Парень с того света - Роберт Лоуренс Стайн

к брюшку убитой птицы.

Я сделала глубокий вдох и с трудом восстановила дыхание.

А Дина уже бормотала нараспев, снова и снова повторяя слова на языке, которого я никогда не слышала. Закрыв глаза, она держала амулет над попугаем и бормотала, быстро шевеля губами и повторяя слова так тихо, что я не могла расслышать их.

На ее лбу выступил пот, очки затуманились, амулет дрожал в руке, а она все бормотала и бормотала. Серебряная птица сияла в луче света из окна.

Я ахнула: попугай слабо вскрикнул. Открыл глаза. Поднял голову.

Дина продолжала бормотать. По ее щекам струился пот. Ее голос стал хриплым, дрожащим.

Птица снова закричала. Она бешено замотала головой, отряхиваясь от воды. Расправила крылья, потом неуверенно встала на ноги.

Дина перестала бормотать и открыла глаза. Она вытерла взмокшее лицо рукавом блузки. Затем она бережно сняла попугая со стола и посадила обратно на насест.

Она нежно погладила пальцем его перышки. Попугай наклонил голову и ущипнул ее за палец.

Дина подняла глаза на меня. Странная, удовлетворенная улыбка играла на ее губах.

– Воскрес, – произнесла она шепотом.

Я не могла скрыть потрясения. Разинув рот, я смотрела на попугая, чистившего свои мокрые перышки. Подыскивала слова.

– Я… я все равно хочу домой, – проговорила я наконец. – Ты пугаешь меня, Дина. Мне это не нужно.

Она снова улыбнулась одними губами:

– Да, я внушаю страх. Вот почему, Кэйтлин, ты будешь мне помогать.

– Я… я не понимаю, – пролепетала я.

– А тебе и не нужно, – отрезала она. – Не пытайся понять. Просто иди со мной. У нас мало времени.

– Мало времени, чтобы воскресить Блэйда? – проговорила я тоненьким голоском. Страх душил меня.

Дина кивнула:

– Они не похоронили его. Он до сих пор в часовне. Нужно идти туда немедленно. – Она отошла от насеста. – Ты видела, на что я способна. Надо сделать это, пока не стало поздно.

– Но… зачем? – проговорила я. – Зачем воскрешать его, Дина?

Попугай внезапно завопил:

– Зачем? Зачем? Зачем?

Глаза девушки за огромными круглыми очками расширились. На бледных щеках вспыхнули алые пятна.

– Потому что я увидела его первой.

Я ахнула:

– А? Что ты говоришь? Опять ерунда какая-то.

– Я увидела его первой, Кэйтлин, и теперь мой черед. – Она направилась к выходу. – На этот раз он будет мой.

– Дина, подожди. – Я поспешила за ней. – Постой. Я на это не пойду. Не могу. Я не хочу возвращать Блэйда.

Она обернулась, сверкнув на меня гневным взглядом.

– Почему? Я думала, что ты любишь его. Думала, ты с ума по нему сходишь.

– Я… я тоже так думала, – проговорила я дрогнувшим голосом, – но нет. Я не могу. Я не хочу, чтобы он вернулся. Этого не должно случиться, потому что…

Я осеклась. Я чуть не призналась, почему не хочу, чтобы Блэйд вернулся. Чуть не сказала, что это я убила его. И если он вернется… если он вернется…

Я не знала, что Блэйд со мной сделает, и слишком боялась это выяснять.

Я почти готова была признаться. Объяснить, в чем дело. Я колебалась. Я застыла на месте, напряженно думая. Мне не хотелось доверяться этой странной, пугающей девице. Что она сделает, узнав правду обо мне, об убийстве Блэйда?

Я поняла, что не могу сказать Дине правду. А еще я поняла, что должна сбежать от нее как можно скорее.

Я набрала в грудь побольше воздуха, повернулась к двери и сорвалась с места. Вскинув руки, я отпихнула девушку с дороги.

Застигнутая врасплох, Дина вскрикнула и отшатнулась на пару шагов, ненадолго потеряв равновесие, но этого времени мне вполне хватило. Стуча туфлями по полу, я вылетела в коридор, поглядела направо, налево.

В какую сторону? Откуда мы пришли?

Выкрикивая мое имя, Дина выбежала вслед за мной. Развернувшись, я кинулась направо. В полумраке коридора не было ни одной подсказки, куда бежать.

Двери комнат, мимо которых я пробегала, были наглухо закрыты. Сквозь высокое окно в конце коридора струился серый вечерний свет. У меня возникло чувство, что я бегу в тумане.

Зеркало справа, которое я миновала, на мгновение отразило меня, растрепанную и напуганную. В конце коридор расходился двумя ответвлениями.

Я опять выбрала правое. Насколько я помнила, в этом странном старинном доме был только один выход. Вот только к нему я бегу или от него?

Крики Дины летели мне вслед, отражались от стен, повторяя мое имя снова и снова.

Бок пронзила острая боль. Схватившись за него, я продолжала бежать. Коридор оканчивался черными двойными дверями. Это не выход. Очевидно, я выбрала неверное направление и оказалась в ловушке. Хотя…

Я вцепилась в ручки и распахнула двери. Моим глазам предстала огромная темная комната, лишь два тонких луча света струились с потолка, пронизывая темноту.

Я захлопнула за собой двери, но крики Дины все равно звенели в ушах. Я пыталась нашарить замок или щеколду, но ничего не нашла.

Хватая ртом воздух, я заковыляла в чернильную темноту комнаты. Я подняла глаза на два луча света. Такие таинственные. А потом проследила за ними до самого низа… до самого пола…

И подавилась криком.

Разинув рот я смотрела на две стеклянные витрины. Высокие стеклянные витрины, мерцающие на свету. А внутри…

Боже милостивый.

Их было двое, мужчина и женщина. Одетые в черное, будто для похорон. Они стояли как истуканы, широко раскрыв глаза. Они смотрели через стекло прямо перед собой, не глядя друг на друга.

У мужчины были короткие черные волосы и темные глаза. У женщины – каштановые волосы до плеч, а глаза ярко-голубые. Их лица были странного оранжевого оттенка.

Манекены из магазина, подумала я. Манекены из магазина одежды.

Но зачем они здесь? Зачем спрятаны в дальней комнате? Что здесь делают манекены в подсвеченных стеклянных витринах, будто выставленные напоказ?

По-прежнему пытаясь отдышаться, я приблизилась к ним на несколько шагов. Руки мужчины были вытянуты по швам. На тыльных сторонах ладоней виднелись морщинки, как у настоящих человеческих рук. На левой руке женщины поблескивало обручальное кольцо с бриллиантом.

У меня за спиной с грохотом распахнулись двери. Ахнув, я обернулась.

Дина стояла в дверях, держась руками за створки. Ее взгляд перебежал с меня на витрины – и снова остановился на мне.

– Вижу, ты познакомилась с моими родителями, – сказала она.

22

Я открыла рот, но не смогла издать ни звука. Так и смотрела на нее с отвисшей челюстью, чуть не валясь с ног – так они дрожали.

Наконец я обрела дар речи:

– Это шутка, да? Ты смеешься надо