Рунетология. Кто управляет русским Интернетом? - Максим Спиридонов

– 98,5 процента – это поступления от работодателей?

– 97 процентов, потому что у нас есть еще исследования, которые приносят определенный доход, плюс мы запустили новый проект по временной работе. Это коммерческий сервис, он тоже начинает монетизироваться, какие-то денежки уже пошли.

– Люди по-разному смотрят на ваш проект. Есть мнение, что дизайн выполнен не лучшим образом, что нужно преподнести проект эффектнее. Как ты отвечаешь на эти высказывания? Я слышал, что у тебя есть конкретная позиция на этот счет.

– Нам тоже не все нравится. Сейчас у нас проходит очередная итерация. Я думаю, не позднее Нового года все прогрессивное человечество увидит то, что мы придумали. Это будет нечто обновленное. Я думаю, что юзабилити существенно улучшится, дизайн будет легче и современнее. Надо понимать, что у нас довольно консервативные пользователи, и мы очень осторожно подходим к переделкам, перекраскам и обновлениям интерфейсов. Есть исследования, которые показывают, что пользователь не всегда хочет the best, если у него есть good enough. И когда ему вместо good enough предлагают the best, он расстраивается, потому что ему надо изучать новые кнопки, новые интерфейсы. Если его старое устраивало с точки зрения качества, а не внешних признаков, то новое ему не нужно. Например, колбаса может выглядеть не очень аппетитно, но при этом быть замечательной на вкус. Если вкус человека устраивал, то внешние прибамбасы его волнуют меньше всего. Но мы понимаем, что время идет вперед, и мы тоже идем вперед. Опять же Superjob – это не две странички в HTML, а огромная система, где очень многие вещи друг с другом связаны. То, что можно было переделать на лету, мы переделывали в течение первых пяти лет. Сейчас это написание отдельного продукта, которое занимает много времени.

– Будучи наблюдателем, я думаю, что я бы взял и навел порядок. Я взглянул на сайт с точки зрения интерфейсов пользователей и, главное, работодателей и понял, что там чрезвычайно разветвленная система. Мне любопытно, сколько там принципиально разных страниц.

– Я не считал. Я думаю, около тысячи или полутора тысяч.

– Кто у тебя работал над интерфейсами? Я понял, что впервые погрузился в портал со сложным интерфейсом. С точки зрения работодателя там черт ногу сломит. Над этим работала своя команда или внешняя?

– Это наша команда. Бывает, что мы привлекаем внешних консультантов, в том числе и по юзабилити. Мы тестируем новые функции, смотрим, как они будут выглядеть, куда их лучше вписать. Для этого мы приглашаем наших любимых и уважаемых клиентов, которые с удовольствием нам в этом помогают.

Есть люди, которые отвечают за интерфейсы работодателей, есть люди, которые отвечают за интерфейсы соискателей. Когда-то это была одна и та же команда, сейчас это разные люди, и они координируют работу друг с другом. Есть люди, которые отвечают за интерфейсы временной работы.

– Я понял тебя. Давай вернемся к истории создания проекта. Наверняка клиенты не обрадовались, когда увидели, что теперь с них требуют деньги за то, что они раньше получали бесплатно. Тогда бытовало мнение, что интернет – это место, где все бесплатно, что нужно заплатить только за доступ?

– Да. Наша команда – это продвинутые люди, они сами, может, и считали, что платить нужно за все, но были уверены, что пользователи считают по-другому. Мне стоило серьезных усилий убедить команду в том, что у нас все получится. Она тогда была не такая большая, как сейчас. Совокупно у нас работало около пятнадцати человек, может, чуть больше. Я убеждал менеджеров, группу разработки, ходил к программистам, но в их глазах я видел, что они не уверены в этой затее. После того как я неделю ходил по кругу и убеждал всех по четыре раза в том, что у нас все получится, я пригласил всех в свой кабинет и четыре часа митинговал. Никто из кабинета не вышел, пока я у ста процентов сотрудников в глазах не увидел мысли, что нам будут платить за наш уникальный и самый лучший сайт. Так и получилось.

Было страшно, потому что после того, как мы перешли на коммерческое размещение вакансий, наш трафик по размещению упал. Если раньше в день размещалось 5000 вакансий, то 15 января у нас было размещено 200 вакансий. При этом не все из них платили. С чего мы начали? Когда мы включили биллинг, мы всем пользователям, которые были у нас зарегистрированы, начислили на счет по 30 000 рублей. Они могли потратить их, а потом принять решение, платить дальше или нет. Эти виртуальные денежки можно было тратить достаточно долго.

Но даже получив эту халяву, люди сначала испугались. Мы сделали рассылку, в письмах которой было написано «у вас на счете 30 000 рублей», в ответ нас завалили письмами со словами «Как здорово! Нельзя ли получить эту сумму кэшем?». Мы говорили, что нельзя. Даже учитывая то, что мы дали людям такую халяву, 15 января у нас было размещено всего 200 вакансий. Понятно, что люди были на праздниках, но упасть с 5000 до 200, которые были оплачены халявными деньгами, было страшно. Я помню, что мы с партнером сидели, и я произнес фразу, что буду счастлив, когда у нас будет размещено 500 оплаченных вакансий. Сейчас их 140 тысяч, и я хорошо себя чувствую.

– В профессии ты чувствуешь, что у тебя все получилось? Или есть еще что-то, что хотелось бы сделать?

– Конечно, хотелось бы еще много чего сделать. У нас с партнером и в других бизнесах всегда был слоган «Работа должна доставлять удовольствие». Мы между собой всегда обсуждали, доставляет работа удовольствие или нет. Если что-то не получается – да и фиг с ним, пойдем и займемся чем-нибудь другим. Мы об этом говорили между собой, и шесть-семь лет назад возник вопрос «Какой слоган должен быть у Superjob?». Мы старались делать так, чтобы работа у нас доставляла людям удовольствие. Компании уже двенадцать лет, и за это время практически не было случаев, чтобы люди сами увольнялись, даже сейчас, когда в компании работает около 120 человек. Это скорее минус, чем плюс, потому что мне хотелось бы, чтобы компания была более динамичной, чтобы кто-то уходил, а кто-то приходил. Мы подумали, что она и дальше должна доставлять удовольствие, и сделали это слоганом Superjob.

– Ты все время говоришь о партнере. Он не публичен? Ты можешь его назвать?

– Он публичен, это Сергей Габестро. В какой-то момент мы с ним разделили сферы ответственности, потому что нас двоих всегда слишком много. Он является председателем совета директоров торговой системы «Фабрикант. ру». Кроме того, он ведет большую общественную деятельность. Он исполнительный директор благотворительного фонда преподобного Серафима Саровского, входит в Генсовет «Деловой России».

– У вас паритет в проекте?

– Практически.

– Других акционеров у Superjob нет?

– У нас есть миноритарий, которому мы в 2008 году продали пять процентов Superjob из расчета капитализации компании в 300 миллионов долларов. Это не было привлечением денег, просто эти люди очень хотели инвестировать в IT-проекты. Они не вмешиваются в управление. Мы вместе рыбачим, это наши друзья.

– Ты сказал, что от вас редко уходят люди. Из-за чего? Что их держит?

– Наверное, лучше спрашивать их самих. Мы стараемся поддерживать комфортную, человеческую атмосферу в офисе. Например, у нас не ругаются матом. Мы предоставляем неограниченные возможности для обучения. Любой наш сотрудник может пойти учиться чему угодно за счет компании. Кто-то говорил, что хочет учиться дрессировке собак, – да пожалуйста. Потом мы решили, что это не совсем правильно. Мы пришли к выводу, что если человек чему-то обучается, то какая-то польза для компании от этого должна быть. В рамках того, чем человек занимается в компании, он может получить любое обучение. Например, если наш секретарь скажет, что у нее есть желание пойти учиться на SMM или SEO, то она пойдет учиться за счет компании.

– Как ты смотришь на конкурентов? Сегодня, как мне кажется, на рынке два соперничающих гиганта (вы и HeadHunter), а остальные находятся уровнем ниже и не являются конкурентами хотя бы по объему. Поправь меня, если что-то не так.

– В общем, да. Мы считаем, что мы первые. Наши коллеги из HeadHunter считают, что они первые.

– Вы просто по-разному считаете.

– Да. Я очень люблю и уважаю наших коллег. С Юрой Вировцом у нас хорошие отношения. Я не скажу, что мы часто общаемся, но если общаемся, то вполне тепло и по-дружески. В других проектах люди постоянно меняются. Например, с акционерами «Работы. ру» я тоже общаюсь, но с людьми, которые непосредственно делают работу, я не общался.

– В каком-то смысле это объясняет то, что вы вдвоем находитесь на вершине, а другие ниже.

– Да. Я акционер, но я и играющий тренер. Понятно, что оперативным управлением я не занимаюсь и договоры на приобретение стульев или компьютеров уже давно не подписываю. Но так или иначе я участвую в ежедневной постановке задачи, в ежедневной координации людей между собой. Я оперативно могу принимать или утверждать любые решения, понимая, что за этим стоит.