Дверь в преисподнюю - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Сударыня, я у ваших ног, — Грендель опустился на одно колено и почтительно поцеловал ей ручку.

— Ах, ну что вы, — так и зарделась дама. — Встаньте, пожалуйста, вы меня смущаете.

Грендель послушно поднялся и, вглядевшись в лицо своей возлюбленной, невольно отшатнулся.

— Так, подействовало, — радостно потер руки Василий в своем укрытии.

— Что с вами? — забеспокоилась Прекрасная Дама. — Господин Грендель, вы сегодня как-то не в себе.

— Да… — пробормотал поэт. — Как будто пелена спала с моих очей…

— Он только теперь приходит в себя! — раздался за спиной дамы громовой голос.

Дама резко обернулась — на нее со стороны дуба тяжелой поступью надвигался собственной могучей личностью господин Беовульф.

— Не смей причинить ей ничего дурного! — выкрикнул Грендель.

— Как же! — прогремел Беовульф. — Да она сама кому угодно чего хошь причинит!

— Что это значит?! — взвизгнула дама и затравленно заозиралась по сторонам.

— Не беспокойтесь, сударыня, — тоном ниже сказал Беовульф, — ваш так называемый слуга вам не поможет. Равно как и его «установки». Можете посмотреть — он там лежит, отдыхает и не скоро очухается.

— Что вы с ним сделали? — завопила дама.

— Ну, приложил разок златою цепью, — ласково прорычал Беовульф, — Ничего, это не смертельно, я думаю. Просто легкое помутнение ума…

— Да-да, как будто пелена спала с очей моих, — продолжал бормотать Грендель. — Ах, как я заблуждался…

— Кстати, сударыня, — продолжал «наезжать» Беовульф, — что-то я не вижу на вас того перстенька, что я вам подарил.

— Я его забыла дома, — заметно побледнев, пробормотала женщина.

— А может, потеряли?

— Может, и потеряла…

— Ну так радуйтесь, я его отыскал! — И с этими словами Беовульф извлек из-за пазухи золотой перстень.

— Где вы его нашли?! — в ужасе отшатнулась Дама.

— Там, где вы его потеряли, — ответил Беовульф. И с явной угрозой добавил: — Нынче ночью.

Но тут, похоже, дама наконец взяла себя в руки.

— Вы, господин Беовульф, дурак, — с нескрываемым презрением произнесла она. — Но я знаю, кто за этим стоит!

Тут она небрежно оттолкнула стоящего на ее пути Гренделя и решительно двинулась за дуб. Через некоторое время она появилась со своим слугой, который шел, качаясь и еле двигая ногами. Прекрасная Дама, ужасно бранясь, отвесила ему пинка и быстро удалилась по тропинке. Слуга же, бормоча что-то себе под нос, поплелся следом за ней.

Беовульф и Грендель, некоторое время постояли, переминаясь с ноги на ногу и, видимо, не зная, что дальше делать. И в конце концов, смерив друг друга неприязненными взорами, молча разошлись в разные стороны.

Когда Грендель медленно брел в сторону своей хижины, Дубов услышал его бормотание:

— Словно пелена спала… Это было какое-то наваждение…

Убедившись, что поблизости никого нет, Василий встал из своего укрытия и подошел к дубу. По его ветвям спускался вниз Кузька.

— Ну как? — радостно спросил домовой. — Все в порядке?

— Здорово! — только и смог ответить Василий. — Я никогда не испытывал такого удовлетворения. Ведь ты все делал, как мы договаривались?

— Ну а то как же. Сначала я смотрел за дорогой и дал тебе знать, когда появилась та баба с колдуном. А Беовульф уже стоял за дубом и ждал. Едва колдун зашел за дуб, он как даст ему своей золотой цепью по башке, а тут уж и я заступил со своей ворожбой. Мол, погляди ты на нее, господин Грендель, и сразу поймешь, откуда птичка вылетела.

— Ну, откуда вылетела, это понятно, а вот куда улетела?

Кузька на минуту задумался:

— Судя по тому, куда они побегли, то я думаю, что не в свою избенку, а куда подальше. Там, за болотом, перелесок, а через него проселок, который ведет в сторону Белой Пущи. Как раз в ту деревеньку, где бабкина изба стояла. — И домовой погрустнел, вспомнив былые денечки.

— Может, пойдем? — смущенно спросил Василий. — А, Кузьма Иваныч? — И уже веселее добавил: — А хочешь, я тебя на плече понесу?

Кузька хитро ухмыльнулся и как бы нехотя отвечал:

— Ну, так и быть. Пожалуй. Хороший ты человек, Василий, ни в чем тебе отказать не могу!

* * *

За ужином обстановка была совсем безрадостной. Все, кто находились за столом, ели мало, угрюмо уткнувшись в тарелки, и даже неуклюжие попытки короля Александра развеселить своих сотрапезников никак не могли повлиять на их настроение. Скорее, наоборот.

— Кушайте, господа, — радушно потчевал Александр, — а главное, запивайте. Конечно, пьянство — дело негодное, но стаканчик старого доброго винца на сон грядущий, знаете…

Первой не выдержала госпожа Сафо:

— Это чтобы послужить одновременно и выпивкой, и закуской?

— Не понимаю, о чем вы, сударыня, — благодушно глянул на нее король.

— Ну так я вам объясню, Ваше Величество, — запальчиво вскочила поэтесса, грозно уперев ручки в полные бедра, но король жестом усадил ее на место:

— Не нужно, не нужно, Ну зачем такие мрачные мысли? Может быть, нынче ночью, гм, ничего и не произойдет… Перси, налей мне вина!

Паж, внимательно наблюдавший за госпожой Сафо и прочими, кто был за столом, вздрогнул и, конечно же, опять пролил мимо.

— Ну, за ваше здоровье, господа! — поднял кубок Александр. — И чтобы нынешняя ночь прошла спокойно.

— Предупреждаю, что со мной это дело не пройдет! — вдруг заявила доселе молчавшая донна Клара. — И если господин людоед сунется ко мне в опочивальню…

— То сам будет съеден! — докончил мысль синьор Данте.

— Я предупредила! — высокомерно бросила донна Клара, окинув всех пламенным взором черных очей.

— Такова есть наша жизнь, — философически заметил Иоганн Вольфгангович. — Сначала мы кого-то кушаем, а потом червячки кушают нас.

— Если бы одни только червячки, — вздохнула Сафо.

— Ну, господа, зачем так мрачно, — снова заговорил король. — С такими мыслями жить нельзя, иначе нам всем нужно завернуться в простыню и ползти на кладбище. Как говаривал… нет, не помню кто, даже умирать надо с улыбкой на устах. И мне как-то больше по душе боевой задор нашей глубокоуважаемой донны Клары. Знаете, я бы избрал нашим боевым кличем такие слова: ударим поэзией по людоедству! Спокойной ночи, господа. — С этими словами Александр величественно поднялся из-за стола и, сопровождаемый Перси, удалился из трапезной.

* * *

Князь Григорий уже собирался покинуть свой рабочий кабинет, чтобы отойти ко сну, но тут дверь распахнулась, и барон Альберт ввел светловолосую даму в порванном черном платье. Из-за ее плеча робко выглядывал невзрачного вида мужичок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});