Рунетология. Кто управляет русским Интернетом? - Максим Спиридонов

Юра Вировец в HeadHunter, насколько я знаю, выполняет ту же роль. Он являлся совладельцем проекта. Я не знаю, что у них происходит после продажи Mail.ru и выхода на IPO. Так или иначе, тягаться с менеджером-акционером просто нанятому менеджеру сложно. Это очень разные весовые категории. Должен быть кто-то, кто будет воспринимать проект «Работа. ру» как собственный проект. Для этого ему нужно как минимум сорок процентов акционерного капитала подарить.

– Степень мотивированности совершенно разная?

– Да. Как бы ни был мотивирован человек, который работает в проекте как нанятый менеджер, его мотивация не может равняться одной сотой мотивации акционера.

– Одной сотой, может быть, и может.

– У акционера много мотиваций помимо денежных. Например, для меня очень важно наше социальное значение. С 2003 года, когда мы перешли на коммерческие услуги, мы оставили бесплатными услуги для школ, больниц, детских садов – для всех, кто нас лечит и учит. Понятно, что у какой-нибудь школы в Нижнем Новгороде или больницы в Москве может не быть денег на это. Тем более что у них такая сложная система бюджетирования, что не вытащишь деньги на оплату наших услуг, а учить нас и лечить кому-то надо. Мы изначально приняли решение, что сегмент, играющий важную социальную роль в нашей жизни, будет бесплатным. У нас полно писем от главных врачей разных больниц со словами «Если что с глазами, сердцем, суставами, вы знаете, куда обратиться».

– Можно разобрать себя по запчастям и идти лечиться немедленно.

– Да. За двенадцать лет мы помогли миллионам людей найти новое место в жизни, некоторым по два-пять раз. Это нас греет, это все-таки не алкоголем торговать.

– Как думаешь, помогло или помешало вашим конкурентам вхождение в Mail.Ru Group?

– Это вопрос к Юрию. Если они все продали, то, наверное, это пойдет в минус. Включение в большую структуру, возможно, приведет к потере динамики. Пока я не вижу, чтобы это их как-то сильно тормозило, и слава богу. Если бы их не было, мы бы сейчас зарабатывали десять тысяч долларов в месяц и считали, что мы впереди планеты всей и что больше нам ничего не надо.

– Наличие такого сильного конкурента стимулирует?

– Да. С одной стороны, я с удовольствием отправил бы конкурентов куда-нибудь подальше. С другой стороны, я понимаю благо конкуренции. Когда тебя все время кто-то подогревает, это здорово. Я искренне желаю нашим коллегам процветания и долгих лет жизни. В таком случае им придется нас догонять, а нам от них убегать.

– Хорошо. Как бы ты охарактеризовал последние изменения на рынке? Что изменилось после кризиса? Какие изменения произошли в кадрах?

– Людей все меньше и меньше, потребностей все больше и больше. В ближайшие пять-семь лет каждый год будет выходить на 100 тысяч меньше молодых специалистов. Если в 2002 году вышел миллион молодых людей на рынок труда, то в 2012-м выйдет 500 тысяч. Это непростая для работодателей ситуация. Это значит, что за молодых людей будет конкуренция, стартовая зарплата будет больше.

– Всегда будут нужны молодые специалисты, поскольку они, как правило, более энергичные и более целеустремленные.

– Не только молодые. Специалисты всегда нужны. Основная проблема рынка – это очень большой дисбаланс. Есть потребность в квалифицированных специалистах, у нас большое количество неквалифицированной рабочей силы и очень мало программистов, не хватает инженеров, рабочих-универсалов. Найти токаря-универсала – непростая задача.

– Что можно вывести из этого для тех, кто нас слушает?

– Нам как работодателям придется платить больше за все более низкую квалификацию.

– Убывание в сто тысяч в год – критично, как тебе кажется?

– Это было бы некритично, если бы у нас была вменяемая государственная политика по профориентации, в том числе и молодежи, по созданию условий для появления тех самых рабочих мест, о которых так много говорится.

Сейчас у нас идут разговоры про международные финансовые центры, нанотехнологии и так далее. Это красивые разговоры, а реальная политика сводится к тому, что наши люди в депрессивных регионах вымирают, потому что денег на расширенное производство там нет, они замещаются приезжими мигрантами. Они приезжают к нам на низкооплачиваемую работу, о них не надо заботиться, им не нужно предоставлять социальные льготы, школы, больницы и так далее.

Когда говорят, что населения не хватает и что мы должны привлечь 10 миллионов мигрантов, я удивляюсь. Я считаю, что рынок должен быть полностью закрыт для неквалифицированной рабочей силы (у нас своих рук хватает). И что должны быть созданы все условия для того, чтобы к нам приезжала квалифицированная рабочая сила. Пока дальше разговоров дело не идет.

Каждый большой чиновник, с которым я говорил на эту тему, со мной согласен. Возможно, он так же, как я, и думает…

– Он кивает и поддерживает, но на деле…

– Да. Десять-пятнадцать лет назад американские экономисты посчитали, что для обслуживания нефти и газа на этой территории достаточно пятнадцати миллионов человек, а остальные лишние, и без них легко можно обойтись. Что происходит сегодня? Наше государство очень сильно присутствует в экономике. Основные доходы бюджета – нефть и газ. Этими доходами приходится делиться с сотней миллионов людей, которые ничего такого не производят, с чего можно было бы взять налоги, сопоставимые с природной рентой. Их приходится кормить, потому что иначе они приедут в Москву, а видеть в Москве голодных шахтеров никому не хочется. Проще чуть-чуть с ними делиться, чтобы они и с голоду не умирали, и активно не воспроизводились. Таксистами, официантами и дворниками могут быть и узбеки, и таджики.

– Мы немного отвлеклись, давай вернемся к нашему интернет-миру. Какие профессии востребованы сейчас в области интернет-бизнеса?

– Востребованы все. Например, специалисты по социальному маркетингу. Никто не знает, как с этим обращаться. Достаточно сказать, что ты понимаешь, что такое «ВКонтакте», и рабочее место тебе обеспечено. На моей памяти никому так и не удалось за деньги создать особо посещаемую группу «ВКонтакте» или на Facebook. Есть энтузиасты, которые что-то делают, и у них что-то получается. Люди приходят к конкретному человеку, а с компаниями, мне кажется, никому не интересно общаться.

– Есть группы в десятки и сотни тысяч подписчиков. Например, Forbes, «Ведомости».

– Это медиа. Мне как-то сказали, что сделали группу для Сбербанка, в которой 200 тысяч подписчиков. Я зашел, посмотрел, все выглядит печально. Это мертвая группа, пользователи пытаются показать, что они живые и настоящие. Три поста в день ни о чем, явно написаны одним человеком. Я ничего не имею против Сбербанка, но мне кажется, что корпоративное присутствие сделано плохо. Если бы кто-то умел хорошо строить корпоративное присутствие в сети, спрос был бы большой.

– Это можно воспринимать как ответ на вопрос «Почему вы в соцсетях не замечены?»?

– Наша «группа» (речь идет о сайте Superjob.ru) имеет пять-шесть миллионов подписчиков. Ежедневно ее посещают более пятисот тысяч человек. Зачем мне вытаскивать этот трафик? Мне это не нужно. Кому нужна посещаемая группа в социальной сети? Тому, кто не в состоянии на своем сайте что-то реализовать, или тому, у кого нет сайта.

– Мне кажется, что если посещаемость до ста тысяч, то однозначно стоит потратиться на создание представительства в соцсетях. При посещаемости пятьсот тысяч, наверное, нет смысла распылять трафик.

– У наших сотрудников есть свои странички, они могут там проконсультировать, ответить, кто-то может что-то написать в «Твиттере». Это и есть наше корпоративное присутствие. Мне кажется, этого вполне достаточно.

– Чувствует ли Superjob давление с какой-либо стороны?

– Нет. Я занялся сельским хозяйством. Мы с партнером в Тульской области построили колбасный завод, пасеку. Сам лично я этим не занимался, мой партнер занимался, но я понял, что делать бизнес в интернете просто, потому что ты ни у кого не спрашиваешь разрешения. Ты берешь и делаешь. Никто, кроме самого себя и собственной лени, тебе не мешает. Есть идея, работай, и даже денег на это не надо. В реальном бизнесе многие вещи происходят исключительно последовательно, и параллельно их запустить нельзя. Чтобы получить одну бумажку, тебе нужно получить вначале другую бумажку, а на каждую бумажку нужно тридцать дней. То, что по уму должно занимать неделю, может занимать год.

– В сравнении с интернет-бизнесом офлайновый бизнес намного более инертен?

– Я и в других офлайновых бизнесах участвовал. Интернет – это отдушина для человека, который не хочет проходить какие-то бюрократические барьеры. В интернете нам никто, кроме нас самих, не мешает.