Сильнее времени (СИ) - Добрынина Елена

Гордость взяла за девчонку. Был в ней характер и смелость. Эти бы качества, да в дело Революции, подумал Ваня, но тут же осекся – то пустое, их сегодняшний разговор показал, что они как были, так и остались слишком разные.

- Пойдем покажу, что удалось добыть. – По-хозяйски Иван обвел рукой свертки на столе и саквояж в углу комнаты. – Все ингредиенты готовы. Хоть завтра взрывай.

- Тише, - остановил его Цыган. – И у стен могут быть уши. Завтра – никак. Время нужно на подготовку.

- Чего там готовиться? Собрать все в одну бомбу можно за ночь.

- Нет, я сказал. Есть еще дела. Надо выяснить, каким маршрутом ездит жертва, ну и так, по мелочи кое-чего. План четкий составлю, наблюдать стану. Как будет готово, сообщу дату.

Иван недовольно нахмурился. Только-только он стал предоставлен самому себе и планировал свой взрыв самостоятельно, как явился Цыган и перехватывал бразды правления. Ивану это совсем не нравилось. Но он признавал, что не сможет противопоставить Цыгану никакого аргумента против. И поэтому, сжав челюсти, лишь кивнул согласно.

Глава 22. Кому дома хорошо, а кому и не очень

В кабинете было тихо. Уютно потрескивали дрова в печи. Проходя в комнату, Николай кинул взгляд на ковер и вдруг в памяти его всплыл случай, как этот самый ковёр пострадал в их первую с Аннет случайную встречу. Как он, распуская руки, получил тогда укушенную губу и синяк от удара чернильницей по плечу. Но досталось не только Николаю, ковер оказался выпачкан разлитыми чернилами. Молодой человек уголками губ улыбнулся возникшему в памяти воспоминанию.

- А ты весел, как я погляжу. - От матери ничего невозможно было скрыть. - Что же в гостиной ты имел такой разнесчастный вид?

Татьяна Александровна воинственно поглядела на сына.

- Просто мне скучно в компании сестёр Вяземских. Только ради вас, maman, я выношу их общество.

- Да уж поскучнее цыганок и певичек из ресторации, - едко заметила графиня.

Николай закатил глаза. Разговор принимал совершенно не тот оборот, который ему был нужен. Он хотел поговорить о службе, об отце, а не выслушивать нотации о своём поведении.

- Я хотел не о том поговорить, маменька. - Попытался развернуть беседу в нужное русло Николай. - До женитьбы мне ещё далеко.

- А вот и зря, - не сдавалась мать. - Тебе пора остепениться, выбрать себе спутницу жизни, обвенчаться, да о детях задуматься, в конце концов. Я не понимаю, чем тебе Кити не невеста?

- Да она же сущее дитя! Едва ли ей исполнилось семнадцать.

- А сколько тебе надобно? Она только приехала в Петербург. К следующему сезону её уведут, помяни моё слово. И на ком тебе жениться? - Графиня ходила по кабинету, заламывая руки. - Столичные барышни искушены и привередливы, ты устанешь исполнять их капризы.

- Вы уж извините, маменька, но не стоит сейчас о женитьбе говорить, потому как я вообще жениться в ближайшие несколько лет не собираюсь. - Не выдержал Ильинский.

- Это как же? И чем ты будешь заниматься? Опять станешь волочиться за актрисками, да кутить?

- Вот о том, чем я собираюсь заниматься, я и хотел поведать. Но вы же не желаете слушать, только и хотите, что затащить меня под венец с какой-нибудь наивной барышней вроде Кити.

- А тебе, значит, не наивная надобна? Николай, что за мысли, что за настроения? Не пугай меня, милый!

- Мне никто не надобен, я жениться не собираюсь. Я в армию перевестись намерен.

Татьяна Александровна ахнула и так и застыла с открытым ртом. Кажется, она хотела высказать ещё какой-то аргумент в пользу женитьбы, да не успела - слова так и повисли несказанными.

- Слышишь ли ты себя, безумец? Отец никогда не даст тебе своего благословения!

- Вот об этом я и хотел с вами поговорить, мама! - Простонал Николай. - А вы всё о невестах, да о женитьбе.

- О, нет! Я отказываюсь в этом участвовать! - Отрезала Татьяна Александровна, подозревая, о чем хотел просить ее Николай. Презрительно фыркнула. - Лучше бы ты женился, ей Богу!

- Да не могу я, поймите! Жениться на хорошенькой пустышке и всю жизнь ненавидеть её и себя за то, что связал себя узами Гименея? Мне нужна одна, но её любви мне не добиться. – Выдохнул Николай. Кажется, сейчас он впервые признался в любви к Анне вслух.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Только не говори мне, что это Аннет. - Нервно усмехнулась мать. - В отличие от тебя, у нее осталась гордость и чувство собственного достоинства. Аннушка - умная девушка, поэтому всё понимает.

- Что такое это «всё»? - Вскипел Ильинский. Татьяна Александровна с ужасом поняла, что в гневе он - сущий отец. - Она ушла потому, что безмозглая Лилит возвела на неё поклеп.

- Она ушла потому, что понимала: от ваших отношений будут одни проблемы. Пойми, Николай, не всегда возможно получить всё, что ты хочешь. Чем-то приходится жертвовать. На то мы и люди, а не звери. Мы живём по законам общества, нам ему и соответствовать. Ты же подобен мальчишке, который сегодня хочет поезд, завтра лошадку, а послезавтра другую игрушку. И каждую прихоть надлежит выполнить, иначе мальчик будет сучить ножками и бить няньку кулаками. Нет, мой дорогой, ты вырос, пора нести ответственность за свои поступки. А ты вместо того, чтобы покориться воле отца, идешь ему наперекор. И с армией сейчас то же самое. Хочешь, чтобы в наказание ты лишился наследства?

- Коли лишит, так и что ж. - Стоял на своём Николай. Складка пролегла через его лоб, повествуя о решимости.

- Какой же ты ещё мальчишка! - Обречённо покачала головой матушка. - Вот тебе моё слово: подумай крепко, готов ли ты остаться только с жалованием? Ежели отец лишит тебя содержания, так ли мила будет тебе служба после? Подумай, а после приходи с отцом разговаривать. А до того я тебе запрещаю даже помышлять о том.

***

В квартиру на Пятой Рождественской Ася вернулась в очень плохом состоянии. Слезы, сдерживаемые во время разговора с Иваном, наконец нашли выход. Всю дорогу до квартиры дяди она прорыдала. Хорошо, что коляска частично закрывала ее от прохожих и можно было спрятаться и пореветь вволю.

Иван порвал с ней, и Ася все никак не могла принять сей факт. Пока они жили в будущем, она убедила себя в том, что их разногласия преодолены, что они могут быть вместе. Но то ли Ваня жил лишь своими ужасными идеями, то ли просто не любил ее настолько, чтобы отказаться от них, Ася не знала. Ясно было одно, о том, чтобы просто забыть обо всем и жить вместе, отныне не может быть и речи. Горечь и обида от унижения накрыла девушку, слез было никак не унять. Расплатившись с извозчиком, Ася поднялась по парадной лестнице в квартиру.

Порфирий Георгиевич нервно ходил по комнате в ожидании. Услышав, как в замке поворачивается ключ, он поспешил в переднюю.

- Асенька, душа моя, где же ты ходишь? Стемнело и может быть опасно хорошенькой барышне одной бродить по улицам. – Начал было ругаться дядя. Но увидев ее опухшие от слез глаза, осекся и спросил. – Подозреваю, разговор с Иваном закончился плохо?

Ася молча кивнула, снимая ботинки.

Порфирий Георгиевич ее обнял и стал гладить по спине и волосам. От этой отеческой ласки она разрыдалась с новой силой.

- Ну, будет, слышишь! Он ослеплен своими идеями и что бы ты ни говорила, результата вряд ли сможешь достичь. Каждый человек должен учиться на собственных ошибках. – Как мог утешал Асю концертмейстер.

- Как же так, дядя? Мы ведь только ради него сюда пришли! Я ради него кольцо это украла. Я подставила Аньку! Неизвестно еще, как может повести себя Цыган, когда поймет, что его обманули. А он! Он как фанатик. Я видела в комнате свертки, это заготовки для бомбы. Страшно подумать, что он собрался делать!

Порфирий Георгиевич воззрился на нее.

- Я так и знал, что этим кончится. – Вздохнул он. – Заигрался мальчишка…

- Я не знаю, как быть. Возвращаться назад? По идее, мы еще можем успеть.

Порфирий Георгиевич покачал головой.

- Кажется, ты хотела повидаться с отцом. Вот и поедем в имение как и собирались.