Бывших не бывает - Евгений Сергеевич Красницкий

а ведь Господь наш сказал: «Не мир я принёс, но меч!» И не только о мече духовном говорил Господь!

– Ты хочешь сказать, что он не понимает этого?

– Понимает, но только разумом. Сердце же его противиться этому. Он считает, что можно обойтись без меча… Это наивно, но отцу Михаилу кажется, что Божьим словом можно превратить всех людей в кротких овец. Вот только овцы не создают и не сохраняют империй. Овец можно только резать или стричь!

Выдержка отца Меркурия дала трещину. Совсем небольшую. Не то чтобы старый солдат не разделял мнения своего собеседника об обывателях, но нельзя же так – всех под одну гребёнку и в руки стригаля! Ему впервые за время этого разговора до чесотки захотелось спорить и возражать. Горячо и искренне, как в молодости. Чем бывший хилиарх выдал себя: движением бровей, выражением глаз, положением тела? Но от Иллариона это не укрылось.

– Молчи! Да, большинство людей действительно овцы, но этому стаду нужны не только кроткие пастыри, но и суровые пастухи, а пастухам – овчарки! И где-то в глубине души отец Михаил это понимает, только вот он не любит нас, ромеев, и уж пастухами и овчарками точно не желает видеть!

– А орден и должен ими стать?

– Верно! Ты идёшь моим путём, оплитарх… И теперь ты понимаешь, почему я не могу дать отцу Михаилу превратить будущих овчарок в овец. Мне нужна неоскоплённая сотня кентарха Кирилла!

– Так значит, орден будет не только ромейским?

– Почему же? Именно ромейским. Империя давно нуждается в притоке свежей крови, а любой принявший истинную веру рано или поздно станет ромеем. А орден поможет им в этом. Так что мне нет дела до крови члена нашего братства, мне важна его вера!

Отца Меркурия одновременно возмущала и восхищала страшная логика Иллариона, только что доведшего до логического конца дело патриарха Мены и безжалостно превратившего слово Божье в инструмент своей личной власти. Вообще этот разговор заставил взглянуть на бывшего друнгария арифм по-новому. Нет, хилиарх Макарий никогда не обманывался насчёт друнгария Георгия. Он давно понял, что этим блестящим катафрактом движет в жизни одна страсть – всепожирающее неутомимое властолюбие. Достижению власти он приносил в жертву всё: незаурядный ум, железную волю, талант, храбрость, свою любовь, свою честь и верность… Что уж говорить о такой мелочи, как жизни солдат…

Но вместе с тем и не восхищаться им Меркурий не мог. Георгий в самом деле был чертовски хорошим солдатом. Он не щадил себя, его белый плащ всегда развевался впереди, на острие атаки, а отходил друнгарий последним. Военная удача любила его. За ним шли охотно, повиновались с радостью, и он отвечал солдатам любовью и заботой, пока не приходила нужда принести их в жертву. А на место погибших, привлечённые блеском смельчака патрикия, приходили новые…

«Солдат, не спрашивай, зачем…» Среди стратиотов эта присказка ходила испокон веку… Сам Макарий, тогда ещё зелёный новобранец, осознал в своём первом бою, что его в любой момент могут послать на верную смерть, чтобы такой ценой вырвать победу. Как в шахматной игре жертвуют пешку, чтобы поймать противника в ловушку. Ну а если пешкой выпало быть тебе – такова твоя судьба, солдат…

Надейся на то, что стратиг, посылающий тебя на смерть, знает что делает, и исполняй свой долг…

Только друнгарий Георгий приносил жертву не столько империи, сколько себе. Он любил своё отечество любовью собственника, великая империя требовалась ему для себя, ведь мало радости властвовать в убогом и беспомощном государстве, ставшем лишь тенью былой империи… Увы, понимание этого пришло к Макарию не сразу, а ко многим не придёт уже никогда. Понадобилась смерть многих товарищей, гибель семьи, чтобы начать думать, начать отличать вождя и командира от чудовища, пожирающего тех, кто ему доверился.

Солдат странное существо, в нём гармонично уживается проницательность философа и наивность младенца, и ты сам не знаешь, кем окажешься в следующий момент… Солдат честолюбив, без честолюбия не бывает воина, а тем более стратига, но где грань между честолюбием и властолюбием? Как отличить, когда тобой жертвуют ради империи, а когда – ради личных амбиций? Для солдата нет ответа на этот вопрос. Присягают один раз, а, присягнув, идут до конца…

Хилиарх Макарий понял это и принял как есть, смирился. Кто сказал, что этот мир справедлив? Есть империя, есть вера, и она освящает присягу, приносимую империи. Именно империи, не базилевсу… А Илларион нашёл способ послать на заклание в храме своего властолюбия и империю, и веру…

А теперь этот демон предлагает ему встать рядом с собой?! Нет!

К счастью, опыт оказался сильнее эмоций.

«Стой, дурак! – грянуло в голове. – Если ты сейчас гордо откажешься, то живым отсюда уже не выйдешь! Тебе и так повезло, что Илларион захвачен своими фантазиями, уверен в тебе и поставил всё на кон, а то ты уже был бы трупом». – Логика вступила в свои права, оттесняя возбуждение. – И хорошо, что ты не согласился сразу, а высказал сомнения. Этот πούστης убеждает тебя, ты ему нужен. Ну что ж, я сам себе нужен, должен же кто-то разобраться, что этот мерзавец затеял на сей раз, а для этого желательно оставаться живым. Теперь аккуратно, как тогда в этом чёртовом скальном городе, где ловушка была на ловушке… Он должен поверить!»

– Ты идешь моим путём, – повторил Илларион, по-своему истолковав молчание отца Меркурия.

– Ты прав, я иду твоим путём, но конца пути пока не видно. – Ответ, видимо, понравился иеромонаху, он удовлетворённо кивнул и продолжил:

– Разумеется, я ещё не убедил тебя. Ты не был бы тем упрямцем Макарием, которого я знал, если бы согласился сразу. Да я и не стал бы тогда тебе ничего предлагать. Ни мне, ни ордену, ни империи бесхребетные тряпки не нужны. Но ты согласишься, обязательно согласишься и выйдешь отсюда навсегда принадлежащим мне и нашему делу.

– А если нет, то и не выйду? – бывший хилиарх играл с огнём, но эта игра давно была ему привычна.

– Может быть, и выйдешь… – усмехнулся Илларион. – Кто тебе поверит? Здесь нет друнгария виглы и его соглядатаев. А местным князьям палатийские дела интересны куда менее собственных. Но я не собираюсь угрожать тебе. Ты не из тех, кого можно запугать или купить. Так что остаётся только убедить. Спрашивай.

– А не мог ли наш отрок узнать об орденах из книг? У отца Михаила должна быть немалая библиотека, а отрок Михаил наверняка выучился читать и понимать прочитанное, да и думать