Вселенная неудачников - Сергей Мусаниф

Припоминать все эти подробности не составляло мне большого труда, и параллельно своему рассказу я изучал лабораторию и самого Сола, стараясь понять, в какое именно дерьмо я влип и насколько глубоко в нем увяз.

Помимо Сола в лаборатории присутствовали несколько техников, носивших такие же серые комбинезоны. Единственное отличие было в количестве синих нашивок на рукавах. У техников таких нашивок было по две. У Сола – шесть.

Правда, означать эти знаки различия могли все что угодно. Как воинские звания или ученые степени, так и принадлежность к той или иной исследовательской группе или, например, количество детей у каждого индивидуума. Или еще что-нибудь, о чем я даже представления не имею.

Сами люди внешне не слишком изменились. Разве что все индивидуумы, которых я встречал до сих пор, были высокими (то есть примерно моего роста), стройными и подтянутыми. Впрочем, это была слишком небольшая выборка, чтобы делать какие-то выводы обо всем человечестве.

Может быть, к сотрудникам СБА предъявляют особые требования.

Но вот что было особенно странно, так это их техническое оснащение.

Мягко говоря, не поражало оно моего воображения. Плоские мониторы, похожие на плазменные панели моего времени, обычные клавиатуры, пульты с кнопочками, тумблерами и рычажками. Никаких голограмм, телепатических интерфейсов и прочей научно-фантастической фигни. И даже датчики все с проводками.

В принципе любая продвинутая лаборатория двадцать первого века могла бы похвастаться примерно таким же набором техники.

Тем не менее эти ребята заселили Марс, встретили инопланетян, они могут путешествовать во времени и сканировать память.

Интересно, как выглядит современная версия Интернета.

Сложно сказать, сколько времени мне пришлось трепаться в первый день.

Наверное, они добавили в воду какой-то наркотик, потому что у меня нарушилось восприятие времени. Но, по самым скромным прикидкам, интервью заняло не меньше десяти часов.

И даже несмотря на то что у «электрического стула» оказались функции массажного кресла, после окончания всех процедур эсбэшникам пришлось вытаскивать меня вручную. Встать без посторонней помощи я был не в состоянии.

Поддерживая под руки, Сол и его помощник отвели меня в камеру и принесли поесть. Не знаю, подмешивали ли они снотворное в еду – думаю, что особой необходимости в этом не было. Я чувствовал себя смертельно усталым и заснул, едва моя голова коснулась подушки.

На следующий день процедура повторилась. И на третий. И на четвертый.

То же кресло. Те же бесконечные расспросы. Те же истории, по второму и третьему кругу…

– У тебя очень хорошая память, – заявил мне Сол на излете очередного дня расспросов.

– Я уже об этом жалею, – сказал я.

– И дело даже не в том, что твоя память не подвержена влиянию извне, – сказал Сол.

Техники неторопливо освобождали меня от многочисленных ремней и креплений.

– А в чем же дело?

– Ты помнишь почти все, что было с тобой на протяжении жизни.

– А разве с другими людьми не так? – А может быть, все дело в том, что у меня была слишком короткая жизнь. И событий в ней было не так уж много. По сути первым большим приключением в моей жизни стал поход в джунгли Белиза вместе с агентом британской контрразведки.

Сол улыбнулся.

– Завтра нам с тобой предстоит серьезный разговор. Долгий разговор.

– Ничего нового, – вздохнул я.

– Нет, никаких процедур, – сказал Сол. – Просто разговор двух людей. Двух взрослых мужчин.

– Я уже заинтригован, – сказал я.

Техники закончили выковыривать меня из кресла.

– До завтра, – сказал Сол и быстрым шагом покинул помещение.

После душа обычно меня ждала очередная порция обследований, допросов и прочих не слишком приятных вещей, однако сегодня график был изменен, и мы с Виолой вернулись в мои апартаменты.

– Чем ты предпочел бы заняться? – спросила она.

Поскольку сексом мы с ней только что позанимались, я пропустил мимо ушей двусмысленность ее предложения и попробовал перебрать другие варианты.

– Можно посмотреть новости, – сказал я.

– К сожалению, новости тебе смотреть пока не разрешено, – сказала Виола.

– Интересно, как я могу адаптироваться к вашему обществу, если я ничего о нем не знаю и даже новости посмотреть не разрешают.

– Не я составляла программу адаптации.

– Знаю, что не ты. Но все равно это странно. У меня начинает складываться впечатление, что меня никогда отсюда не выпустят.

– Ты все узнаешь в свое время. – Виола не очень любила говорить на эти темы. Очевидно, срабатывали наложенные на нее ограничения.

– Мне лишь бы узнать, когда это время наступит, – сказал я. – У вас тут хоть Интернет есть?

– Интернет?

– Всемирная компьютерная сеть, – объяснил я, глядя на ее удивленное лицо. – Информационная паутина. Виртуальная реальность.

Это точно будущее? В двадцать первом веке для некоторой части населения жизнь без Интернета была немыслимой. Что же произошло с потомками, если они и слова этого не знают?

– Инфосеть у нас есть, – сказала Виола, развеяв мои сомнения. – Но на нее распространяются те же ограничения, что и на новостные каналы.

Любопытно. Выходит, телевидение, или что тут у них вместо него, так и не срослось с компьютерными сетями. Странно, в свое время мне казалось, что это абсолютно естественный процесс, который завершится не позднее середины двадцать первого века.

И я уже не в первый раз задумался об «отсталости» технологий будущего. Как человек, переместившийся на две с половиной тысячи лет вперед, я мог ожидать гораздо большего в области развития технологий.

Даже в бытовой сфере.

А мои апартаменты в здании одной из самых могущественных спецслужб Демократического Альянса принципиально ничем не отличались от «умных домов», которые обладающие достаточными средствами люди могли позволить себе и в двадцать первом веке.

Я подошел к окну.

Судя по открывающемуся из него виду, мои апартаменты находились этаже этак на четырехсотом, если не выше. До облаков было рукой подать.

В некотором отдалении виднелись шпили еще нескольких высотных зданий. Периодически между ними пролетали каплевидной формы летательные аппараты, но ни один из них ни разу не приблизился на расстояние, с которого его можно было бы нормально рассмотреть.

Внизу… Очевидно, этот самый низ был слишком далеко, так как толком ничего разглядеть мне там не удавалось. Серая поверхность и люди, если это, конечно, были люди, напоминающие даже не муравьев, а пиксели на мониторе с высоким разрешением.

Подавляющая часть зданий была гораздо ниже того, в котором я находился. Их крыши были усыпаны антеннами или какими-то хреновинами, очень на антенны похожими. Моего словарного запаса явно не хватало, чтобы называть все футуристические хреновины своими именами. И потомки не слишком торопились мой словарный запас пополнить.

Судя по тому, с какой стороны всходило солнце, мои окна были ориентированы на восток.

Впрочем, солнце мне доводилось видеть не так уж часто. Небо было серым, плотно затянутым облаками, и восходы не баловали меня своим видом чаще чем раз в неделю. А то и в полторы недели.

Интересно, как у потомков дела с экологией обстоят?

– Просто здорово, – сказал я. – Впервые у меня выдалось свободное время, только я не знаю, чем его можно заполнить. Потому что мне у вас ничего нельзя. Хоть бы учебник по истории почитать дали…

Услышав за спиной шуршание одежд, я обернулся.

Виола стояла передо мной абсолютно голая, набирая какую-то комбинацию на своем браслете-коммуникаторе.

– Точно, кролик, – пробормотал я. – Раз нет опытов, которые над ним можно поставить, остается только одно.

– Разве ты этого не хочешь? – спросила Виола.

– Хочу, – сказал я, прислушавшись к своим ощущениям.

Кровать послушно выползла из своего места в полу…

ГЛАВА 3

На следующий день после обещания серьезно поговорить Сол опять сам принес мне завтрак и терпеливо подпирал спиной стенку, ожидая, пока я с этим завтраком покончу.

Когда я отправил в рот последнюю ложку каши, запив ее последним глотком безвкусного сока, Сол распахнул дверь и велел мне следовать за ним.

Наше не слишком длинное путешествие по безлюдному серому коридору закончилось в помещении, которое я решил обозвать рабочим кабинетом Сола. Поскольку до сих пор я видел только свою камеру и лабораторию, в которой надо мной всячески издевались, это показалось мне приятным разнообразием.

В помещении имели место два кресла и письменный стол с вмонтированной в столешницу клавиатурой. Роль монитора выполняла одна из стен кабинета.