Одиночка - Кэтрин Ласки

Фаолану показалось, что как раз в этой пещере все и началось еще на самой заре времен. Пещера – проход к эпохе, когда впервые переплелись судьбы волков и сов.

Знание это совсем не походило на то, что ему до сих пор приходилось испытывать. Одно дело – понимать, например, что напал на след росомахи или карибу или что нужно стоять над речным порогом и ждать, когда из воды выпрыгнет лосось. А здесь Фаолан постигал открывавшуюся тайну какой-то другой частью своего сознания, принадлежавшей не столько ему, сколько чему-то несравненно более огромному, чем разум одного-единственного волка. Это было особое знание, стоявшее выше любых стай, кланов и даже целых видов живых существ.

В кажущейся пустой пещере оживала история, имеющая самое непосредственное отношение и к его, Фаолана, жизни. Он родился от волка-матери и волка-отца, которых никогда даже не видел, его воспитала медведица-гризли, которая пропала неизвестно куда, но, если познать загадки этого места, можно будет понять, кто он такой на самом деле и почему здесь оказался.

Внутрь пещеры вела тропа, по которой Фаолан и направился. Свет постепенно тускнел, но он, как и все волки, выходящие на охоту по ночам, прекрасно видел в темноте.

По стенам тянулась серебристая полоса. Подойдя ближе и приглядевшись, Фаолан понял, что это изображение бесконечной вереницы волков, бегущих вдоль горизонта по заснеженной равнине. Он почувствовал непреодолимое желание присоединиться к ним. В движениях животных читались грация и небрежная величественность; они двигались не каждый по отдельности, а все вместе, в едином порыве, словно сошедшее с неба на землю созвездие. Но все-таки они ничем не напоминали далекие и холодные звезды: это были настоящие, из плоти и крови, волки, с таким старанием и с такой любовью изображенные на каменных стенах, что казались живыми.

Над ними раскидывала крылья птица, и Фаолан решил, что это сова. В конце концов, не так уж много сов он видел, хотя Гром-Сердце показывала на них когтем всякий раз, когда те пролетали в небе, и произносила их названия. Жаль, что он тогда мало обращал на ее слова внимания: трудно было запомнить множество пород этих величественных птиц, а Гром-Сердце знала их все. Некоторых она называла пятнистыми неясытями, других – полярными совами. Но эта, парившая над бегущими волками и похожая на белую вспышку посреди неба, казалась воплощением всех сов сразу – скорее духом, нежели существом из плоти и крови.

* * *

Фаолан потерял всякое представление о времени. Он не помнил, как долго пробыл в пещере, – мысленно он теперь называл ее Пещерой Древних Времен. Ни голод, ни жажда не напоминали ему о себе, словно волку хватало уже того, что перед ним разворачивалась целая история. В ней, впрочем, было довольно много пробелов, и изображения на стенах не всегда шли по порядку.

Сначала были нарисованы карибу. Потом в них плавно влилась текучая линия волков, которая, как он позже узнал, называлась бирргис, и с этого начался безмолвный рассказ. Фаолан решил, что это и есть основа всей истории. Рисунок дарил ему надежду, напоминая о тех волках, которые долгими зимними ночами, пока Гром-Сердце спала в берлоге, обменивались мелодичным воем. Нет, все-таки не все его собратья были такими глупыми и жестокими, как те, что обитали в Крайней Дали.

Быстрый бег волков передавался смазанными линиями ног, и в этом Фаолану чудилось нечто сверхъестественное. Но в первую очередь изумляла не точная передача движений; больше всего его поразил дух стаи, преследующей одну цель и действующей как единое целое. Изображенные на стене волки являли собой полную противоположность обитателям Крайней Дали. А ведь это был лишь фрагмент большой, длинной истории, по кусочкам открывавшейся ему из картин на стенах Пещеры Древних Времен.

Глава пятнадцатая

История в камне

Фаолан вспомнил, как Гром-Сердце рассказывала ему о навигации и говорила, что совы ориентируются сразу по всем звездам, в то время как остальные животные умеют находить путь только по Северной. Теперь он начинал понемногу понимать картину: стало ясно, что изображенные на ней волки мигрировали с востока на запад, а сова, нарисованная в виде смутного, расплывчатого силуэта, указывала им дорогу. Догадаться об остальном было уже несложно.

Матерый волк по имени Фенго во главе бирргиса был вождем того, что ранее называлось Кланом Кланов; сейчас этот клан носил уже совсем другое имя МакДунканы. В пещере встречалось еще немало изображений волков в походном строю, и Фаолан понял, что такой строй образовывался всякий раз, когда нужно было отправляться на охоту.

Однако на привлекшей его внимание картине цель волков явно была иной. Внимательно изучая стены пещеры, Фаолан узнал, что они бежали из покрытого льдом и снегом края, который он про себя прозвал Великим Льдом. С каждым годом зима задерживалась там все дольше и дольше, пока наконец не решила поселиться навечно. Все озера и реки намертво сковал лед, поля и долины исчезли под сугробами. Волки Легендарного времени назвали это Долгим Холодом. Куда бы они ни направлялись, где бы ни пытались укрыться, Долгий Холод следовал за ними и каждый раз обязательно догонял. Фенго, предводитель Клана Кланов, решил, что нужно уходить из Великого Льда насовсем. Они странствовали много лун, но когда именно встретились с духом великой птицы и как произошла эта встреча, рисунки на стенах не сообщали.

Вдруг Фаолан вспомнил: Хуул – вот как звали ту птицу! На ум волку пришли рассказы Гром-Сердца о необычайно образованных совах Великого Древа Га’Хуула, которое растет на острове посреди моря Хуулмере. Откуда-то всплыло и объяснение медведицы, что «хуул» в переводе с древнего волчьего языка означает «сова». Слово это вовсе не казалось Фаолану странным; даже напротив – звучало как что-то до боли знакомое.

Рисунки перескакивали со стены на стену, уходили в боковые коридоры и вновь возвращались в центральный проход, а Фаолан следовал за духом Хуула, ведущим волков в земли, не узнать которые было просто невозможно. То была страна Далеко-Далеко – дикий, пустынный и невероятно удивительный край, где одновременно царствовали бурлящий огонь и обжигающий лед. Хуул вывел Фенго и Клан Кланов в восточную часть страны, к кольцу вулканов. Там они впервые и поселились.

Пещера Древних Времен представляла собой целый лабиринт туннелей и проходов, потеряться в котором было легче легкого. Фаолан странствовал по нему уже несколько дней. Вода здесь встречалась, а вот с едой было негусто: если не считать пары крыс, ему попадались только летучие мыши, спавшие вверх ногами на потолке пещеры, и он довольно быстро приноровился стягивать их оттуда. Однако голод почти не мучил волка. Изображения, величественные в своей красоте, – вот что было для него настоящей пищей. Фаолан уже мог оценить потрясающее мастерство неизвестного художника и умел распознавать мельчайшие детали, с помощью которых тот на плоской поверхности передавал движение, скорость и пространство.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});