На дорогах войны - Георгий Красковский

Старший мастер Григорий Мурмыло, смахнув слезу, сказал:

— Теперь за работу, девчата. Здесь тоже фронт, — и, тяжело опустив крупную голову, зашагал по проходу между станками…

Через неделю Валю можно было видеть в строю курсантов всеобуча. В ловко подогнанной старой фуфайке, резиновых сапогах она вместе с такими же, как и она, девушками, работницами разных предприятий города, шагала по центральной улице. «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой, с фашистской силой темною, с проклятою ордой», — неслась над строем песня.

Шли дни, месяцы. Недавняя ученица ремесленного училища, фрезеровщица тракторного завода стала солдатом. Научилась без промаха стрелять, быстро окапываться, маскироваться, делать перебежки, наизусть знала уставы.

— Когда же на фронт, товарищ лейтенант? — обращались к работнику военкомата Гладышеву она и ее подруги Маша Вишнякова, Люда Шульгина и другие девчата.

— Всему свое время, девушки, — отвечал лейтенант и с сожалением смотрел на пустой рукав своей гимнастерки. Девушки, может быть, и попадут на фронт, а вот ему путь туда заказан.

Однажды (это было уже в 1943 году) в военкомате ей сообщили:

— Направляем тебя в снайперскую школу. Оформляй документы — и в дорогу.

В этот же день она подала заявление об увольнении мастеру Григорию Мурмыло. Тот прочитал и расстроился.

— Не отпущу, — вырвалось у него. — Кого я на место тебя поставлю, кто может на двух станках работать?

Так и написал на заявлении:

«Возражаю. Считаю, что здесь она так же нужна, как на фронте».

Все же Валю с завода отпустили. Пятнадцатилетние мальчишки, с завистью поглядывавшие на Валю, приготовили ей на прощание подарок — небольшой кинжал с наборной ручкой.

— Пригодится, может, да и память о нас будет, — говорили ей.

Вскоре Валю, Люду Шульгину и других девушек из Челябинска провожали в женскую снайперскую школу. Гудел перрон вокзала. Слезы, добрые напутствия, пожелания. Проводить Валю пришла и ее бабушка.

— О божэчко, можна як нэбудь зробиты, шоб нэ ихаты? — По старому морщинистому лицу старушки текли слезы.

— Надо, бабушка, ехать, надо, — обнимая ее, говорила Валя.

— Ну с богом, внучка. Гляди, шоб мэни не стыдно було людям в глаза дывиться.

— Не подведу, бабушка. Маме поклон передай, я ей про все написала…

Но не так быстро, как хотелось, попали девушки-снайперы на фронт. Снова штудировали материальную часть различных видов стрелкового оружия, набирались опыта выбирать цели, маскироваться, учились выдержке, выносливости — всему тому, что должен уметь снайпер, какие качества он обязан в себе воспитать.

Лишь в марте 1944 года восемнадцатилетняя Валентина Лазаренко в составе отдельного снайперского взвода попала на передовую на 3-й Белорусский фронт.

3

Конец марта. Ноздреватый, потемневший снег устилает землю. Необычно тихо. «Вроде и войны нет», — думает Валя, пробираясь по глубокой, в рост человека, траншее следом за младшим лейтенантом.

— Неужели это и есть передовая? — спрашивает она.

— В шестистах метрах — гитлеровцы, — младший лейтенант досадливо повел плечом (вот, мол, еще не верит, что на передний край попала) и прибавил шаг.

Прошли еще метров тридцать. Командир взвода остановился против пожилого солдата, протиравшего обоймы с патронами.

— Саватеев, где сержант?

— Он за наблюдателя, товарищ младший лейтенант.

Командир взвода с минуту что-то прикидывал, потом оглянулся на Валю, бережно державшую винтовку с причудливой рукояткой затвора, потом снова повернулся к солдату.

— Позови сержанта, Саватеев.

Подошел сержант, командир отделения.

— Это младший сержант Лазаренко, снайпер, — познакомил Валю с сержантом командир взвода. — «Поохотиться» решила. А у нас есть на кого.

— Что правда, то правда. Изнахалились фашисты совсем, каждый день в той лощинке появляются. Из винтовки их не возьмешь — далеко все-таки, а бить из пулемета — большая роскошь. Мигом точку засекут и жди мин на свою голову. — Сержант с любопытством и недоверием разглядывал Валю.

— Ты, сержант, покажи ту лощинку, растолкуй все, — приказал командир взвода.

— А вы подождите уходить, товарищ младший лейтенант. Гитлеровец вот-вот появится. Я видел, как один с термосом пробегал лощинкой. За обедом, видно. Будет возвращаться — снайпер и возьмет его на мушку.

Валя улыбнулась: из снайперских винтовок на мушку ведь не берут…

— Пойдемте, только головы не высовывайте, с той стороны тоже постреливают, — повернулся к Лазаренко сержант и повел ее по узкому ходу сообщения в выдвинутый вперед, метров на пятнадцать, окопчик.

Валя протиснулась в полукруглую ячейку, приготовилась к стрельбе. Сзади стоял сержант и показывал, где та лощина, которой пробегали гитлеровские солдаты. Определила расстояние: да, метров 600. Хотела спросить, с какой стороны, слева или справа по фронту, ждать фашиста, как услышала: «Идет».

Вражеский солдат, низко пригнувшись, нес на спине что-то тяжелое. Он особенно не торопился: был, видимо, уверен, что пули здесь не достанут. Валя легко поймала его в перекрестие прицела и выстрелила. Она сама видела, как фашист, словно споткнувшись, повалился лицом вниз.

— Молодец, младший сержант, — похвалил командир отделения. — Снайперский выстрел!

4

«Вражеский снайпер лишь на мгновение приподнялся из окопа и тут же упал, сраженный пулей девушки-бойца Лазаренко».

(Из армейской газеты).

Фашистский снайпер оказался на редкость назойливым и хитрым. Он все время обстреливал позицию, которую занимала рота капитана Коршуна, оставаясь сам незамеченным.

— У меня в роте два снайпера, а с одним сладить не можете, — отчитывал капитан Лазаренко и ее подругу Зину Андрианову.

Вообще-то капитан и сам понимал, что ополчился он на девушек зря: они всего второй день, как попали в его роту. Но сегодня гитлеровец ранил сержанта и солдата — и обоих в голову.

— На вашей совести эта «кукушка», младший сержант, — строго посмотрел на Валю капитан.

Вражеский снайпер окопался по другую сторону небольшой речушки, на крутом берегу, поросшем кустарником.

Девушки долго искали врага, изучили весь противоположный берег, оглядели каждый кустик, но ничего подозрительного не заметили. Но гитлеровец, по-видимому, заметил их и ждал удобного случая, чтобы выстрелить без промаха. Два дня он не давал знать о себе, а потом объявился. И это чуть не кончилось трагически для Зины Андриановой.

К снайперам по ходу сообщения осторожно пробрался капитан Коршун. Зина в это время отдыхала, а за противоположным берегом следила Валя. Первым пригнувшегося капитана заметила Зина. Она привстала, готовясь доложить ему об обстановке. Берет, прикрывавший голову девушки от жаркого июльского солнца, на какой-то сантиметр приподнялся над бруствером окопа. Тут же его продырявило и сорвало с Зининой головы.

Валя по звуку выстрела определила, где, примерно, расположился вражеский снайпер. Но она его не видела. Тогда Лазаренко попросила капитана приподнять над бруствером фуражку.

Фашист «клюнул» на хитрость и выстрелил. По чуть затрепетавшим веткам, еле заметному облачку пыли, поднявшемуся после выстрела, Валя точно засекла позицию врага. Он, оказывается, очень искусно замаскировался на песчаном пригорке, поросшем негустым кустарником.

Лазаренко стрелять не торопилась, она выжидала. Надо было бить наверняка. И такой случай представился.

Неподалеку застрочил пулемет. Пулеметчики — важная для снайперов цель. Фашист, чтобы получше разглядеть, откуда стреляли, на мгновение приподнялся из окопа. Этого было достаточно для Лазаренко. Она выстрелила. Больше позицию, занятую ротой капитана Коршуна, вражеская «кукушка» не обстреливала.

Валентина Лазаренко, оставшаяся победителем в этой «дуэли», была награждена медалью «За отвагу»…

5

В сорок четвертом году войска 3-го Белорусского фронта вели бой за Неманом, в Прибалтике. Шло наступление на Восточную Пруссию, на Кенигсберг.

Боевой путь Валентины Лазаренко отмечен благодарностями Верховного главнокомандования за отвагу и мужество, проявленные в боях при освобождении Литвы, городов Вильнюса, Каунаса и других.

Наступательные бои сменялись оборонительными. Враг оказывал упорное сопротивление. При наступлении снайперам чаще всего приходилось находиться во втором эшелоне. Но порой и они сталкивались лицом к лицу с гитлеровцами.

Рота, в которой находилась Лазаренко, окопалась на подступах к хутору. Вырыты траншеи, ходы сообщения.

— Неужели опять надолго в землю вгрызлись?

— Не похоже. Вот передохнем малость и двинем дальше, — переговаривались солдаты.