Бывших не бывает - Евгений Сергеевич Красницкий

позволил себе усмехнуться. Впрочем, он искренне не усматривал связи между необходимостью старому увечному воину убедить архонта в своей полезности и его внуками, будь они хоть сколько угодно многочисленными и смышлеными, не говоря уж об отношении всего этого к ранее сказанному.

– Наберись терпения, будущий оплитарх, – усмехнулся Илларион, – терпение тебе понадобится. – Важны не все внуки, а только тот, самый старший – Михаил. Хоть и было ему тогда всего тринадцать лет, именно он смог произвести впечатление на князя, да как! Ему пришло в голову показывать представления, вроде тех, что устраивают бродячие акробаты в империи, или того, как демонстрируют выучку схоларии и эскувиторы на ипподроме. В империи к такому привыкли, а тут это стало делом невиданным. Словом, через несколько дней о них судачил весь город.

– И что из того? – Отец Меркурий попытался замаскировать интерес сомнением. – Парнишка неплохо заработал. Ты обещал мне рассказать о знамении.

– Будет тебе и знамение, оплитарх. – Илларион стал очень серьёзен. – Владыка послал меня проверить, не скрывается ли в этих представлениях языческая мерзость. Я не без интереса посмотрел действо, а потом имел с Михаилом долгую беседу. Он необычный отрок, весьма необычный, особенно для мальчишки, родившегося и выросшего в скифской глуши.

– И что же тебе сказал сей необычный отрок? – отец Меркурий не смог удержаться от прямого вопроса.

– Его ответ поразил меня. В том числе и разумностью и ученостью, кою трудно ожидать в отроке из столь глухого уголка Скифии, но главное – тем, что именно он сказал. Потому я и запомнил всё почти дословно, так что – суди сам. Илларион прикрыл глаза и не сказал, а чётко продекламировал:

– «Я, отче, восьмое колено воинского рода, потому и мыслю как воин… В войске крестоносцев, которое Гроб Господень освободило, многие рыцари пожелали служить Господу, но с оружием расставаться не захотели. Так появились рыцарские ордена, которые никому, кроме Папы римского, не подчиняются. Страшная сила в руке католической церкви. Вот бы и православной церкви такой иметь. Можно было бы и княжеские усобицы пресечь, и драчливых соседей образумить, и новые земли под руку истинной веры привести».

Ничего удивительного, что Илларион запомнил эту встречу: слова неведомого скифского отрока потрясли и отца Меркурия. Пожалуй, схожие ощущения испытал когда-то лохаг Макарий, получив по башке болгарской булавой. Окружающий мир утратил чёткость и поплыл, в ушах шумело… Только, в отличие от той стычки, свет в глазах не померк и мысли не пропали. Наоборот, они принялись скакать подобно голодным блохам в казарме:

«Как?! Как такое могло прийти в голову тринадцатилетнего сопляка, ничего не видевшего в жизни, кроме своих лесов? Чёрт меня возьми, прости господи! Лучшие мужи империи не смогли прийти к этой мысли, только Илларион – Георгий, этот хищный властолюбец, додумался. И то через полтора десятка лет размышлений… У самих франков этих орденов всего один или два, как я слышал, и они только становятся на ноги. А тут… Так не бывает… В таком возрасте думают не о судьбах мира, а о том, как добиться доступа к ηουνί[21] подружки… Несомненно, кто-то внушил мальчишке эту мысль, но вот кто?

Его дед? Возможно, но тогда он бы заговорил об этом сам… А что, если незнакомый мне скифский кентарх куда хитрее, чем кажется на первый взгляд? Тогда он мог научить внука тому, что и кому следует сказать. Какой спрос с парнишки в случае неудачи? Может быть и так… Судя по всему, этот кентарх не падаль на обочине дороги и отлично знает, что не стоит совать голову в пасть живого льва… Жениться на женщине из рода цезарей, пусть и внебрачной дочери, и остаться после этого в живых способен не каждый. И повод попасться на глаза и архонту и епископу он придумал необычный, но действенный. Очень действенный, и при этом не вызывающий подозрений… Да, этот сотник Кирилл совсем не прост… Вопрос в том, откуда об этом мог знать он сам?

Приехал, называется, к неиспорченным палатийскими нравами варварам… Это тебе не трепаться о политике возле лагерного костра или в винном погребке и даже не сторониться заговоров, в которые тебя пытались когда-то втянуть из-за пяти сотен гоплитов, что были под твоей рукой… Тот же Георгий и пытался.

Но если предположить, что дед не вкладывал свои мысли в голову внука, а только использовал его выучку для того чтобы самому попасться на глаза властям предержащим? Тогда выходит, что эти мысли в голову отрока вложил кто-то другой. Кто?

В селе тех, кто посвятил свою жизнь защите веры, обязательно есть священник… Маловероятно. Каким бы ни был этот священник, ему нет нужды задумываться о таких вещах. Не лишённый же сана митрополит у них там, в самом деле…

Не митрополит… Но ордена только зарождаются… Макарий, ты осёл! Парень говорил об орденах как о чём-то давно существующем, а они ещё не отучились гадить под себя и сосать титьку!

Кто мог рассказать мальчишке такое?! Или Господь, или сатана! Но зачем врагу рода человеческого давать в руки Церкви разящий меч против себя? А что, если это не меч, а отравленный кинжал евнуха из стражи базилиссы? Тот самый, у которого два острия, направленные в разные стороны от одной рукояти… Вон как друнгарий заговорил о власти. Возмечтал стать выше базилевса и патриарха… И ведь это возможно, ещё как возможно! Но если во главе этой силы станет человек, для которого благо империи превыше всего? Тогда империя действительно способна восстать из пепла… Пути Господни неисповедимы… Господи, дай мне мудрости познать волю твою! Дай мне сил творить её к вящей славе Твоей!»

– О чём задумался, оплитарх? – голос Иллариона вернул отца Меркурия к реальности. – Впрочем, не отвечай – я вижу по твоему лицу о чём. Такие мысли посещали и меня после разговора с отроком Михаилом.

Отец Меркурий уставился на собеседника в немом удивлении.

– Не смотри на меня так, брат-солдат и брат мой во Христе. Нельзя не сомневаться когда Господь испытывает нас! Я знаю, какие вопросы ты хочешь мне задать, и отвечу на них. Это нетрудно, оплитарх, после того как сам прошёл тот же путь. Слушай: ты хочешь знать, кто вложил такие мысли в голову отроку Михаилу? Я отвечу – Господь, Христос Пантократор, и ты сейчас поймёшь почему.

«Не заметил, слава богу! “Я вижу, о чём ты думаешь” Я-то чуть было не поверил, что он и впрямь читает мои мысли, а он просто приписал мне свои. Теперь