Дверь в преисподнюю - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Да нет, — горестно махнул рукой Пирум, — то, что избавителем непременно должен быть Иван-царевич — это все досужие домыслы. Хотя вообще-то меня Иваном зовут. A если полностью, то Иоанн Пирум-Торвальдсен. Мой дальний пращур прибыл сюда, сопровождая королевича Георга.

— Ну и что же княжна Марфа? — гнула Надя свое.

— Вообще я не раз слышал, что если чародей кого-то заколдовал, то он должен оставить хоть малую возможность расколдоваться. И этому правилу все колдуны обязаны следовать, даже самые черные. A тот чародей заморский, что княжну заколдовал, он такое придумал, чтобы и условие соблюсти, и всякой надежды на избавление лишить.

— Ну и что же он такое придумал? — нетерпеливо воскликнула Чаликова.

— Тот, кто расколдует Марфу, должен быть ведомым одними бескорыстными чувствами, но никак не гордыней, стяжательством или праздным любопытством. Так мне сама княжна сказала, прежде чем обратно лягушкой обернуться. Теперь ей до скончания века по кочкам прыгать и квакать — кто же станет безо всякой корысти по болотам бродить да лягушек целовать!

— Кажется, я знаю способ, как ее расколдовать, — подумав, промолвила Надя. — Но его надобно еще обдумать…

«Все, как и говорил Чумичка, — размышляла Чаликова, спускаясь вниз по винтовой лестнице. — И если так, то кандидат в Иваны-царевичи у нас есть. Надо только его будет предварительно подготовить…»

* * *

Толком поспать Дубову так и не удалось — его разбудил вежливый, но настойчивый стук в дверь.

— Войдите! — крикнул детектив. Дверь отворилась, и в опочивальню заглянула горничная в белом передничке:

— Боярин Василий, извините, что прерываю ваш сон, но к вам гости.

— Гости? — нехотя поднялся с кровати Василий. — Какие гости?

«Все, это ловушка, — промелькнуло в голове сыщика, — узнали, что я здесь, дождались, когда нет хозяина…»

— Прикажете просить? — прервала горничная его размышления.

— Да, — коротко ответил Василий, мысленно примериваясь к громадному канделябру, которым готов был встретить любого, кто покусится на его жизнь.

Горничная исчезла, и тут же в комнату ввалился Кузька. Вид у него был немного встрепанный, но в то же время отчаянно-победительный.

— Значит, все-таки случилось что-то особенное? — констатировал Дубов, внимательно оглядев домового.

— И ты еще спрашиваешь! — топнул ножкой Кузька. — Там такое, что просто жуть! Эх-ма, семь веков на свете живу, а такое…

— Ну и какое же? — не утерпел Василий. — Говори, не томи душу!

— А ты меня не торопи, — насупился Кузька, — дай спервоначалу отдышаться. А тут еще эти собаки чертовы совсем оглушили, хорошо еще не загрызли!.. Ну вот, — приступил Кузька к повествованию, — пришел это я на ихнее свидание, ну, то есть, господина Беовульфа и той бабенки. Залег в траве и наблюдаю, как они там любезничают. И вдруг чувствую — что-то не так. А ее слуга, он присел на травку на полянке и как будто даже задремал…

— Ну и что же здесь «не так»? — удивился Василий. — Почему бы слуге и не подремать, пока хозяйка на свидании?

— То и не так, что никакой он не слуга, а самый настоящий колдун и ворожей!

— С чего ты это взял?

— Ну, я же и сам маленько ворожить умею, а уж распознать, где дело нечисто — так это мне и вовсе пустяки! В общем, чую я, как этот слуга посылает Беовульфу свои «установки» — мол, люба тебе эта девица, красива она, будто роза лесная, и всякое такое. Тоже мне роза лесная, — фыркнул Кузька, — лахудра она белобрысая!

— Ну а дальше что? — поторопил Дубов.

— А что дальше — ну, я решил, что пришла моя пора. Нет, я конечно, не могу с ним в ворожбе состязаться, но я находился ближе к тем двоим, и начал свои собственные «установки» посылать — дескать, посмотри ты на нее, никакая она не роза, и не люба она тебе, и все прочее. Вижу — стоит мой Беовульф в диком сомнении и глядит на свою бабенку, не может понять, любит ее али нет. Та почуяла, что дело дрянь, да и бросилась ему на шею. А он оттолкнул ее и пошел прочь. Тут уж и слуга ейный тоже унюхал, что кто-то ему мешает, и едва Беовульф ушел, то как закричит: «Опять нам на хвост наступили, туды его растак да разэдак…»

— На хвост? — недоверчиво переспросил Дубов.

— Ну да, — подтвердил Кузька, — на этот, как его… эргетический.

— Энергетический, может быть?

— Ну да, наверно. Они вдвоем бросились лужайку обыскивать, а я, не будь дурак, поскорее сюда побежал. A та девка еще своему колдуну сказала: «После обеда у меня свиданка с Гренделем, если и тогда сорвется — нам несдобровать».

— Несдобровать, — задумчиво повторил Василий. — Стало быть, они действуют не сами по себе, а… Ну, это неважно. А где свидание, ты не в курсе?

— Должно быть, как и вчера, — подумав, ответил Кузька. — Там такое местечко есть, на краю болота, как раз посередке между Гренделевой хибаркой и избенкой, где живет эта девица со своим колдуном.

— А откуда ты знаешь?

— Так мне же кикиморы сказывали. Избенка несколько годков стояла пустая, а они там всего пару недель как живут. И едва поселились, как тут же эта девка начала их обоих к себе привораживать!

Тут в коридоре раздался шум, и в опочивальню ввалился собственной персоной доблестный рыцарь Беовульф. Вид у него был далеко не столь самоуверенный, как обычно.

— Ни черта не могу понять, боярин Василий, — прямо с порога заявил он. — О, я вижу, у вас гости! Что это за мелюзга такая?

— Чего??! — вскинулся Кузька.

— Между прочим, именно благодаря Кузьке… то есть Кузьме Иванычу я вчера остался жив, — поспешно сказал Василий. — И именно он помог рассеять чары, которыми вас опутали эти аферисты.

— Кто-кто? — не понял Беовульф.

— Ваша возлюбленная Прекрасная Дама и ее слуга со своими «установками».

— Что-то я ничего не понял, — поморщился хозяин, — объясните мне попроще, без этих заумствий.

— Попроще? — задумался Дубов. — Ну ладно. Вы давеча сказывали, что подарили своей возлюбленной золотое колечко, так? А вы не заметили, было оно сегодня на ней, или нет?

— Не было, в природе, — тут же ответил Беовульф. — Точно, не было!

— Эта дама и ее слуга просто манипулируют… то есть крутят вами в своих целях, которые мне пока что не очень ясны, — веско продолжал Василий, — и наша с вами задача…

— Чего?!!! — взревел Беовульф и даже рванул на себе цепь. — Чтобы я, Беовульф, доблестный рыцарь и верный подданный достославного короля Александра, позволил собою крутить?! В порошок сотру, честное благородное слово!.. Постойте, — с подозрением поглядел он на Дубова, — а может, это вы мною крутите? Настраиваете меня против нее с какими-то своими целями? Берегитесь, боярин Василий, ежели это так, то не погляжу что вы мой гость…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});