Официантка - Елена Нестерина

Марина улыбнулась сама себе, но не выбежала, а просто вышла на середину ресторанного зала. Чуть погодя к ней подошли Руслан и его приятель. Им навстречу поднялись из-за столика какие-то люди, пригласили сесть. Марина познакомилась со всеми, выслушала привычные комплименты. Никогда ещё она не видела такого воздушного и легкого интерьера, хотя, казалось, за последние несколько месяцев перевидала много ресторанов. Ни разу ей не приходилось есть из такой посуды, на первый взгляд достаточно традиционной, но поразившей Марину в самое сердце.

На тонкой фарфоровой посуде с растительным орнаментом по краю была нарисована одна и та же девушка — Сакунтала, как догадалась Марина. Время от времени скашивая глаза на тарелки соседей, Марина поняла, что ни один рисунок не повторяется. Вот девушка среди цветков лотоса, вот она качается на качелях, вот Сакунтала во дворце, таком же воздушном, как интерьер этого ресторана, вот Сакунтала за вышиванием, вот она кормит птиц. Тончайшие рисунки, благородные краски, никакого намека на позолоту и аляпистость. Хотелось долго и пристально всматриваться в лицо Сакунталы, что бы она, изображенная на посуде, ни делала.

«Да, вот официантка кокнет такую тарелочку, наверно, долго за неё не расплатится, больших денег посудка стоит», — взвесив закусочную тарелку на ладони, подумала Марина.

Увлеченная посудой, она не сразу заметила, что ножи и вилки, которыми сервировали стол, были костяными. Ножи отлично резали, вилки были острые, но костяные. Сливочно-белые, со сложным орнаментом резьбы на ручке. Рюмки, фужеры и бокалы не так поразили Марину, и лишь только под конец она поняла, что больше никакие другие, кроме как эти, к такой посуде не подойдут. Они были литые, но что это за металл был такой, легкий, заставляющий фужер или рюмку ловить и отбрасывать в пространство все световые блики, — этого Марина не знала.

И когда пора была уезжать из ресторана, Марина, поглядевшись в водоем с камешками, кувшинками и большими живыми рыбами, так растрогалась, что уронила в прозрачную гладь крупную слезу, от которой даже круги по воде разбежались.

— Ты вошла туда, как королева! — Открывая Марине дверь в машину, восторженно проговорил Руслан. — Они, как тебя увидели, все дара речи чуть не лишились!

— Правда, что ли? — искренне удивилась Марина.

Она помнила, что, очарованная убранством ресторана, перестала даже контролировать себя, тем более не старалась добиться эффекта.

— Тебе в «Сакунтале» понравилось? — перед тем как завести машину, спросил Руслан, заглянув Марине в лицо.

— Просто улет, — все ещё находясь в оцепенении (если Марине что-то нравилось, так уж на всю катушку), проговорила она.

— Мое любимое место, — счастливо улыбнулся Руслан. — Они три месяца ремонтировались и сейчас вот опять открылись.

— Я хочу туда, Руслан.

— Теперь будем ходить, какие вопросы! — пообещал Руслан.

— Нет, ты не понял, я работать туда хочу, — произнесла Марина таким голосом, который сестра её Карина называла «сакральным».

— Работать? — удивился Руслан.

— Да. Хоть официанткой.

— Зачем ты хочешь там работать? Тебе кто-то из них понравился? Руслан немного взволновался и даже проскочил на красный свет.

— Если ты будешь ревновать и говорить всякие глупости, мне будет скучно и неинтересно с тобой. Я хочу просто там работать, Руслан, — твердо сказала Марина, заставив Руслана покраснеть. — «Зеркало» — тухлое место, а здесь, я чувствую, хорошо. Ну вот хоть бы на полставочки, я бы тут скромненько притулилась…

— Официанткой на полставочки? — переспросил Руслан. — Ну зачем тебе это? Только время тратить. Ладно, замуж ты не хочешь, так моих денег хватит на то, чтобы ты в эту «Сакунталу» завтракать, обедать и ужинать ходила. Сидела бы там, сколько хотела, приятно и солидно проводила бы время. Ну а то что это — официанткой.

В последнее время часто Руслан начинал свои речи словами: «Раз замуж ты за меня не хочешь…» Марину это сначала смешило, а теперь уже начинало злить.

— Официанткой — это временно. Не могу же я всю жизнь быть официанткой. Мне хочется столько работы, чтоб с головой захлестывало, я это не хуже, чем ты, умею. — Марина, положила Руслану руку на плечо, но он сделал вид, что не замечает, и сидел злой и надутый.

Долго Марина говорила с ним, и Руслан молчал, бычился, нервно размял и выбросил в окно машины целую пачку сигарет. Но все же смирился и пообещал переговорить об этом с другом, который имел отношение к ресторану «Сакунтала».

Марина так обрадовалась, что даже о Павлике Руслану забыла напомнить.

Хорошо, что сам он помнил об этом и желал разобраться подробнее с Альбиной. Однажды она даже пыталась обмануть его. Руслана не устраивал такой человек в «тылу». Хотя в том, что все равно все воруют, он нисколько не сомневался.

Как хорошо лежать на берегу небольшого пруда в Серебряном Бору! Было по-летнему жарко, от воды веяло прохладой, а воздух сосен казался особенно чистым и приятным. Мягкая трава, ещё не выжженная солнцем, не забросанная мусором и не вытоптанная, радовала и глаз, и тело. Карина лежала на одеяле, а Марина давно с одеяла сползла и валялась прямо на траве, ощущая свежую нежную травку всем телом.

Сестры загорали. В Серебряный Бор они приехали одни, и теперь только Маринин телефон связывал их с внешним миром. Карина была уже загоревшая: она несколько раз ездила с Валерой на дачу его родителей, ходила по грядкам в купальнике, ей там даже доверили держать шланг, когда качали в бочки воду для полива. Она даже ухитрилась в первый день обжечь плечи. Валера заботливо мазал тогда Карину простоквашей, просил больше не загорать, быть внимательнее, беречь себя.

Марине было смешно слушать про такую идиллию. Она ничуть не завидовала такому скромному домашнему счастью сестры и проявлению нежной заботы.

— Смотрите не пересластите, — пыталась она увещевать Карину. Та даже обиделась, встретив насмешку в ответ на свое откровение.

— Почему — пересластить? — удивилась Карина.

— Уж больно все трогательно, — Марина не шутила, — как бы перебора не было. А то станет все до того противно, бежать от таких сюсей-мусей захочется на край света.

— Не захочется, — уверенно сказала Карина, — мне только так и хорошо.

— Ну и хорошо, раз хорошо. Тогда радуйся, — вздохнула Марина, — ты что это пишешь?

— Письмо маме, вот, посмотри, — Карина охотно протянула сестре лист бумаги.

Марина пробежала глазами написанное.

— Ты что, про все про это и маме написала? И про работу. И вообще, про Валеру? — Глаза у Марины просто полезли на лоб. — Зачем? Ты что, дорогая моя, совсем, что ли?

— Почему? — удивилась в свою очередь Карина. — А что тут такого? Пусть мама с папой знают.

— И ты думаешь, что они правильно все поймут? В твоем художественном изложении? И ничего дальше себе домысливать и накручивать не будут? Ты что, их не знаешь? — Марина поднялась с травы, которая сразу показалась ей колючей и полной набросанных острых веток, шишек и битых стекол. — А если я тоже начну про все, где я бываю и что со мной происходит, маме с папой расписывать? Что тогда получится?

— Значит, такое с тобой происходит, что о нем стыдно маме рассказывать. — Карина вновь садилась на своего упрямого конька.

— Ничего подобного! — Марина вскочила. — Просто они не поймут! Будут думать, что ко мне плохо относятся, раз замуж не иду! Не зовут, значит, думают! А не то, что мне самой не хочется! Они быстро представят себе историю, да такую, какую мы с тобой ни за что не придумаем! А зачем расстраивать, если они все равно не поймут.

— Ну а я-то что? — пробормотала Карина. — У меня-то ведь все очень просто.

— И ты тоже. Что у тебя? Милая история, сентиментальная пастораль. А родители там, у нас дома, по-другому все это представят, да, и простоквашу твою, и то, как вы по парку за ручку гуляете!

— Почему?

— Потому что им кажется, что в Москве все по-другому, что страшно все, а люди кругом бандиты или обманщики. Что, не так?

— Ну… Так, — сказала Карина и вспомнила, как со слезами провожали бабушка и мама сестер в Москву, поступать в институт. Как уговаривали никому не верить, в разговоры ни с кем не вступать, пристегивать деньги булавкой к белью, позже девяти часов вечера на улицу не выходить и так далее. Причитали бабушка с мамой так, словно Карина с Мариной ехали не в столицу нашей Родины, а в мрачный город ужасов, поголовно населенный маньяками, грабителями и прочими опасными элементами.

— Само собой, что так. — Марина вновь села, потому что оглянулась и увидела, как немолодая пара, расположившаяся под солнцезащитным зонтиком на скамейке, с интересом к ней приглядывается и прислушивается. — Поэтому, Каринка, даже не смей такого родителям писать. Они же сразу про твоего ангела Валерочку такого напридумают, что ночей спать не будут.