Азиатский аэролит - Иван Ковтун

Внизу над широкой — как в прачечных и тому подобных заведениях — дверью потертая и грязная вывеска извещала, что мужской портной Пинхус Мейзман шьет здесь мужские костюмы.

Аскольд остановился, сверился с бумажкой и сказал себе:

Дом 10, кв. 6. Так точно —10, 6.

И, постояв еще немного, решительно направился к широким дверям.

В просторном, разделенном невысокими фанерными перегородками и похожем на лабиринт зале Аскольда встретила невысокого роста девушка, краснощекая, рыженькая. Она мило улыбнулась и предупредила его:

Вы к Павлу Николаевичу Самборскому? Прошу. Он говорил, что вы придете.

Аскольд и сам ответил теплой улыбкой:

Спасибо. К нему.

Вы, наверное, звонили?

Девушка повела его в комнату Павла.

В небольшой комнате с мягкими диванчиками горело электричество (окно помещения выходило на темный узкий проход). Самборский стоял, склонившись над большим кожаным чемоданом.

Он резво повернулся к Аскольду и радостно вскричал:

Все устроил, хоть сейчас к твоим услугам. Редакция руками и ногами за. А у тебя как?

Хорошо. Но, друг…

Самборский успел опередить:

Мы опоздали.

А ты откуда знаешь?!

Ого, это вся Москва знает.

Я застал лишь письмо, ты согласен догонять?

Зачем же я тогда готовлю свой такелаж? — ответил Самборский и помолчав немного, нерешительно спросил: — Но знаешь, Аскольд, у меня к тебе вопрос. Вот скажи, ты уверен, что дядя не будет иметь ничего против, если мы прибудем вдвоем? Говори откровенно.

Аскольд, напустив на себя равнодушный вид, спокойно помотал головой.

Ну вот еще! Пустяки! Если хочешь, я тебя не только журналистом, а еще и своим помощником представлю. Согласен?

Самборский засмеялся:

В таком случае, лапку, — и, пожав руку, добавил: — А теперь должен сообщить, что… отважных и смелых путешественников Аскольда Горского и Павла Самборского ждут друзья, жаждущие в последний день с ними отобедать, а возможно, и…

Но как же, дружище?! — удивился Аскольд и, окинув взглядом стройную фигуру Павла в блестящем белом воротничке и свою (отражалась в зеркале) в косоворотке, в мятых серых штанах, простоволосую, покраснел и замотал головой. — Как-то то неудобно. Потому что я, видишь ли…

Ничего, прошу в столовую. — И, приобняв за плечи Аскольда, повел его из комнаты снова в зал, разделенный фанерными перегородками, а оттуда темным, длинным коридором в столовую. В конце коридора Павел ткнул рукой куда-то вбок, и Аскольд растерянно остановился на пороге просторной комнаты.

Красный, сконфуженный, Аскольд растерянно вошел в комнату, до крайности смущенный присутствием незнакомых людей в летах, которые сидели за длинным, уставленным тарелками, закусками и винными бутылками столом и, видимо, ждали их.

Павел начал представлять своих друзей.

Дородного лопоухого лысого мужчину Павел отрекомендовал своим дядей, хозяином квартиры, девушку, что встретила Аскольда — кузиной, смуглого худого гражданина с черными ровными бровями и английскими усиками над крепкими губами представил помощником директора Всесибирского платинового треста, а молодого, веселого парня с карими глазами, сидевшего рядом и хитро помаргивавшего — как инженера из того же треста.

Аскольд, прошу сюда, — познакомив, предложил Павел стул рядом с местом кузины, а сам сел с другой стороны, велев девушке как можно любезней ухаживать за другом.

Задав два-три незначительных вопроса о целях экспедиции: когда думают отправляться, давно ли Аскольд работает оператором, — хозяин поднялся.

Что ж, товарищи, за счастливое и смелое путешествие!

Счастливо вам!

Удачи!

Минут через пятнадцать Аскольд позабыл о стыдливости и почувствовал себя как нельзя лучше.

Краснощекая Лиза все время гостеприимно подсовывала сбоку закуски и то и дело подливала вина. В голове витали знакомые мысли, напоминая о Майе. Опьяневшая Лиза, глядя в лицо янтарными глазами, щебетала:

Товарищ Аскольд, пойду ваш фильм смотреть. И всех знакомых поведу. Буду хвастаться, что знакома с вами. А что!

Аскольд, тронутый такой лаской и вниманием, вспомнил свой отъезд, дорогу, Майю, не выдержал и неизвестно к чему ляпнул:

Эх, Лиза, я ведь чуть было не женился.

Лиза лукаво засмеялась.

На Майе?

Аскольд вытаращил глаза.

Извини, дружок, не выдержал, рассказал, — засмеялся сбоку Павел. — Прости уж, — и погрозил пальцем Лизе, — молчите, кузина, больше ни слова!

Лиза наклонилась к Аскольду и шутливо, нежно прошептала:

Бедный, бедный, жалеете?

Аскольд пьяно кивнул.

Ох, и жалею!

После обеда, когда подали ликер и кофе, Аскольд вконец опьянел, обнял Самборского и сказал:

Знаешь, Павлуша, давай ляжем спать.

Самборский провел его в свою комнату, бережно раздел,

обыскал карманы, вытащил письмо профессора, быстро пробежал глазами и вновь положил в карман. Затем вернулся в столовую и спокойно сообщил своим друзьям, которые напряженно и резко обернулись при его появлении, будто спрашивая глазами: ну?

Ничего важного, будут ждать в Кежме.

После Павел обратился к смуглому с усиками, назвав его Люром:

Билеты заказал?

* * *

Люр протянул Самборскому два билета на транс маньчжурский экспресс, отходивший из Москвы каждый вечер ровно в девять часов. Самборский посмотрел на часы (стрелка показывала шесть), свел брови, пытаясь что-то вспомнить.

— Да, все, — медленно сказал сам себе, — ну, а теперь насчет вас. Садитесь-ка вот сюда.

Самборский придвинул стул к кругленькому столику, сел, наклонился близко и ровным низким голосом обратился к собеседнику. Оба напряженно и осторожно смотрели друг на друга. Самборский почти приказывал:

Завтра получите деньги, после нашего отъезда дадите в Тайшет телеграмму Дворнягину. Вслед выезжаете завтра. Ваша основная работа: связь с Алеутской станцией, организация явок, подбор людей. В целом, лучше ни на кого не полагайтесь. Все ответственные задачи выполняйте лично. Почту доверяйте только Трудлеру — он единственный знает тропу со стороны Лены и Олекмы. Новых людей без моего разрешения не берите. Дополнительные инструкции, на всякий непредвиденный случай, получите у Дворнягина.

Люр слушал молча и внимательно. Лицо, загорелое и худощавое, порой казалось деревянным. Лишь глаза меняли блеск и точки зрачков то сужались, то расширялись.

Договорив, Самборский спросил:

Ясно?

Люр кивнул. Самборский еще немного подумал и, помолчав, уже дружески и тепло, как товарищу, бросил:

Предыдущие задания вы выполнили прекрасно. А вы как, вполне за себя спокойны? Верят?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});