Монарх от Бога - Александр Антонов

- И это правда?

- Целую крест. Говори, государь, чем отблагодарить тебя за благородство. И очень прошу: не трать время.

Симеон задумчиво и внимательно смотрел на Лакапина. У него мелькнуло: «Не обманывает». И поняв, что ещё не настала пора добыть трон Византии, вздохнув, но с сожалением сказал:

- Я уйду сегодня в ночь, если до захода солнца пришлёте сюда две колесницы - одну с золотом, другую с серебром - и коней в придачу. - При этом он печально улыбнулся: - Помните, что это всего лишь ваши откупные и награда моим воинам. Вот слово чести. - И Симеон протянул Лакапину свою могучую руку.

Лакапин пожал её и произнёс:

- Жди меня, государь, с колесницами. Я приеду к закату солнца.

Поклонившись, он поспешил к императору.

- Я вижу твою улыбку, - заметил Багрянородный.

- Есть отчего. Вот только отступное царь Симеон просит немалое: две колесницы с золотом и серебром. Не обедняем ли?

- Я должен спросить об этом матушку-августу.

- Верно. Без её совета нам не обойтись. Но пора возвращаться в крепость. Там и попросишь, Божественный, чтобы матушка-августа дала повеление логофету казначейства Феагену отпустить золото и серебро. А к заходу солнца я должен быть здесь. Тогда в ночь Симеон уведёт своё войско.

Возвращаясь в Магнавр, Роман Лакапин подумал, что надо немедленно найти великого доместика Анатолика и попросить его двинуть войско на сближение с болгарами. Он знал, что царь Симеон не очень-то поверил, что его рать могут окружить византийцы. Во дворце Роман разу же попросил Зою-августу послать кого-либо за Анатоликом.

- Хорошо, Лакапин, я сейчас же пошли к нему Гонгилу, - ответила она.

Пока Гонгила бегал за великим доместиком, Зоя-августа и Багрянородный сошлись во мнении, что болгарам следует выдать две колесницы с серебром и золотом.

- Не хочу резни и кровопролития, - сказала Зоя-августа, - и потому не пожалеем бренных серебра и злата.

Вскоре к заднему фасаду Магнавра подкатили две колесницы и логофет-казначей Феаген выдал воинам Лакапина тридцать пудов золотых монет в кожаных сумах, каждая весом в два пуда, и столько же серебряных. Феаген плакал: «Вы меня разорили». - «Успокойся, Феаген, мы сбережём больше, если не будем воевать», - утешал его Лакапин.

Всё уже было готово к вывозу колесниц из дворца. Но Лакапин хотел прежде дождаться Анатолика. Однако прошло немало времени, можно было дважды обернуться, а он всё не появлялся. Когда Лакапин уже перестал ждать Анатолика и был вынужден выехать из Магнавра, как обещал царю Симеону, прибежал испуганный Гонгила. Он был бледен, похоже, его бил озноб. Ломким голосом он сказал Лакапину:

- В доме великого доместика беда. Слуги, нашли его в саду, он убит дротиком в сердце.

- Как убит? Кто это сделал? - спросил храбрый Лакапин и вздрогнул. - Где были его телохранители?

- Мне это неведомо, почтенный Лакапин. Слуги только и сказали, что он был привязан к дереву и в его сердце торчал дротик.

На миг Лакапин растерялся, но взял себя в руки и вместе с Гонгилой поспешил в покои Багрянородного и Зои-августы. Они были во власти разговора о болгарах, и сообщение Лакапина прозвучало для них как гром среди ясного неба. Зоя-августа принялась креститься, а Константин, крепко сжав кулаки, тихо и твёрдо, уверенный в своей правоте, сказал:

- Это сделали люди дяди Александра.

Лакапина сейчас беспокоило другое. Он посмотрел в окно. Нужно было спешить на встречу с царём Симеоном, потому что солнце готово было опуститься за горизонт. Роману вновь понадобился Гонгила. Он позвал евнуха и сказал ему:

- Славный Гонгила, в твоих руках судьба Константинополя. Возьми двух-трёх воинов и поспеши в бухту Золотой Рог. Распорядись любой скидией и выплыви из бухты. Справа на побережье Босфора ты должен найти командующего армией Льва Фоку. Передашь ему, чтобы он двинулся всем своим войском на север и сблизился за городом правым и левым крылом с болгарами. Но в сечу чтобы до утра не вступал. Лишь утром, если болгары не уйдут от города, он должен поднять войско в сечу.

- Гонгила всё понял, - ответил евнух.

- Да храни тебя Бог, - и Роман похлопал Гонгилу по плечу. Тут же он обратился к Зое-августе и Багрянородному: - Божественные, мне пора на свидание к царю Симеону.

На коротком пути до крепостных ворот Роман Лакапин успел подумать о том, что сказал отрок Багрянородный. «Откуда у него такое убеждение в причастности к убийству Анатолика императора Александра? Уж не прочит ли тот на место Анатолика кого-то из своего окружения?» - предположил Лакапин. И первым, кто пришёл ему на ум, был вельможа из молодых да ранних Неофит. «Ой, не хотелось бы мне быть под его пятой», - завершил невесёлые размышления Лакапин, подъезжая к воротам.

Царь Симеон уже злился. Он находился в окружении свиты и смотрел на заходящее солнце: готовился взмахнуть рукой, как только солнце скроется за горизонтом, чтобы начать приступ. К нему уже всё было приготовлено. В душе Симеон ругал всякими непотребными словами византийцев, называл их обманщиками, лжецами, пронырами и грозился отомстить за обман в первую очередь Роману Лакапину. Царю были очень нужны две колесницы с золотом и серебром. Бедствовал он вместе со своим народом от нищеты. И то, что император решил откупиться от него, он счёл за благо. А теперь выходило, что золото и серебро не дойдёт до его рук и византийское войско вот-вот обложит болгарскую рать, как свора собак медведя. Его лазутчики не только выследили врага, но и привели «языка», который всё честно рассказал. И это было правдой. Симеон сам слушал грека, и всё сказанное сходилось с тем, что выложил ему при встрече Роман Лакапин. Попадись ему теперь этот проныра после захода солнца, он бы своей рукой казнил его за обман: золото, серебро - они уже в глазах Симеона сверкали, рябили, пересыпались.

А солнце уже легло на горизонт и быстро-быстро, как показалось Лакапину, проваливалось в бездну. Стражи у ворот узнали доместика и распахнули ворота. Колесницы ещё далеко громыхали позади, а Роман Лакапин выскочил на открытое пространство и увидел, что царь Симеон взмахнул рукой и повёл своих воевод к войску. Роман ударил коня плетью, догнал царя и воевод а крикнул:

- Государь Симеон, остановись!

Царь развернул коня и, не видя за спиной Лакапина колесниц, схватился за меч и, обнажив его, ринулся на доместика.

- Вот я тебе покажу «остановись»!

- Но, государь, солнце ещё не скрылось. Видишь, ломтик на горизонте лежит? И ты можешь нарушить слово чести.

Царь смотрел не на солнце, а на две колесницы, которые выкатились из ворот крепости. Он убрал меч в ножны и с нотой вины произнёс:

- Старею, брат. Не поверил я тебе. - Симеон повернулся к воеводам: - Стогнев, иди, принимай золото и серебро. Фролов, приведи пленного воина-грека, отдай командиру.

Колесницы, влекомые каждая парой лошадей, остановились возле свиты. Царь подошёл к ним, заглянул в одну, в другую, попробовал на вес кожаные сумы и сказал:

- Стогнев, проверь каждую суму, не камни ли!

- Эк недоверчивый Фома, - усмехнулся Лакапин.

Он уже был уверен, что царь Симеон уведёт своё войско, получив от византийцев богатый откуп, и ему, Лакапину, в стане болгар уже нечего делать. Но привели воина из войска Льва Фоки. Лакапин спросил его:

- Как это тебя угораздило в плен попасть?

- Так я по нужде в кусты ушёл. Там и схватили.

- Ну, берись за стремя, идём в крепость.

Лакапин попрощался с Симеоном, позвал своих возниц, и все медленно направились к городским воротам.

Царь Симеон оказался верен чести. Близко к полуночи болгарское войско снялось со становища и ушло к пределам своей державы. О том уведомили Лакапина его дозорные. После ухода вражеского войска остались разорёнными пригороды, посады, селения на всём пути пришельцев. Таковы были законы войны: сильный отбирал у слабого все, что хотел.

Избавившись от войны, Византия оставалась в полосе внутренних потрясений, и Роман Лакапин, вместо того чтобы ехать во дворец, отправился в особняк Анатолика. Ему было необходимо знать во всех подробностях об убийстве великого доместика. Лакапин пытался восстановить картину преступления, приблизиться к истине.

Ставя на место неизвестных убийц тех или иных знакомых ему вельмож, способных совершить убийство, он пытался остановиться на ком-либо из них. С такими мыслями Лакапин появился на дворе особняка Анатолика и при свете факелов увидел в саду бывшего доместика школ, а теперь премьер-министра Константина Дуку. Он спросил Лакапина:

- И что же, помогло нам золото? Болгары ушли?

- Да, они покидают наши пределы, - ответил Лакапин и в свою очередь спросил: - А что здесь стало известно?

- Ничего нового и никаких следов тех, кто совершил убийство. Верёвка и дротик - вот и все, что они оставили. И проникли они в сад через восточную стену.