой, красотой и особенно поэзией восходящего тогда нового светила русской литературы. Как он смаковал и перечитывал все чеховские коротенькие рассказы!" (И. E. Peпин. Далекое близкое. 1953, стр. 370-371.)

Известно, что Гаршин, после опубликования "Степи", восторженно приветствовал появление нового, "первоклассного" писателя в большой русской литературе.,

Чехов, как он и обещал в письме к Плещееву, "публично расписался" в симпатии к Гаршину: он написал для сборника рассказ "Припадок" - одно из лучших своих произведений конца 80-х годов. В этом рассказе Чехов вывел близкого ему по душевным качествам героя - "человека гаршинской закваски", которого автор так характеризовал: "недюжинный, честный и глубоко чуткий". "Глубоко чуткий" или, пользуясь специфическим чеховским термином, "нервный" человек - это любимый чеховский тип человека, и в Гаршине Чехов увидел идеальное олицетворение этого типа. Эта сущность Гаршина - человека и писателя - нашла отражение в образе "честного и глубоко чуткого" интеллигента, остро реагировавшего на зло и несправедливость в окружающем его обществе, чувствовавшего свою ответственность за страдания людей, в том образе, который нашел свое полное выражение в рассказе "Красный цветок". Недаром такой "честный и глубоко чуткий" современник Гаршина и Чехова, как Короленко, назвал этот рассказ "жемчужиной гаршинского творчества".

Всех этих современников глубоко волновал "проклятый вопрос" о правде человеческих отношений.

Характерная для Гаршина тема проституции как социального зла легла в основу сюжета чеховского "Припадка".

Близкой Чехову-писателю в творчестве Гаршина была и такая художественная особенность его новелл, как тонкий лиризм - "гуманность чувства". Историки русской литературы справедливо называют Гаршина - мастера новеллы - предшественником Чехова.

Сближает Чехова с Гаршиным еще одна сторона их творческой биографии 80-х годов - сильное увлечение Толстым - художником и моралистом.

Кстати сказать, в этом отношении Чехов и Гаршин заметно отличались от Короленко - писателя с более высоким уровнем политического сознания; Короленко в те же годы выступал с активной критикой толстовской морали. Так, явно полемическим является его произведение "Сказание о Флоре, Агриппе и Менахеме, сыне Иегуды" (1886), где писатель в противовес толстовскому учению о непротивлении злу насилием выдвигает свой тезис: "Камень дробят камнем, сталь отражают сталью, а силу - силой".

* * *

Другим современником, которого Чехов высоко ценил как человека и как писателя, был Короленко. С ним Антон Павлович познакомился осенью 1887 г. Между писателями сразу установился дружеский контакт. А когда Короленко прислал Чехову свою книгу "Очерки и рассказы" (изд. журн. "Русская мысль", 1887 г.) с дарственной надписью, Чехов написал Короленко письмо (17 октября 1887 г.), в котором благодарил за книгу и выразил теплое отношение к новому знакомству: "Я чрезвычайно рад, что познакомился с Вами. Говорю я это искренно и от чистого сердца. Во-первых, я глубоко ценю и люблю Ваш талант; он дорог для меня по многим причинам. Во-вторых, мне кажется, что если я и Вы проживем на этом свете еще лет 10 - 20, то нам с Вами в будущем не обойтись без точек общего схода. Из всех ныне благополучно пишущих россиян я самый легкомысленный и несерьезный... Вы же серьезны,, крепки и верны. Разница между нами, как видите, большая, но тем не менее, читая Вас и теперь познакомившись с Вами, я думаю, что мы друг другу не чужды" (Т. 13, стр. 375-376).

Интересно, что и в данном случае, сравнивая свою литературную деятельность с творчеством Короленко, Чехов пользуется характерным для переломного периода термином "серьеза". Мысль же Чехова о том, что в будущем двум писателям "не обойтись без точек общего схода", оказалась пророческой: через 15 лет Чехов и Короленко нашли важный "общий сход" в гражданском подвиге - они сложили с себя звание почетного академика в знак протеста против исключения М. Горького из состава почетных академиков.

Вскоре после знакомства с Короленко Чехов делится впечатлениями с братом Александром: "... У меня был Короленко. Я проболтал с ним три часа и нахожу, что это талантливый и прекраснейший человек... на мой взгляд, от него можно ожидать очень многого". (Т. 13, стр. 371.)

Высокая чеховская оценка Короленко совпала в дальнейшем с отзывами М. Горького, который называл Короленко "большим и красивым писателем", "человеком с большим и сильным сердцем", "честнейшим русским писателем" и подчеркнул такие особенности Короленко-художника, как "прекрасный лиризм и зоркий взгляд на жизнь". (А. М. Горький. Собр. соч. Т. 14, 1951, стр. 242, 245.)

Из переписки Чехова с Короленко в 1888 г. мы узнаем, что Чехов "заключил в душе своей союз" с любимым писателем, что' Короленко для Чехова был одним из тех немногих современников, которые имеют право на его (Чехова) искренность, что в творческой жизни Чехова сыграл определенную роль Короленко, который вместе с Григоровичем наставлял Чехова на "путь истинный", что с дружеского совета Короленко Чехов начал писать повесть " Степь" (Т. 14, стр. 11).

Чехов задумывался и о судьбе молодых писателей-"союзников". В интересном письме к Плещееву (от 14 сентября 1889 г.) Чехов установил, что он и Короленко находятся еще "в том фазисе, когда фортуна решает, куда пускать нас: вверх или вниз по наклону. Колебания вполне естественны. В порядке вещей был бы даже временный застой". (Т. 14, стр. 400.) Чехов оптимистически решает вопрос о писательской судьбе двух молодых, близких друг другу .художников: "Мне хочется верить, что Короленко выйдет победителем и найдет точку опоры. На его стороне здоровье, трезвость, устойчивость взглядов и ясный, хороший ум, хотя и не чуждый предубеждений, но зато свободный от предрассудков. Я тоже не дамся фортуне живой в руки." (Там же.)

Характерно здесь для Чехова, мучительно искавшего в те годы четкого и устойчивого мировоззрения, подчеркивание, помимо других качеств Короленко, устойчивости его взглядов. Что касается "предубеждений" Короленко, то Чехов, видимо, имел в виду народнические тенденции во взглядах Короленко. В этом же письме к Плещееву Чехов говорит о своем писательском преимуществе перед Короленко - он приобрел в течение 80-х годов богатый литературный опыт.

Проницательный Короленко в противовес многим либеральным критикам, нигилистически или враждебно относившимся к таланту Чехова, видел замечательные человеческие и писательские качества Чехова. Когда Эртель сообщил свой отрицательный отзыв о Чехове Короленко, последний так ответил Эртелю 11 февраля 1890г.: "О Чехове... я крепко надеюсь на его ум, талант и хорошие стороны его сердца (ведь есть же и такие черты и даже не мало B егo рассказах). Вое это выведет его на дорогу, и дурному делу он служить не будет". (Н. И. Гитович. Летопись жизни и творчества А. П. Чехова-1955, стр. 255.)

Взаимооценки двух молодых писателей оказались пророческими. Оба вошли в "большую" литературу, стали выдающимися представителями русского критического реализма.

Что сблизило Чехова с Короленко? Те человеческие и писательские качества Короленко, о которых говорил Чехов в письме к Плещееву. Не случайно, что именно Плещееву об этих качествах писал Чехов. Еще 8 февраля 1888 г. Плещеев писал Чехову о Короленко: "Это очень нежная и чистая, целомудренная душа; вместе с тем это твердый, закалившийся в испытаниях человек, с стойкими убеждениями". ("Слово". Сборник второй. 1914, стр. 239-240.) Плещеевская оценка личности Короленко совпала в основном с чеховской; Плещеев обратил внимание на важную сторону мировоззрения Короленко - "стойкие убеждения", и Чехов позднее отметил "устойчивость взглядов" Короленко. Эта черта, как и весь идейный облик Короленко, честного, прогрессивного писателя, поплатившегося за свою любовь к народу сибирской ссылкой, привлекали Чехова, искавшего в тот период цельного социально-политического мировоззрения и деятельности, окрыленной высокими общественными идеалами. Короленко во многом был для Чехова высоким образцом писателя.

Кто знает, не сибирский ли период биографии Короленко, ярко отразившийся в произведениях писателя-гражданина уже в 1885 - 1886 гг., оказал влияние на стремление Чехова уйти из узких рамок московской жизни, лучше узнать свою страну, народ, уехать в Сибирь, на остров Сахалин? Письма Чехова из Сибири звучат в унисон со многими идеями Короленко - "сибирского туриста". То же обличение казенного строя жизни в Сибири, то же любование могучей сибирской природой и мощными характерами русских людей - сибиряков. Не случайно Чехов рекомендовал молодому писателю Телешову ехать в Сибирь, чтобы лучше узнать Россию, русский народ.