Петербургские дома как свидетели судеб - Екатерина Кубрякова

12 часов ночи великий князь покинул Петербург.

Владимир Александрович был глубоко оскорблен этой мерою, принятой государем по отношению к сыну без уведомления отца, и на другой же день… заявил царю о своей обиде и высказал, что при таких обстоятельствах он государю больше служить не может… Император на это согласился»[47].

Уволившийся со всех постов 58-летний Владимир скончался через четыре года. Кириллу позволили вернуться в Россию, где мать встретила его здесь же, в этом дворце. Выглядывала из этих окон и скандально известная балерина Матильда Кшесинская, будущая жена еще одного сына Марии — Андрея.

После революции Мария и все ее дети эмигрировали. Кирилл поселился в Италии и провозгласил себя императором Всероссийским Кириллом I в изгнании, а Мария Павловна спокойно дожила последние два года жизни на своей вилле во Франции.

Во дворце же в первые годы новой власти сменялись различные организации, пока в 1920 году Максим Горький не возглавил очередную расположившуюся в здании комиссию — по улучшению быта ученых. «Дом ученых» существует здесь до сих пор, почти век.

Кстати, часть фамильных драгоценностей, спрятанных за картиной в одной из комнат дворца, Марии удалось спасти при помощи английского дипломата сразу после эмиграции, а про другую часть, в наволочках переправленную в Швецию, она никому рассказать не успела. Драгоценности обнаружили только через 90 лет, в 2000-х годах.

Литература

Архитекторы-строители Санкт-Петербурга… СПб., 1996.

Мосолов А. А. При дворе последнего императора. СПб.: Наука, 1992.

Ноздрачев А. Д., Петрицкий В. А. Первый в России Дом ученых // Вестник Российской академии наук. 1995. Т. 65, № 10.

Кшесинская М. Воспоминания. М., 1992.

Ювелирные изделия семьи Романовых найдены в архивах МИД Швеции // Новости. 2009. 28 авг.

Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. М., 2006.

Особняк Папмеля

(1881 г., архитектор В. А. Шретер; Английский пр., 4–6)

«У Папмелей он жил, как родной: зимою ездил с ними в оперу, летом переселялся со всеми на дачу в Петергоф. Папмели ни в чем себе не отказывали, и все у них было не похоже на строгий и скромный уклад в семье Врубеля; дом был полной чашей, даже в излишне буквальном смысле, и именно у Папмелей обнаружилась во Врубеле впервые склонность к вину, в котором здесь никогда не было недостатка»[48].

Этот особняк сахарозаводчика Александра Карловича Папмеля стал на несколько лет домом начинающего художника Михаила Врубеля, поселившегося здесь в качестве репетитора латыни для его сына и своего сокурсника Владимира. С Папмелями Врубель жил с 22 до 27 лет, сюда они переехали в его 25.

Несмотря на положение репетитора, Врубель с первых дней стал протеже влиятельных хозяев. Они не платили ему жалование, но дали гораздо больше — приняли на полное содержание, как сына.

Английский проспект, 4–6

В этих стенах художник развивал мастерство, поступив в 24 года с одобрения Папмелей слушателем в Академию художеств. В эти окна смотрел он во время светских приемов, когда купец знакомил его со сливками общества. В эти двери входили портные, вызванные щедрым Папмелем, чтобы обновить гардероб Михаила, неожиданно ставшего денди.

Врубель редко навещает родных, ссылаясь на экзамены своего ученика, но сестра догадывается, что в папмелевском комфорте ему теперь привычней, чем дома. Вскоре зависимое положение начинает угнетать художника: «Вы горюете и сердитесь, милые Папочка и Мамочка, что я глаз не кажу. Мне самому не менее горько. Опротивело мне до невероятности занимать мелочи, и это презренное обстоятельство удерживает меня…»[49].

Папмели не подозревали о недовольстве юного друга. В последний год жизни в этом особняке его распорядок был независим даже от репетиторства: «…Работа и думы берут у меня почти весь день. На музыку даже не хожу. Только за едой да часов с 9 вечера делаюсь годным для общежития человеком. Сильно мою энергию поддерживают тщеславные и корыстные мечты, как я на будущей акварельной выставке выступлю с четырьмя серьезными акварелями, как на них обратят внимание, как приобретут за порядочную сумму презренного»[50].

Среди этих акварелей есть портрет мадам Кнорре, старой няни пятерых купеческих детей. Своего ученика Владимира Врубель также зарисовал на клочке бумаги. Остальное семейство за пять лет в «полной чаше» он так и не написал.

Литература

Архитекторы-строители Санкт-Петербурга… СПб., 1996.

Врубель М. А., Врубель А. А., Врубель А. И. Письма к сестре, воспоминания о художнике Анны Александровны Врубель, отрывки из писем отца художника. Л.: Ком-т популяризации худож. изд. при Гос. академии истории материальной культуры, 1929.

Врубель: переписка. Воспоминания о художнике / сост. и коммент.: Э. П. Гомберг-Вержбинской, Ю. Н. Подкопаевой. Л.; М., 1963.

Всеобщая адресная книга С.-Петербурга, с Васильевским островом, Петербургскою и Выборгскою сторонами и Охтою: в 5 отд. / (предисл. Г. Д. Гоппе и Г. К. Корнфельда). СПб., 18671868.

Дмитриева Н. А. Михаил Врубель. Жизнь и творчество. М., 1984.

Домитеева В. М. Врубель. М., 2014.

Иванов А. И. М. А. Врубель: опыт биографии // Искусство и печатное дело (Киев). 1910. № 4-10.

Бани Кудрявцева / Стебутовские курсы

(1905 г., архитектор А. К. Мон таг; Бобруйская ул., 4)

«В тылу нашего дома, в Новом переулке, помещались Стебутовские сельскохозяйственные женские курсы — рассадник громкоголосых, крепких телом, румяных, длинно-косых или же коротко стриженных девушек из «провинции» — поповен, намеренных стать агрономами,